Неточные совпадения
К воспоминаниям же домашним
причитаю и воспоминания о Священной истории, которую в
доме родительском, хотя и ребенком, я очень любопытствовал знать.
Вечером, конечно, служили всенощную и наполнили
дом запахом ладана. Тетенька напоила чаем и накормила
причт и нас, но сама не пила, не ела и сидела сосредоточенная, готовясь к наступающему празднику. Даже говорить избегала, а только изредка перекидывалась коротенькими фразами. Горничные тоже вели себя степенно, ступали тихо, говорили шепотом. Тотчас после ухода
причта меня уложили спать, и
дом раньше обыкновенного затих.
Потом она зарыдала, начала
причитать, и старик вежливо вывел ее из комнаты. Галактион присел к письменному столу и схватился за голову. У него все ходило ходенем перед глазами, точно шатался весь
дом. Старик вернулся, обошел его неслышными шагами и сел напротив…
В дверях стоял Харитон Артемьич. Он прибежал из
дому в одном халате. Седые волосы были всклокочены, и старик имел страшный вид. Он подошел к кровати и молча начал крестить «отходившую». Хрипы делались меньше, клокотанье остановилось. В дверях показались перепуганные детские лица. Аграфена продолжала
причитать, обхватив холодевшие ноги покойницы.
Отдельный порядок, соединявший базар с господским
домом, составляли так называемые «служительские
дома», где жили заводские служащие и церковный
причт.
С того нужно начать, что Марья Александровна со всем своим
причтом явилась в сумерки 3 сентября прямо в
дом Бронникова. Хозяин, только что вышедший из бани, вышел встречать ее. Разумеется, тотчас подали самовар. Тут и слезы и толки бесконечные… [Слезы — бывшей директрисы Иркутского женского института М. А. Дороховой — по декабристе П. А. Муханове, умершем почти накануне свадьбы с Дороховой.]
Во двор господского
дома пускались только избранные: депутации от всех волостей, заслуженные мастеровые в дареных господских кафтанах, обшитых позументом, служащие, рыженький священник с
причтом и т. д.
Лакей исполнил это приказание и принес огромный графин с ерофеичем, который держался в
доме для угощения церковного
причта.
23 марта. Сегодня, в Субботу Страстную, приходили причетники и дьякон. Прохор просит, дабы неотменно идти со крестом на Пасхе и по
домам раскольников, ибо несоблюдение сего им в ущерб. Отдал им из своих денег сорок рублей, но не пошел на сей срам, дабы принимать деньги у мужичьих ворот как подаяние. Вот теперь уже рясу свою вижу уже за глупость, мог бы и без нее обойтись, и было бы что
причту раздать пообильнее. Но думалось: „нельзя же комиссару и без штанов“.
— Сирота моя тихая! —
причитала она, ведя его в
дом. — Замаяли тебя! И это ещё здесь, не выходя из
дома, а каково будет за воротами?
Иногда, независимо от служившего у нас в
доме приходского отца Якова с
причтом, отец Сергий привозил и свои церковные книги и облачение и служил всенощную с особенно назидательным выражением. Даже ходившая в. это время за матерью Поличка сказала: «Уж как отец Сергий «неглиже» служит!», прибавив...
В первый же день своего приезда он пригласил священника со всем
причтом, велел отслужить молебен с водосвятием и всюду окропить водою, все комнаты в
доме, даже чердаки, даже подвалы, для того, чтобы, как он выразился, «радикально выгнать вольтериянский и якобинский дух».
Обобрали беднягу, как малинку, согнуло горе старика, не глядел бы на вольный свет, бежал бы куда из
дому: жена воет не своим голосом, убивается; дочери ревут,
причитают над покраденными сарафанами, ровно по покойникам.
Вне
дома о. Игнатию приходилось говорить много: с
причтом и с прихожанами, при исполнении треб, и иногда с знакомыми, где он играл в преферанс; но, когда он возвращался домой, он думал, что весь день молчал. Это происходило оттого, что ни с кем из людей о. Игнатий не мог говорить о том главном и самом для него важном, о чем он размышлял каждую ночь: отчего умерла Вера?
После обедни в
дом пришел отец Прохор с
причтом и со всеми семейными.
— Господь гордым противится, смиренным же дает благодать, — стоя в сторонке, назидательно говорил отец протопоп окружавшим его дьякону, церковному старосте и другим. — Наказующий перст Божий того ради коснулся сего прегордого, что, ревнуя богомерзкому расколу, всю свою жизнь чуждался святой церкви. Притом же, хотя и раскольник, однако ж все-таки должен был принимать в
дом духовных лиц со святынею. А наш
причт от него медного гроша никогда не видывал.
Смерть Юлико никого не удивила. Когда, закрыв его мертвую головку белой буркой, я сбежала вниз и разбудила бабушку, отца и весь
дом, все спокойно отнеслись к событию. Бабушка начала было
причитать по грузинскому обычаю, но отец мой строго взглянул на нее, и она разом стихла. Потом она сердито накинулась на меня...
— Экие страсти какие, матушка! Тут как раз насупротив
дома, на дороге… Укокошили злодеи, загубили христианскую душу! —
причитала одна из служанок.