Неточные совпадения
Свой слог на важный лад настроя,
Бывало, пламенный творец
Являл нам своего
герояКак совершенства образец.
Он одарял предмет любимый,
Всегда неправедно гонимый,
Душой чувствительной, умом
И привлекательным лицом.
Питая жар чистейшей страсти,
Всегда восторженный
геройГотов был жертвовать собой,
И при конце последней части
Всегда наказан был порок,
Добру
достойный был венок.
Герой мой день ото дня исполнялся все более и более уважением к сему
достойному человеку.
— Ей бы следовало полюбить Ральфа, — возразил Калинович, — весь роман написан на ту тему, что женщины часто любят недостойных, а людям
достойным узнают цену довольно поздно. В последних сценах Ральф является настоящим
героем.
Только теперь рассказы о первых временах осады Севастополя, когда в нем не было укреплений, не было войск, не было физической возможности удержать его, и всё-таки не было ни малейшего сомнения, что он не отдастся неприятелю, — о временах, когда этот
герой,
достойный древней Греции, — Корнилов, объезжая войска, говорил: «умрем, ребята, а не отдадим Севастополя», и наши русские, неспособные к фразерству, отвечали: «умрем! ура!» — только теперь рассказы про эти времена перестали быть для вас прекрасным историческим преданием, но сделались достоверностью, фактом.
Она умела награждать воинские заслуги
достойным их образом; отличала воинские дарования лестным благоволением — и
Герой, который имел счастие лобызать Ее державную руку, слышать восхитительные слова Милости, пылал новой ревностью геройства, не думая о жизни.
Таким образом исполнилось желание благочестивых людей, которые, отдавая монастырям свое богатство, без всякого сомнения хотели, чтобы оно употреблено было на благодетельные заведения, что же может быть святее призрения изувеченных
Героев и основания училищ, в которых образуются служители Олтарей, и
достойные проповедники Божественного Слова?
Каждый из вас слыхал о великом дне Кагульском и проливал радостные слезы,
достойные Русского сердца; я проливал их, внимая вашему повествованию,
Герои именитые, счастливые сподвижники Румянцева!
Итак, Шерамур —
герой брюха; его девиз — жрать, его идеал — кормить других; в этом настроении он имел похождения,
достойные некоторого внимания. Я опишу кое-что из них в коротких отрывках: это единственная форма, в которой можно передать что-нибудь о лице, не имевшем никакой последовательности и не укладывающемся ни в какую форму.
Вижу всех вас,
достойные матадоры провинции, которых беседа имела влияние на характер моего
героя; и, чтобы представить разительно все благородство сердец ваших, сообщаю здесь условия, заключенные вами между собою в доме отца Леонова и написанные рукою Прямодушина…
Случилось это летом, в знойный день.
По мостовой широкими клубами
Вилася пыль. От труб высоких тень
Ложилася на крышах полосами,
И пар с камней струился. Сон и лень
Вполне Симбирском овладели; даже
Катилась Волга медленней и глаже.
В саду, в беседке темной и сырой,
Лежал полураздетый наш
геройИ размышлял о тайне съединенья
Двух душ, — предмет
достойный размышленья.
Пока в маленьком городке люди оживали из мертвых, женились и ссорились, то улаживая, то расстраивая свои маленькие делишки, другие
герои нашего рассказа заняты были делами, если не более
достойными, то более крупными. Париж деятельнейшим образом сносился с Петербургом об окончании плана, в силу которого Бодростина должна была овдоветь, получить всю благоприобретенную часть мужнина состояния и наградить Горданова своею рукой и богатством.
До ушей Иоле долетел этот отважный ответ,
достойный его героя-брата. Юноша весь загорелся, весь ожил, услыша его. Глаза его сверкнули, как раскаленные уголья. Он бросился с криком «живио» к двум уцелевшим от австрийских снарядов орудиям, с оставшейся y них в живых батарейной прислугой и в последний раз скомандовал: пли! В последний раз, потому что передовые части синей лавины уже докатились до подножия горы, занятой их батареей и сейчас ожесточенно дрались с пехотинцами-юнаками, защищавшими там внизу гору.
— Это маленькая Людмила Влассовская, дочь убитого в последнюю кампанию Влассовского? — спросила начальница Анну Фоминишну. — Я рада, что она поступает в наш институт… Нам очень желанны дети
героев. Будь же, девочка,
достойной своего отца.
Вот с застывшим выражением глубокой печали на челе, бесстрашно и бесстрастно распоряжается сестра Хвастунова, только что потерявшая любимого мужа, павшего славной смертью
героя в битве под Вафангоу, вот сестра Тучкова, жена ротного полкового командира,
достойная спутница жизни воина, вот и другие, мужественные, пренебрегающие опасностью, готовые на смерть для великого дела помощи раненым.
Люди эти, увлекаемые своими страстями, были слепыми исполнителями только самого печального закона необходимости: но они считали себя
героями и воображали, что тò, чтò они делали, было самое
достойное и благородное дело.
«Ваш сын, в моих глазах, писал Кутузов, с знаменем в руках, впереди полка, пал
героем,
достойным своего отца и своего отечества. К общему сожалению моему и всей армии, до сих пор неизвестно — жив ли он, или нет. Себя и вас надеждой льщу, что сын ваш жив, ибо в противном случае в числе найденных на поле сражения офицеров, о коих список мне подан через парламентеров, и он бы поименован был».
Конечно, бельгийцы
герои и король Альберт высокая личность,
достойная своей короны, — но все-таки
героям горлышко-то режут да режут?..