Неточные совпадения
Чугунные руки
парня бестолково дробили ломом крепко слежавшийся кирпич старой стены; сила у
парня была большая, он играл, хвастался
ею, а старичок подзадоривал его, взвизгивая...
Раза два-три Иноков, вместе с Любовью Сомовой, заходил к Лидии, и Клим видел, что этот клинообразный
парень чувствует себя у Лидии незваным гостем. Он бестолково, как засыпающий окунь в ушате воды, совался из угла в угол, встряхивая длинноволосой головой, пестрое лицо его морщилось, глаза смотрели на вещи в комнате спрашивающим взглядом. Было ясно, что Лидия не симпатична ему и что он
ее обдумывает. Он внезапно подходил и, подняв брови, широко открыв глаза, спрашивал...
— Чтоб
она видела. Я — честный
парень.
Парень не торопясь поймал багор, положил его вдоль борта, молча помог хромому влезть в лодку и сильными ударами весел быстро пригнал
ее к берегу. Вывалившись на песок, мужик, мокрый и скользкий, разводя руки, отчаянно каялся...
Два
парня в новых рубахах, сшитых как будто из розовой жести, похожие друг на друга, как два барана, остановились у крыльца, один из них посмотрел на дачников, подошел к слепой, взял
ее за руку и сказал непреклонно...
Кривоногий кузнец забежал в тыл той группы, которая тянула прямо от колокольни, и стал обматывать конец веревки вокруг толстого ствола ветлы, у корня
ее; ему помогал
парень в розовой рубахе. Веревка, натягиваясь все туже, дрожала, как струна, люди отскакивали от
нее, кузнец рычал...
Этот
парень все более не нравился Самгину, весь не нравился. Можно было думать, что он рисуется своей грубостью и желает быть неприятным. Каждый раз, когда он начинал рассказывать о своей анекдотической жизни, Клим, послушав его две-три минуты, демонстративно уходил. Лидия написала отцу, что
она из Крыма проедет в Москву и что снова решила поступить в театральную школу. А во втором, коротеньком письме Климу
она сообщила, что Алина, порвав с Лютовым, выходит замуж за Туробоева.
Варвара неутомимо кушала шоколад, прокусывая в конфетке дырочку, высасывала ликер, затем, положив конфетку в рот, облизывала губы и тщательно вытирала пальчики платком. Самгин подозревал, что наслаждается
она не столько шоколадом, сколько тем, что он присутствует при свидании Лидии с Диомидовым и видит Лидию в глупой позиции: безмолвной, угнетенной болтовнею полуумного
парня.
— Папиросу выклянчил? — спросил он и, ловко вытащив папиросу из-за уха
парня, сунул
ее под свои рыжие усы в угол рта; поддернул штаны, сшитые из мешка, уперся ладонями в бедра и, стоя фертом, стал рассматривать Самгина, неестественно выкатив белесые, насмешливые глаза. Лицо у него было грубое, солдатское, ворот рубахи надорван, и, распахнувшись,
она обнажала его грудь, такую же полосатую от пыли и пота, как лицо его.
Носильщики, поставив гроб на мостовую, смешались с толпой; усатый человек, перебежав на панель и прижимая палку к животу, поспешно уходил прочь; перед Алиной стоял кудрявый
парень, отталкивая
ее, а
она колотила его кулаками по рукам; Макаров хватал
ее за руки, вскрикивая...
Алина тоже что-то кричала, но голос
ее заглушался визгом
парня в лисьей шубе и криками его товарищей.
Парень в шубе, болтая головою, встряхивая наушниками шапки, визжал...
В толпе вертелся Лютов; сняв шапку, размахивая
ею, он тоже что-то кричал, но
парень в шубе, пытаясь схватить его пьяной рукою, заглушал все голоса пронзительными визгами истерического восторга.
Кудрявый
парень и Макаров тащили, толкали Алину на панель, —
она билась в их руках, и Самгин слышал
ее глухой голос...
«Кончилось», — подумал Самгин. Сняв очки и спрятав их в карман, он перешел на другую сторону улицы, где курчавый
парень и Макаров, поставив Алину к стене, удерживали
ее, а
она отталкивала их. В эту минуту Игнат, наклонясь, схватил гроб за край, легко приподнял его и, поставив на попа, взвизгнул...
— Уведи
ее… что ты, не понимаешь! — крикнул он. А перед Игнатом встал кудрявый
парень и спросил его...
Но
парень неутомимо выл, визжал, кухня наполнилась окриками студента, сердитыми возгласами Насти, непрерывной болтовней дворника. Самгин стоял, крепко прислонясь к стене, и смотрел на винтовку;
она лежала на плите, а штык высунулся за плиту и потел в пару самовара под ним, — с конца штыка падали светлые капли.
Парень сплюнул, поймал ладонью крупную снежинку, точно муху, открыл ладонь, — в
ней ничего не оказалось. Он усмехнулся и заговорил...
— Боюсь — влопается
она в какую-нибудь висельную историю. Познакомилась с этим, Иноковым, когда он лежал у нас больной, раненый. Мужчина — ничего, интересный, немножко — топор. Потом тут оказался еще один, — помнишь
парня, который геройствовал, когда Туробоева хоронили? Рыбаков…
Там, среди других, была Анюта, светловолосая, мягкая и теплая, точно
парное молоко. Серенькие
ее глаза улыбались детски ласково и робко, и эта улыбка странно не совпадала с
ее профессиональной опытностью. Очень забавная девица. В одну из ночей
она, лежа с ним в постели, попросила...
— Вы, Нифонт Иванович, ветхозаветный человек. А молодежь, разночинцы эти… не дремлют! У меня письмоводитель в шестом году наблудил что-то, арестовали.
Парень — дельный и неглуп, готовился в университет. Ну, я его вызволил. А он, ежа ему за пазуху, сукину сыну, снял у меня копию с одного документа да и продал
ее заинтересованному лицу. Семь тысяч гонорара потерял я на этом деле. А дело-то было — беспроигрышное.
— Перестаньте защищать злостных банкротов, — гремел Хотяинцев, положив локти на стол и упираясь в него. — Партию вашу смазал дегтем Азеф,
ее прикончили ликвидаторы группы «Почин» Авксентьев, Бунаков, Степа Слетов, бывший мой приятель и сожитель в ссылке, хороший
парень, но не политик, а наивнейший романтик. Вон Егор Сазонов застрелился от стыда за вождей.