Неточные совпадения
— Не могу сказать, чтоб я был вполне доволен им, — поднимая брови и открывая глаза, сказал Алексей Александрович. — И Ситников не доволен им. (Ситников был педагог, которому было поручено светское воспитание Сережи.) Как я говорил вам, есть в нем какая-то холодность к тем самым главным вопросам, которые должны трогать душу всякого
человека и всякого ребенка, — начал излагать свои мысли Алексей Александрович, по
единственному, кроме службы, интересовавшему его вопросу — воспитанию сына.
И ему теперь казалось, что не было ни одного из верований церкви, которое бы нарушило главное, — веру в Бога, в добро, как
единственное назначение
человека.
Он знал, что
единственное спасение от
людей — скрыть от них свои раны, и он это бессознательно пытался делать два дня, но теперь почувствовал себя уже не в силах продолжать эту неравную борьбу.
Бабушка имела особенный дар, прилагая с известным тоном и в известных случаях множественные и
единственные местоимения второго лица, высказывать свое мнение о
людях.
Рыбачьи лодки, повытащенные на берег, образовали на белом песке длинный ряд темных килей, напоминающих хребты громадных рыб. Никто не отваживался заняться промыслом в такую погоду. На
единственной улице деревушки редко можно было увидеть
человека, покинувшего дом; холодный вихрь, несшийся с береговых холмов в пустоту горизонта, делал открытый воздух суровой пыткой. Все трубы Каперны дымились с утра до вечера, трепля дым по крутым крышам.
Все ее поведение представляло ряд несообразностей;
единственные письма, которые могли бы возбудить справедливые подозрения ее мужа, она написала к
человеку почти ей чужому, а любовь ее отзывалась печалью: она уже не смеялась и не шутила с тем, кого избирала, и слушала его и глядела на него с недоумением.
Она, однако, не потеряла головы и немедленно выписала к себе сестру своей матери, княжну Авдотью Степановну Х……ю, злую и чванную старуху, которая, поселившись у племянницы в доме, забрала себе все лучшие комнаты, ворчала и брюзжала с утра до вечера и даже по саду гуляла не иначе как в сопровождении
единственного своего крепостного
человека, угрюмого лакея в изношенной гороховой ливрее с голубым позументом и в треуголке.
«Как много крови в
человеке», — подумал Самгин, и это была
единственная ясная мысль за все время, вплоть до квартиры Гогиных.
«Таким типом, может быть, явился бы
человек, гармонически соединяющий в себе Дон-Кихота и Фауста. Тагильский… Чего хочет этот… иезуит? Тем, что он говорил, он, наверное, провоцировал. Хотел знать количество сторонников большевизма. Рабочие — если это были действительно рабочие — не высказались. Может быть, они —
единственные большевики в… этой начинке пирога. Елена — остроумна».
— «Человечество — многомиллионная гидра пошлости», — это Иванов-Разумник. А вот Мережковский: «
Люди во множестве никогда не были так малы и ничтожны, как в России девятнадцатого века». А Шестов говорит так: «Личная трагедия есть
единственный путь к субъективной осмысленности существования».
И если вспомнить, что все это совершается на маленькой планете, затерянной в безграничии вселенной, среди тысяч грандиозных созвездий, среди миллионов планет, в сравнении с которыми земля, быть может,
единственная пылинка, где родился и живет
человек, существо, которому отведено только пять-шесть десятков лет жизни…
Самгин слушал, улыбаясь и не находя нужным возражать Кумову. Он — пробовал и убедился, что это бесполезно: выслушав его доводы, Кумов продолжал говорить свое, как
человек, несокрушимо верующий, что его истина —
единственная. Он не сердился, не обижался, но иногда слова так опьяняли его, что он начинал говорить как-то судорожно и уже совершенно непонятно; указывая рукой в окно, привстав, он говорил с восторгом, похожим на страх...
От этого она только сильнее уверовала в последнее и убедилась, что — как далеко
человек ни иди вперед, он не уйдет от него, если только не бросится с прямой дороги в сторону или не пойдет назад, что самые противники его черпают из него же, что, наконец, учение это — есть
единственный, непогрешительный, совершеннейший идеал жизни, вне которого остаются только ошибки.
Однако сделалось по-моему: на том же дворе, но в другом флигеле, жил очень бедный столяр,
человек уже пожилой и пивший; но у жены его, очень еще не старой и очень здоровой бабы, только что помер грудной ребеночек и, главное,
единственный, родившийся после восьми лет бесплодного брака, тоже девочка и, по странному счастью, тоже Ариночка.
Между тем наступила ночь. Я велел подать что-нибудь к ужину, к которому пригласил и смотрителя. «Всего один рябчик остался», — сердито шепнул мне
человек. «Где же прочие? — сказал я, — ведь у якута куплено их несколько пар». — «Вчера с проезжим скушали», — еще сердитее отвечал он. «Ну разогревай английский презервный суп», — сказал я. «Вчера последний вышел», — заметил он и поставил на очаг разогревать
единственного рябчика.
Священник с спокойной совестью делал всё то, что он делал, потому что с детства был воспитан на том, что это
единственная истинная вера, в которую верили все прежде жившие святые
люди и теперь верят духовное и светское начальство.
Единственное чувство, вызываемое во всех
людях его смертью, было чувство досады за хлопоты, которые доставляла необходимость устранить это угрожающее разложением тело.
И он усвоил себе все те обычные софизмы о том, что отдельный разум
человека не может познать истины, что истина открывается только совокупности
людей, что
единственное средство познания ее есть откровение, что откровение хранится церковью и т. п.; и с тех пор уже мог спокойно, без сознания совершаемой лжи, присутствовать при молебнах, панихидах, обеднях, мог говеть и креститься на образа и мог продолжать служебную деятельность, дававшую ему сознание приносимой пользы и утешение в нерадостной семейной жизни.
«Да,
единственное приличествующее место честному
человеку в России в теперешнее время есть тюрьма!» — думал он. И он даже непосредственно испытывал это, подъезжая к тюрьме и входя в ее стены.
Так выяснилась ему теперь мысль о том, что
единственное и несомненное средство спасения от того ужасного зла, от которого страдают
люди, состояло только в том, чтобы
люди признавали себя всегда виноватыми перед Богом и потому неспособными ни наказывать ни исправлять других
людей.
Возражение это имело бы значение, если бы было доказано, что наказание уменьшает преступления, исправляет преступников; но когда доказано совершенно обратное, и явно, что не во власти одних
людей исправлять других, то
единственное разумное, что вы можете сделать, это то, чтобы перестать делать то, что не только бесполезно, но вредно и, кроме того, безнравственно и жестоко.
Но мало того, что он сознавал и верил, что, исполняя эти заповеди,
люди достигнут наивысшего доступного им блага, он сознавал и верил теперь, что всякому
человеку больше нечего делать, как исполнять эти заповеди, что в этом —
единственный разумный смысл человеческой жизни, что всякое отступление от этого есть ошибка, тотчас же влекущая за собою наказание.
Масленникова Нехлюдову нужно было просить о двух вещах: о переводе Масловой в больницу и о 130 бесписьменных, безвинно содержимых в остроге. Как ни тяжело ему было просить
человека, которого он не уважал, это было
единственное средство достигнуть цели, и надо было пройти через это.
Этот молодой
человек был не кто другой, как
единственный сын Ляховского — Давид; он слишком рано познакомился с обществом Виктора Васильича, Ивана Яковлича и Лепешкина, и отец давно махнул на него рукой.
Существование
человека, взятого в глубине, а не в поверхности, есть
единственное свидетельство существования Бога, так как
человек есть отображение образа Бога, хотя часто и искажающее этот свой образ.
Но
единственное оправдание социализма заключается в том, что он хочет создать общество, в котором ни один
человек не будет объектом и вещью, каждый будет субъектом и личностью.
Духовный опыт
человека, на котором только и может быть основана метафизика, есть
единственное доказательство существования Бога.
Единственный примиримый с христианством принцип есть утверждение неотъемлемых прав
человека.
Так что случай этот был, может быть,
единственным в своем роде в жизни Федора Павловича, сладострастнейшего
человека во всю свою жизнь, в один миг готового прильнуть к какой угодно юбке, только бы та его поманила.
Прокурор же вывел лишь одно заключение, что соскакивал
человек, «в такой момент и в таком волнении», лишь для того только, чтобы наверное убедиться: жив или нет
единственный свидетель его преступления.
Зато в свою очередь молоденький Николай Парфенович оказался
единственным тоже
человеком в целом мире, которого искренно полюбил наш «обиженный» прокурор.
Тебя предупреждали, — говорит он ему, — ты не имел недостатка в предупреждениях и указаниях, но ты не послушал предупреждений, ты отверг
единственный путь, которым можно было устроить
людей счастливыми, но, к счастью, уходя, ты передал дело нам.
То, что здесь ночевал один
человек, положим, можно было усмотреть по
единственному следу на песке; что он не спал, видно было по отсутствию лежки около огня; что это был зверолов, Дерсу вывел заключение по деревянной палочке с зазубринками, которую употребляют обыкновенно для устройства западней на мелких четвероногих; что это был китаец, он узнал по брошенным улам и по манере устраивать бивак.
Я пробовал было его утешить, но что были мои утешения для этого одинокого
человека, у которого смерть отняла семью, это
единственное утешение в старости?
— Вы ждете такого упрека от
человека из нации, про которую все утверждают, что
единственная цель и мысль ее — доллары?
Да китайцы и правы: в отношениях с ними все европейцы, как один европеец, не индивидуумы, а представители типа, больше ничего; одинаково не едят тараканов и мокриц, одинаково не режут
людей в мелкие кусочки, одинаково пьют водку и виноградное вино, а не рисовое, и даже
единственную вещь, которую видят свою родную в них китайцы, — питье чаю, делают вовсе не так, как китайцы: с сахаром, а не без сахару.
…А если докажут, что это безумие, эта религиозная мания —
единственное условие гражданского общества, что для того, чтоб
человек спокойно жил возле
человека, надобно обоих свести с ума и запугать, что эта мания —
единственная уловка, в силу которой творится история?
Не одни железные цепи перетирают жизнь; Чаадаев в
единственном письме, которое он мне писал за границу (20 июля 1851), говорит о том, что он гибнет, слабеет и быстрыми шагами приближается к концу — «не от того угнетения, против которого восстают
люди, а того, которое они сносят с каким-то трогательным умилением и которое по этому самому пагубнее первого».
Старого бурмистра матушка очень любила: по мнению ее, это был
единственный в Заболотье
человек, на совесть которого можно было вполне положиться. Называла она его не иначе как «Герасимушкой», никогда не заставляла стоять перед собой и пила вместе с ним чай. Действительно, это был честный и бравый старик. В то время ему было уже за шестьдесят лет, и матушка не шутя боялась, что вот-вот он умрет.
В этом заключалась
единственная льгота, которою пользовались последние, но льгота немаловажная, потому что встречи с матушкой, особенно в нравственном смысле, даже на самых равнодушных
людей действовали раздражительно.
Бывали и все видные протестанты — пастор Бегнер, глава протестантских церквей Франции, профессор Лесерер, ортодоксальный кальвинист,
единственный, кажется, ортодоксальный кальвинист, который и по своей внешности, и по своему мышлению производил впечатление
человека, уцелевшего от 16 века; Вильфред Моно, представитель религиозно и социально радикального течения в протестантизме.
Было уже сказано, что любовь есть выход из обыденности, для многих
людей, может быть,
единственный.
Я могу сказать, что у меня был опыт изначальной свободы, и, в связи с ней, и творческой новизны, и зла, был острый опыт о личности и ее конфликте с миром общего, миром объективации, опыт выхода из власти общего, был опыт человечности и сострадания, был опыт о
человеке, который есть
единственный предмет философии.
В это время, перед ссылкой, я познакомился с
человеком, который остался моим другом на всю жизнь, быть может,
единственным другом, и которого я считаю одним из самых замечательных и лучших
людей, каких мне приходилось встречать в жизни.
Было ли это самопознание вот этого конкретного
человека,
единственного и неповторимого
человека, было ли это его познание и познание о нем?
Старые половые, посылаемые на крупные ресторанные заказы, имели фраки, а в
единственном тогда «Славянском базаре» половые служили во фраках и назывались уже не половыми, а официантами, а гости их звали: «
Человек!»
Единственное место, которого ни один москвич не миновал, — это бани. И мастеровой
человек, и вельможа, и бедный, и богатый не могли жить без торговых бань.
По преданию — «магазин» был
единственным остатком богатой панской усадьбы, служившей центром для гарно — лужской шляхты. Капитан дорожил им, как эмблемой. Самый крупный из «помещиков» Гарного Луга, хотя
человек сравнительно новый, — он вместе с этой древней постройкой как бы наследовал первенствующее положение…
Отдельные сцены производили потрясающее впечатление. Горело десятками лет нажитое добро, горело благосостояние нескольких тысяч семей. И тут же рядом происходили те комедии, когда
люди теряют от паники голову. Так, Харитон Артемьич бегал около своего горевшего дома с кипой газетной бумаги в руках —
единственное, что он успел захватить.
Тут Достоевский высказывает гениальные мысли о том, что
человек совсем не есть благоразумное существо, стремящееся к счастью, что он есть существо иррациональное, имеющее потребность в страдании, что страдание есть
единственная причина возникновения сознания.