Неточные совпадения
И Дмитрий
не чаял души в Аленке, и Аленка
не чаяла души в Дмитрии.
— Как я рада, что вы приехали, — сказала Бетси. — Я устала и только что хотела выпить чашку
чаю, пока они приедут. А вы бы пошли, — обратилась она к Тушкевичу, — с Машей попробовали бы крокет-гроунд там, где подстригли. Мы с вами успеем по
душе поговорить за
чаем, we’ll have а cosy chat, [приятно поболтаем,]
не правда ли? — обратилась она к Анне с улыбкой, пожимая ее руку, державшую зонтик.
— Я, брат Родя, у вас тут теперь каждый день так обедаю, — пробормотал он, насколько позволял набитый полный рот говядиной, — и это все Пашенька, твоя хозяюшка, хозяйничает, от всей
души меня чествует. Я, разумеется,
не настаиваю, ну да и
не протестую. А вот и Настасья с
чаем! Эка проворная! Настенька, хошь пивца?
С полгода по смерти Обломова жила она с Анисьей и Захаром в дому, убиваясь горем. Она проторила тропинку к могиле мужа и выплакала все глаза, почти ничего
не ела,
не пила, питалась только
чаем и часто по ночам
не смыкала глаз и истомилась совсем. Она никогда никому
не жаловалась и, кажется, чем более отодвигалась от минуты разлуки, тем больше уходила в себя, в свою печаль, и замыкалась от всех, даже от Анисьи. Никто
не знал, каково у ней на
душе.
Встанешь утром, никуда
не спеша, с полным равновесием в силах
души, с отличным здоровьем, с свежей головой и аппетитом, выльешь на себя несколько ведер воды прямо из океана и гуляешь, пьешь
чай, потом сядешь за работу.
— Напой его
чаем, баловница, — закричал ей вслед Овсяников… —
Не глупый малый, — продолжал он, — и
душа добрая, только я боюсь за него… А впрочем, извините, что так долго вас пустяками занимал.
Я
не хотел здесь останавливаться, но один из местных жителей узнал, кто мы такие, и просил зайти к нему напиться
чаю. От хлеба-соли отказываться нельзя. Хозяин оказался человеком весьма любезным. Он угощал нас молоком, белым хлебом, медом и маслом. Фамилии его я
не помню, но от
души благодарю его за радушие и гостеприимство.
Тетенька
души в нем
не чаяла и втайне обдумывала, каким бы образом передать ему имение.
— Что он понимает, этот малыш, — сказал он с пренебрежением. Я в это время, сидя рядом с теткой, сосредоточенно пил из блюдечка
чай и думал про себя, что я все понимаю
не хуже его, что он вообще противный, а баки у него точно прилеплены к щекам. Вскоре я узнал, что этот неприятный мне «дядя» в Киеве резал лягушек и трупы,
не нашел
души и
не верит «ни в бога, ни в чорта».
— Вот эта самая, Степан Романыч… Самая, значит, младшая она у меня в семье.
Души я в ней
не чаял.
Аграфене случалось пить
чай всего раза три, и она
не понимала в нем никакого вкуса. Но теперь приходилось глотать горячую воду, чтобы
не обидеть Таисью. Попав с мороза в теплую комнату, Аграфена вся разгорелась, как маков цвет, и Таисья невольно залюбовалась на нее; то ли
не девка, то ли
не писаная красавица: брови дугой, глаза с поволокой, шея как выточенная, грудь лебяжья, таких, кажется, и
не бывало в скитах. У Таисьи даже захолонуло на
душе, как она вспомнила про инока Кирилла да про старицу Енафу.
Священник любил подолгу разговаривать, особенно со старушками, так что последние
души в нем
не чаяли.
— Жалко мне тебя, паренек! парень ты добрый,
душа в тебе християнская, а поди каку сам над собой беду состроил!
Чай, теперь и себя в полон отдай, так и то тутотка добром от начальников
не отъедешь.
Пошел я в свою келью, а дорогой у меня словно сердце схватило; пойду, думаю, к отцу Мартемьяну; он хошь и
не любил меня, а все же старика Асафа,
чай, помнит: может, и придумаем с ним что-нибудь на пользу
душе.
Губернаторша тоже
не чаяла в нем
души, потому что он был мастер устраивать балы, пикники и отлично танцевал мазурку.
В конце концов я почти всегда оказываюсь в выигрыше, но это нимало
не сердит Глумова. Иногда мы даже оба от
души хохочем, когда случается что-нибудь совсем уж необыкновенное: ренонс, например, или дама червей вдруг покажется за короля. Но никогда еще игра наша
не была так весела, как в этот раз. Во-первых, Глумов вгорячах пролил на сукно стакан
чаю; во-вторых, он, имея на руках три туза, получил маленький шлем! Давно мы так
не хохотали.
И затем начинались бесконечные и исполненные цинизма разговоры с Яковом-земским о том, какими бы средствами сердце матери так смягчить, чтоб она
души в нем
не чаяла.
Я
не хочу, чтобы мне Термосесов мог написать что-нибудь вроде того, что в умном романе „Живая
душа“ умная Маша написала своему жениху, который жил в хорошем доме и пил
чай из серебряного самовара.
Любонька в людской, если б и узнала со временем о своем рождении, понятия ее были бы так тесны,
душа спала бы таким непробудимым сном, что из этого ничего бы
не вышло; вероятно, Алексей Абрамович, чтобы вполне примириться с совестью, дал бы ей отпускную и, может быть, тысячу-другую приданого; она была бы при своих понятиях чрезвычайно счастлива, вышла бы замуж за купца третьей гильдии, носила бы шелковый платок на макушке, пила бы по двенадцати чашек цветочного
чая и народила бы целую семью купчиков; иногда приходила бы она в гости к дворечихе Негрова и видела бы с удовольствием, как на нее с завистью смотрят ее бывшие подруги.
Раз Пепко вернулся из «Розы» мрачнее ночи и улегся спать с жестикуляцией самоубийцы. Я, по обыкновению,
не расспрашивал его, в чем дело, потому что утром он сам все расскажет. Действительно, на другой день за утренним
чаем он раскрыл свою
душу, продолжая оставаться самоубийцей.
Приободрившаяся лошадь дала знать, что скоро и Полдневская. В течение четырехчасового пути Брагин
не встретил ни одной живой
души и теперь рад был добраться до места, где бы можно было хоть
чаю напиться. Поднявшись на последний косогор, он с удовольствием взглянул на Полдневскую, совсем почти спрятавшуюся на самом дне глубокой горной котловины. Издали едва можно было рассмотреть несколько крыш да две-три избушки, торчавшие особняком, точно они отползли от деревни.
— Навряд. Дворовых в селе ни
души не осталось; а из мужичков,
чай, так же, как я, никто туда
не езжал.
Перед вечерним
чаем пришел Федор. Севши в кабинете в угол, он раскрыл книгу и долго смотрел все в одну страницу, по-видимому,
не читая. Потом долго пил
чай; лицо у него было красное. В его присутствии Лаптев чувствовал на
душе тяжесть; даже молчание его было ему неприятно.
Чай пили в садике, где цвели резеда, левкои, табак и уже распускались ранние шпажники. Ярцев и Кочевой по лицу Юлии Сергеевны видели, что она переживает счастливое время душевного спокойствия и равновесия, что ей ничего
не нужно, кроме того, что уже есть, и у них самих становилось на
душе покойно, славно. Кто бы что ни сказал, все выходило кстати и умно. Сосны были прекрасны, пахло смолой чудесно, как никогда раньше, и сливки были очень вкусны, и Саша была умная, хорошая девочка…
Лебедев.
Душа моя, ты
не можешь себе представить, как мне скучно без моих друзей! Вешаться готов с тоски… (Тихо.) Зюзюшка со своею ссудною кассой разогнала всех порядочных людей, и остались, как видишь, одни только зулусы… эти Дудкины, Будкины… Ну, кушай
чай…
Великатов. Покорно благодарю;
не могу, увольте от
чаю, Домна Пантелевна! Как-то в
душу ничего нейдет, особенно
чай; так все, словно тоска какая-то, Домна Пантелевна; все, словно я
не в себе.
Павлин. А так же — ни слова, да и все тут. Пройдут барышня в гостиную,
чаю накушаются, я им доклад сделаю; тогда вам всем резолюция и выдет. Как же вы хотите, чтоб праздничное дело, утром, да сейчас за суету? Барышня в это время тишину любят и чтоб никто их
не беспокоил, особливо об деньгах. Вы то подумайте: когда они приедут из собора, сядут в размышлении и подымут глазки кверху, где
душа их в это время бывает?
Она была женщина добрейшая и
души в нем
не чаяла: толокном одним питалась и все какие были у ней денежки употребляла на него.
Сын делал полную честь трудам воспитавшей его матери, и блаженная мать
души в нем
не чаяла и еще усугубила к нему свою нежность.
И добро бы, братцы, человек какой был, сам господин али какого дворянского роду, что ли; все бы, кажись,
не так обидно терпеть, а то ведь сам такой же сермяжник, ходит только в барском кафтане да бороду бреет… а господа
души, вишь, в нем
не чают, они нашего мужицкого дела
не разумеют, все сполняют, что ему только поволится…
— Ага! — говорит. — Это ты просто придумал. Только хорошо ли для меня этак-то? Сообрази: я мои деньги, может быть, большим грехом купил, может, я за них
душу чёрту продал. Пока я в грехах пачкался, — ты праведно жил, да и теперь того же хочешь, за счёт моих грехов? Легко праведному в рай попасть, коли грешник его на своём хребте везёт, — только я
не согласен конём тебе служить! Уж ты лучше сам погреши, тебе бог простит, —
чай, ты вперёд у него заслужил!
Встали
Ранехонько; на Воробьевы горы
Поехали; с царевичем жених
Все ехал рядом; много говорили
Промеж собой; смеялися; потом
Скакались вместе; обскакал жених
Царевича; но этот ничего,
Сам будто рад;
души, вишь, в нареченном
Не чает зяте!
Жили мы с ней до этого случая ладно; вы все видели,
души я в ней
не чаял.
Матрена. Как бы, кажись, мать,
не опасаться! Человек этакой из
души гордый, своебышный… Сама ведаешь, родителю своему… и тому, что ни есть, покориться
не захотел: бросивши экой дом богатый да привольный, чтобы только
не быть ни под чьим началом, пошел в наше семейство сиротское, а теперь сам собою раздышамшись, поди,
чай, еще выше себя полагает.
«Хоть бы Сережка приехал! — мысленно воскликнул он и заставил себя думать о Сережке. — Это — яд-парень. Надо всеми смеется, на всех лезет с кулаками. Здоровый, грамотный, бывалый… но пьяница. С ним весело… Бабы
души в нем
не чают, и хотя он недавно появился — все за ним так и бегают. Одна Мальва держится поодаль от него…
Не едет вот. Экая окаянная бабенка! Может, она рассердилась на него за то, что он ударил ее? Да разве ей это в новинку?
Чай, как били… другие! Да и он теперь задаст ей…»
Бывало, после вечернего
чая, сидя на крыльце, он заставлял Митьку читать страшные рассказы из «Вокруг света». Около него всё семейство — жена, дочь, — а кругом так тихо, родственно.
Душа спокойна, думать
не о чем. Иногда попадается интересная картинка: изображены на ней деревья с такими громадными узорчатыми листьями; река течёт; ширь, даль, простор,
не наши русские — пустынные и скучные, — а такие заманчивые. Семейство рассуждает...
Макар Алексеич сокрушается, что скажут его превосходительство, увидев его плачевный вицмундир, говорит, что пьет
чай; собственно, для других, до глубины
души возмущается насмешкою департаментского сторожа,
не давшего ему щетки почистить шинель, под тем предлогом, что об его шинель казенную щетку можно испортить…
— Я боялся
не застать вас, — продолжал он. — Пока ехал к вам, исстрадался
душой… Одевайтесь и едемте, ради бога… Произошло это таким образом. Приезжает ко мне Папчинский, Александр Семенович, которого вы знаете… Поговорили мы… потом сели
чай пить; вдруг жена вскрикивает, хватает себя за сердце и падает на спинку стула. Мы отнесли ее на кровать и… я уж и нашатырным спиртом тер ей виски, и водой брызгал… лежит, как мертвая… Боюсь, что это аневризма… Поедемте… У нее и отец умер от аневризмы…
Вася (плачет). Я человек, у меня сердце,
душа есть…
чай, она чувствует… Я ведь
не каменный!.. У него жена есть, а я сирота… у меня нет никого…
— Нет в ней смиренья ни на капельку, — продолжала Манефа, — гордыня, одно слово гордыня. Так-то на нее посмотреть — ровно б и скромная и кроткая, особливо при чужих людях, опять же и сердца доброго, зато коли что
не по ней — так строптива, так непокорна, что
не глядела б на нее… На что отец, много-то с ним никто
не сговорит, и того, сударыня, упрямством гнет под свою волю. Он же
души в ней
не чает — Настасья ему дороже всего.
А Паранька меж тем с писарем заигрывала да заигрывала… И стало ей приходить в голову: «А ведь
не плохое дело в писарихи попасть. Пила б я тогда
чай до отвалу, самоваров по семи на день! Ела бы пряники да коврижки городецкие, сколь
душа примет. Ежедень бы ходила в ситцевых сарафанах, а по праздникам бы в шелки наряжалась!.. Рубашки-то были бы у меня миткалевые, а передники, каких и на скитских белицах нет».
— Зачала Лазаря! — сказал, смеясь, Патап Максимыч. — Уж и Рассохиным нечего есть! Эко слово, спасенная
душа, ты молвила!.. Да у них, я тебе скажу, денег куча; лопатами,
чай, гребут. Обитель-то ихняя первыми богачами строена. У вас в Комарове они и хоронились, и постригались, и каких за то вкладов
не надавали! Пошарь-ка у Досифеи в сундуках, много тысяч найдешь.
Души в нем
не чаял Чапурин, и в семье его Савельич был свой человек.
Любил я тебя,
души в тебе
не чаял, в зятья прочил, а теперь отвратилась от тебя
душа моя…
Усердно потчевала гостя Марья Гавриловна. Но и лянсин [Высший сорт
чая.], какого
не бывало на пирах у самого Патапа Максимыча, и заморские водки, и тонкие дорогие вина, и роскошные закуски
не шли в горло до глубины
души оскорбленного тысячника… И кто ж оскорбляет, кто принижает его?.. Алешка Лохматый, что недавно
не смел глаз на него поднять. А тот, как ни в чем
не бывало, распивает себе «чиколат», уплетает сухари да разные печенья.
Понимал Патап Максимыч, что за бесценное сокровище в дому у него подрастает. Разумом острая, сердцем добрая, ко всему жалостливая, нрава тихого, кроткого, росла и красой полнилась Груня.
Не было человека, кто бы, раз-другой увидавши девочку,
не полюбил ее. Дочери Патапа Максимыча
души в ней
не чаяли, хоть и немногим была постарше их Груня, однако они во всем ее слушались. Ни у той, ни у другой никаких тайн от Груни
не бывало. Но
не судьба им была вместе с Груней вырасти.
Оставим неописуемый
чай, который, кстати, оказался чистокровным, в неограниченном количестве, шоколадом, с таким же и в таком же неограниченном количестве
не предложенным, а на тарелки положенным зандкухеном [Песочным пирожным (нем.).]. Скажем только, что желудки были так же счастливы, как глаза, как уши, а уши, как
души.
Я… я
души в ней
не чаю, а она… деспот… деспотизм.
Души в племянненке матушка
не чаяла, и что же теперь?
— Сегодня ж изготовлю, — молвила Макрина и, простясь с Марком Данилычем, предовольная пошла в свою горницу. «Ладно дельцо обделалось, — думала она. — После выучки дом-от нам достанется. А он, золотая киса, домик хороший поставит, приберет на богатую руку, всем разукрасит,
души ведь
не чает он в дочке… Скажет матушка спасибо, поблагодарит меня за пользу святой обители».