Неточные совпадения
Однажды мужичок соседней деревни привез к Василию Ивановичу своего брата, больного тифом. Лежа ничком на связке соломы, несчастный умирал; темные пятна покрывали его тело, он давно потерял сознание. Василий Иванович изъявил сожаление о том, что никто раньше не вздумал обратиться к помощи медицины, и объявил, что спасения нет. Действительно, мужичок не
довез своего брата
до дома: он так и умер в телеге.
Он ли пьянством сначала вывел ее из терпения, она ли характером
довела его
до пьянства? Но дело в том, что он
дома был как чужой человек, приходивший туда только ночевать, а иногда пропадавший по нескольку дней.
Он бросился к ней и с помощью Василисы
довел до дома, усадил в кресла и бросился за доктором. Она смотрела, не узнавая их. Василиса горько зарыдала и повалилась ей в ноги.
Я
довел ее почти вплоть
до дому и дал ей мой адрес. Прощаясь, я поцеловал ее в первый раз еще в жизни…
В тот день, когда произошла история с дыркой, он подошел ко мне на ипподроме за советом: записывать ли ему свою лошадь на следующий приз, имеет ли она шансы? На подъезде, после окончания бегов, мы случайно еще раз встретились, и он предложил по случаю дождя
довезти меня в своем экипаже
до дому. Я отказывался, говоря, что еду на Самотеку, а это ему не по пути, но он уговорил меня и, отпустив кучера, лихо домчал в своем шарабане
до Самотеки, где я зашел к моему старому другу художнику Павлику Яковлеву.
К тому времени мы уже видели немало смертей. И, однако, редкая из них производила на нас такое огромное впечатление. В сущности… все было опять в порядке вещей. Капитан пророчил давно, что скрипка не
доведет до добра. Из
дому Антось ушел тайно… Если тут была вина, то, конечно, всего более и прямее были виновны неведомые парубки, то есть деревня… Но и они, наверное, не желали убить… Темная ночь, слишком тяжелый дрючок, неосторожный удар…
— Они выгонят меня из
дому, как старую водовозную клячу, — спокойно предусматривала события мисс Дудль. — И я не
довела бы себя
до этого, если бы мне не было жаль мистера Стабровского… Без меня о нем все забудут. Мистер Казимир ждет только его смерти, чтобы получить все деньги… Дидя будет еще много плакать и тогда вспомнит обо мне.
А так как ты совсем необразованный человек, то и стал бы деньги копить и сел бы, как отец, в этом
доме с своими скопцами; пожалуй бы, и сам в их веру под конец перешел, и уж так бы „ты свои деньги полюбил, что и не два миллиона, а, пожалуй бы, и десять скопил, да на мешках своих с голоду бы и помер, потому у тебя во всем страсть, всё ты
до страсти
доводишь“.
Извозчик
довез его
до одной гостиницы, недалеко от Литейной. Гостиница была плохенькая. Князь занял две небольшие комнаты, темные и плохо меблированные, умылся, оделся, ничего не спросил и торопливо вышел, как бы боясь потерять время или не застать кого-то
дома.
— Вот у тебя
дом, старик, все хозяйство, и вдруг надо будет все разорить. Подумал ты об этом? Сам разоришься и других
до сумы
доведешь… От добра добра не ищут.
Белоярцев выносил это объяснение с спокойствием, делающим честь его уменью владеть собою, и
довел дело
до того, что в первую пятницу в
Доме, было нечто вроде вечерочка. Были тут и граждане, было и несколько мирян. Даже здесь появился и приехавший из Москвы наш давний знакомый Завулонов. Белоярцев был в самом приятном духе: каждого он приветил, каждому, кем он дорожил хоть каплю, он попал в ноту.
— Ну, будет на сегодня! — сказал, не вытерпев более этой пытки, Павел. — Я вас, Анна Ивановна,
довезу до дому, — прибавил он нарочно громко.
— Уж позвольте и лошадки черта-то этого
до дому своего
довезти: шкуру тоже надо содрать с него и сальца поснять.
Стихи гимназистам писать; стихи
до сумасшедшего
дома вашу братью, молодежь,
доводят…
С помощью бесчисленных мелких предупредительностей он
довел генерала
до того, что последний даже утратил потребность выходить из
дому, а не то чтобы делать какие-нибудь распоряжения.
Да, это был действительно честный и разумный мужик. Он достиг своей цели:
довел свой
дом до полной чаши. Но спрашивается: с какой стороны подойти к этому разумному мужику? каким образом уверить его, что не о хлебе едином жив бывает человек?
— Но зачем это, для чего? — проговорил каким-то трепетным голосом Углаков, слышавший совещание сестер. — У меня моя лошадь здесь со мною… Позвольте мне
довезти вас
до вашего
дома… Надеюсь, что в этом ничего не будет неприличного?
— И я ему сказала через швейцара, чтобы ноги его не было у нас в
доме, — подхватила Муза Николаевна, — потому что, согласитесь, Аграфена Васильевна, на все же есть мера: он
довел мужа
до Сибири, а когда того ссылали, не пришел даже проститься к нам, и хоть Аркадий всегда сердится за это на меня, но я прямо скажу, что в этом ужасном нашем деле он менее виноват, чем Янгуржеев.
— Да ту же пенсию вашу всю будут брать себе! — пугала его Миропа Дмитриевна и, по своей ловкости и хитрости (недаром она была малороссиянка), неизвестно
до чего бы
довела настоящую беседу; но в это время в квартире Рыжовых замелькал огонек, как бы перебегали со свечками из одной комнаты в другую, что очень заметно было при довольно значительной темноте ночи и при полнейшем спокойствии, царствовавшем на дворе
дома: куры и индейки все сидели уж по своим хлевушкам, и только майские жуки, в сообществе разноцветных бабочек, кружились в воздухе и все больше около огня куримой майором трубки, да еще чей-то белый кот лукаво и осторожно пробирался по крыше
дома к слуховому окну.
На другой день в одиннадцать часов Артасьев, конечно, приехал к губернскому предводителю, жившему в огромном
доме Петра Григорьича, за который он хоть и должен был платить тысячу рублей в год, но еще в продолжение двух лет ни копейки не внес в уплату сей суммы, и здесь я считаю нужным
довести до сведения читателя, что сей преемник Крапчика являл совершенную противоположность своему предшественнику.
Несколько времени Софья Николавна щадила больного старика и думала своими внушениями остановить Николая в пределах сносного приличия; она надеялась на его ум, надеялась на то, что он должен знать ее твердый характер и не решится
довести ее
до крайности; но злобный азиятец (как его все в
доме называли) был заранее уверен в победе и старался вызвать Софью Николавну на горячую вспышку.
8. 773 года, в великом посту, тот муж ее тайным образом пришел к хуторскому их
дому вечером под окошко, которого она и пустила; но того ж самого часа объявила казакам, а они, взявши его, повели к станичному атаману, а он-де отправил в Верхнюю Чирскую станицу к старшине, но о имени его не упомнит, а оттуда в Черкасский; но не
довезя, однако ж,
до оного, в Цымлянской станице бежал и потому, где теперь находится, не ведает.
— К сожалению, ты прав… Подводная часть мужской храбрости всегда заготовляется у себя
дома. Эти милые женщины кого угодно
доведут до геройства, которому человечество потом удивляется, разиня рот. О, как я теперь ненавижу всех женщин!.. Представь себе, что у тебя жестоко болит зуб, — вот что такое женщина, с той разницей, что от зубной боли есть лекарство, больной зуб, наконец, можно выдернуть.
Старухе стоило больших трудов успокоить невестку и уговорить, чтобы она не
доводила дело
до Гордея Евстратыча, который, на счастье, не был в эту ночь
дома.
— Позвольте мне вас
довезти до дома, — предложил он мне, нанимая извозчика в лучшую в городе Кокуевскую гостиницу.
— А вот за чтò: за то, что у тебя двор раскрыт, навоз не запахан, плетни поломаны, а ты сидишь
дома да трубку куришь, а не работаешь; за то, что ты своей матери, которая тебе всё хозяйство отдала, куска хлеба не даешь, позволяешь ее своей жене бить и
доводишь до того, что она ко мне жаловаться приходила.
Но здесь вы сразу вступаете в
дом"умалишенных", и притом в такой, где больные, так сказать, преднамеренно предоставлены сами себе. Слышится гам и шум; беспричинный смех раздается рядом с беспричинным плачем; бессмысленные вопросы перекрещиваются с бессмысленными ответами. Словом сказать, происходит нечто безнадежное, чему нельзя подобрать начала и чего ни под каким видом нельзя
довести до конца…
По ее соображениям, это был хороший и верный метод обезличить кроткого мужа, насколько нужно, чтобы распоряжаться по собственному усмотрению, и в то же время
довести свою мать
до совершенной остылицы мужу и в удобную минуту немножко поптстить его, так, чтобы не она, а он бы выгнал матроску и Викторинушку из
дома.
Отец, которому уроки не стоили никакого труда, имел много свободного времени и нередко злоупотреблял своими досугами, наполняя их опрометчивыми шалостями, нередко в обиду ближних; но в
доме, любя князя Дмитрия, все это покрывали и не
доводили до княгини.
— Никак нет, сударь! В Москве старик купец, которого вы
довезли до дому, на радостях, что его жене стало лучше, хотел было поднести мне чарку водки, да вы так изволили спешить, что он вместо водки успел только сунуть мне полтинник в руку.
— Слетать нешто ночью, теперь, чтоб утром ко двору быть, а ее нехай кто-нибудь
довезет до дому-то.
Летом, когда Илья приехал на каникулы, незнакомо одетый, гладко остриженный и ещё более лобастый, — Артамонов острее невзлюбил Павла, видя, что сын упрямо продолжает дружиться с этим отрёпышем, хиляком. Сам Илья тоже стал нехорошо вежлив, говорил отцу и матери «вы», ходил, сунув руки в карманы, держался в
доме гостем, дразнил брата,
доводя его
до припадков слезливого отчаяния, раздражал чем-то сестру так, что она швыряла в него книгами, и вообще вёл себя сорванцом.
— Ох, в живых бы
довести барина
до дому! — говорил Федя, усаживаясь на козлы. — А то будет мне на орехи от барыни…
До свидания, сударь!.. Извините на нашей простоте…
(Зажигает фонарь.) Поздно, пойдем, я
доведу тебя
до твоего
дома.
— Так высчитывал мне Кузьма, а я ему, наоборот, расчитывал, сколько я уже имею знакомых; не
доведут до нужды и помогут отыскать
дом Ивана Ивановича, где квартирует Иван Афанасьевич...
Заметно батенька были окуражены, что пан полковник изволил быть весел. Услышав громко и приятно поющего чижа в клетке, он похвалил его; как тут же батенька, низко поклонясь, сняли клетку и, вынесши, отдали людям пана полковника, чтобы приняли и бережно
довезли до дома,"как вещь, понравившуюся его ясновельможности".
Курицын. Ну уж это ты врешь! Никогда эта самая наука, которая над бабами, из моды не выдет, потому без нее нельзя. Брат, слушай, я
до чего Ульяну
доводил,
до какой точки. Бывало, у нас промеж себя, промеж знакомых или сродственников за спором дело станет, чья жена обходительнее. Я всех к себе на
дом веду, сяду на лавку, вот так-то ногу выставлю и сейчас говорю жене: «Чего моя нога хочет?» А она понимает, потому обучена этому, ну и, значит, сейчас в ноги мне.
— Скверно. Как мне хочется на воздух! Поедемте прокатиться; я вас
довезу до дому; у меня лошадь давно заложена.
Лихорадка трепала его через день. Он слабел все больше и больше, так что не мог уходить больше десяти, пятнадцати верст в день. Не доходя двухсот верст
до дому, деньги все вышли, и он шел уж Христовым именем и ночевал по отводу десятского. «Радуйся,
до чего
довела меня!» — думал он про жену, и, по старой привычке, старые и слабые руки сжимались в кулаки. Но и бить некого было, да и силы в кулаках уже не было.
— Слушай, — говорю, — сестра, ты знаешь, у меня денег у самого немного, но так как я вижу, что ты действительно в крайности, то я тебе дам полтораста рублей с одним условием, чтобы ты из них гроша не посылала Дмитрию, а издержала все на себя. Посмотри,
до чего ты себя
довела и на что похоже ты живешь: у тебя, как говорится, ни ложки ни плошки нет; в
доме того и гляди, что убьет тебя штукатурка; сама ты в рубище ходишь.
— Если рука твоя еще болит, — проведи ночь в этой пещере. Мои друзья и я будем охранять твой покой; если же ты в состоянии ехать в Гори, на моем коне, я
довезу тебя
до твоего
дома…
Доведет до большого начальства, что в
дому у меня корчемство, тогда беда неминучая — в одной рубахе отпустят…
— Все, все хотят они спустить, — она кивнула головой туда, где стоял большой
дом. — Сначала это имение, а потом и то, дальнее. Старшая сестрица отберет все у братца своего, дочь
доведет до распутства и вы гонит… иди на все четыре стороны. Вы — благородный человек, меня не выдадите. Есть во мне такое чувство, что вы, Василий Иваныч, сюда не зря угодили. Это перст Божий! А коли нет, так все пропадом пропадет, и Саня моя сгинет.
До чего он мог
довести свою бесцеремонность, свидетельствует следующий случай: раз, танцуя в
доме Я. И. Пе—на, Кле—аль полетел вместе с своею дамою под стол.
Не таков ли и этот фон Раббек? Таков или не таков, но делать было нечего. Офицеры приоделись, почистились и гурьбою пошли искать помещичий
дом. На площади, около церкви, им сказали, что к господам можно пройти низом — за церковью спуститься к реке и идти берегом
до самого сада, а там аллеи
доведут куда нужно, или же верхом — прямо от церкви по дороге, которая в полуверсте от деревни упирается в господские амбары. Офицеры решили идти верхом.
Ведь у нее теперь свои дела с Элиодором. Она ему переводит и носит работу на
дом — вот и все. Эта работа — только один предлог. Она и сама это прекрасно сознает; но тем лучше. Это в руках ее — лишний козырь. Элиодор ей платит за труд; она — честная работница. А играя с ним, полегоньку может
довести его и
до"зеленого змия". Она его не боится — это верно; но если так пойдет, то она может привести его к возложению на себя венца"от камени честна".
Форейтор тронулся, и карета загремела колесами. Князь Ипполит смеялся отрывисто, стоя на крыльце и дожидаясь виконта, которого он обещал
довезти до дому.
— Послушай, граф, ты
довел до того, что за
дом ничего не дают, а теперь и всё наше — детское состояние погубить хочешь. Ведь ты сам говоришь, что в
доме на 100 тысяч добра. Я, мой друг, не согласна и не согласна. Воля твоя! На раненых есть правительство. Они знают. Посмотри; вон напротив, у Лопухиных еще третьего дня всё
до чиста вывезли. Вот как люди делают. Одни мы дураки. Пожалей хоть не меня, так детей.
И сколько бы вы ни приглашали меня весело умирать — вприсядку я умирать не стану, а если это и случится, если вы таки
доведете меня
до смерти или
до желтого
дома, то умру я с проклятием, с непримиримой ненавистью к убийцам.
А тот пользовался этим с безумием настоящего дикаря и
довел свою азартность
до того, что начал метаться на своих, как на чужих, и даже на мертвых, В сем последнем роде, например, известен был такой случай, что когда в одном
доме были вместе Ашинов и Розенгейм, и судьбе было угодно, чтобы генерал Розенгейм тут же внезапно умер, то он упал со стула прямо к ногам Ашинова, а этот вспрыгнул с своего места и, щелкнув покойника рукой, вскричал...