Неточные совпадения
Тут где-то, уже в конце проспекта, он
заметил, как-то проезжая недавно мимо, одну гостиницу
деревянную, но обширную, и имя ее, сколько ему помнилось, было что-то вроде Адрианополя.
Против самого входа в жилище стоял большой
деревянный идол Мангани-Севохи с
мечом и копьем в руках, а рядом с ним — две оголенные от сучьев лиственницы с корой, снятой кольцами.
На возвратном пути в фанзу я услышал еще какой-то шум в сарае — это корейцы
мололи муку при помощи ручных жерновов, наложенных один на другой. К верхнему прикреплен короткий рычаг, при помощи которого он приводится в движение. Зерно насыпается в
деревянный ящик, откуда оно течет в отверстие верхнего камня и затем к зазорам между жерновами.
Здесь случилось маленькое происшествие, которое задержало нас почти на целый день. Ночью мы не
заметили, как вода подошла к биваку. Одна нарта вмерзла в лед. Пришлось ее вырубать топорами, потом оттаивать полозья на огне и исправлять поломки. Наученные опытом, дальше на биваках мы уже не оставляли нарты на льду, а ставили их на
деревянные катки.
Проезжающие по большой орловской дороге молодые чиновники и другие незанятые люди (купцам, погруженным в свои полосатые перины, не до того) до сих пор еще могут
заметить в недальнем расстоянии от большого села Троицкого огромный
деревянный дом в два этажа, совершенно заброшенный, с провалившейся крышей и наглухо забитыми окнами, выдвинутый на самую дорогу.
Вахмистр дозволял Филимонову отказываться раз пять-шесть от своей порции и получать разом все пять-шесть; Филимонов
метил на
деревянную бирку, сколько стаканчиков пропущено, и в самые большие праздники отправлялся за ними.
Тут
заметил Вакула, что ни галушек, ни кадушки перед ним не было; но вместо того на полу стояли две
деревянные миски: одна была наполнена варениками, другая сметаною. Мысли его и глаза невольно устремились на эти кушанья. «Посмотрим, — говорил он сам себе, — как будет есть Пацюк вареники. Наклоняться он, верно, не захочет, чтобы хлебать, как галушки, да и нельзя: нужно вареник сперва обмакнуть в сметану».
Теперь толпы не было, и фигура гимназиста на коленях выделялась яснее. На меня обратили внимание евреи — факторы, прохожие, чиновники, шедшие в казначейство… Вдали на
деревянных тротуарах мелькали синие гимназические мундиры. Мне хотелось, чтобы меня не
заметили…
— Совершенно знаю-с; Черносвитов, изобретя свою ногу, первым делом тогда забежал ко мне показать. Но черносвитовская нога изобретена несравненно позже… И к тому же уверяет, что даже покойница жена его, в продолжение всего их брака, не знала, что у него, у мужа ее,
деревянная нога. «Если ты, — говорит, когда я
заметил ему все нелепости, — если ты в двенадцатом году был у Наполеона в камер-пажах, то и мне позволь похоронить ногу на Ваганьковском».
Он только
заметил, что она хорошо знает дорогу, и когда хотел было обойти одним переулком подальше, потому что там дорога была пустыннее, и предложил ей это, она выслушала, как бы напрягая внимание, и отрывисто ответила: «Всё равно!» Когда они уже почти вплоть подошли к дому Дарьи Алексеевны (большому и старому
деревянному дому), с крыльца вышла одна пышная барыня и с нею молодая девица; обе сели в ожидавшую у крыльца великолепную коляску, громко смеясь и разговаривая, и ни разу даже и не взглянули на подходивших, точно и не приметили.
Родион Потапыч вышел на улицу и повернул вправо, к церкви. Яша покорно следовал за ним на приличном расстоянии. От церкви старик спустился под горку на плотину, под которой горбился
деревянный корпус толчеи и промывальни. Сейчас за плотиной направо стоял ярко освещенный господский дом, к которому Родион Потапыч и повернул. Было уже поздно, часов девять вечера, но дело было неотложное, и старик
смело вошел в настежь открытые ворота на широкий господский двор.
Спускаясь с плотины по
деревянной лестнице, она издали
заметила какое-то необыкновенное движение.
Дом этот был похож на многие домы Лефортовской части. Он был
деревянный, на каменном полуэтаже. По улице он выходил в пять окон, во двор в четыре, с подъездом сбоку. Каменный полуэтаж был густо выбелен
мелом, а
деревянный верх выкрашен грязновато-желтою охрой.
Он ошибся именем и не
заметил того, с явною досадою не находя колокольчика. Но колокольчика и не было. Я подергал ручку замка, и Мавра тотчас же нам отворила, суетливо встречая нас. В кухне, отделявшейся от крошечной передней
деревянной перегородкой, сквозь отворенную дверь заметны были некоторые приготовления: все было как-то не по-всегдашнему, вытерто и вычищено; в печи горел огонь; на столе стояла какая-то новая посуда. Видно было, что нас ждали. Мавра бросилась снимать наши пальто.
Крыт был дом соломой под щетку и издали казался громадным ощетинившимся
наметом; некрашеные стены от времени и непогод сильно почернели; маленькие, с незапамятных времен не мытые оконца подслеповато глядели на площадь и, вследствие осевшей на них грязи, отливали снаружи всевозможными цветами; тесовые почерневшие ворота вели в громадный темный двор, в котором непривычный глаз с трудом мог что-нибудь различать, кроме бесчисленных полос света, которые врывались сквозь дыры соломенного навеса и яркими пятнами пестрили навоз и улитый скотскою мочою
деревянный помост.
Казаки, спешившись, стояли кружком и, наливая чихирю из привезенного боченка в
деревянную чапуру, подносили друг другу и
молили свою поездку.
— Правду, видно, старинные люди сказывали, — кричал Нил Поликарпыч, горячась и размахивая руками, — что,
мол, прежде сосуды по церквам были
деревянные, да попы золотые, а нынче сосуды стали золотые, так попы
деревянные.
В противоположном углу воздвигалась печка с перерубочками для удобного влезанья; она занимала ровно четвертую часть жилища; над ухватом, кочергою и «голиком» (веником), прислоненным к печурке, лепилась сосновая полка, привешенная к гвоздям веревками; на ней — пузатые горшки, прикрытые
деревянными кружками; так как места на полке оставалось еще много, молодая хозяйка
поместила в соседстве с горшками самопрялку с тучным пучком кудели на макушке гребня.
Ирина, вероятно,
заметила что-то особенное в выражении лица у Литвинова; она остановилась перед лавкой, в которой продавалось множество крошечных
деревянных часов шварцвальдского изделия, подозвала его к себе движением головы и, показывая ему одни из этих часиков, прося его полюбоваться миловидным циферблатом с раскрашенной кукушкой наверху, промолвила не шепотом, а обыкновенным своим голосом, как бы продолжая начатую фразу, — оно меньше привлекает внимание посторонних...
В другой раз пришел я напиться квасу или воды в особенную комнату, которая называлась квасною; там бросился мне в глаза простой
деревянный стол, который прежде, вероятно, я видал много раз, не
замечая его, но теперь он был выскоблен заново и казался необыкновенно чистым и белым: в одно мгновение представился мне такого же вида липовый стол, всегда блиставший белизной и гладкостью, принадлежавший некогда моей бабушке, а потом стоявший в комнате у моей тетки, в котором хранились разные безделушки, драгоценные для дитяти: узелки с тыквенными, арбузными и дынными семенами, из которых тетка моя делала чудные корзиночки и подносики, мешочки с рожковыми зернами, с раковыми жерновками, а всего более большой игольник, в котором вместе с иголками хранились крючки для удочек, изредка выдаваемые мне бабушкой; все это, бывало, я рассматривал с восхищением, с напряженным любопытством, едва переводя дыхание…
Не глядя ни на кого, никого не
замечая, не отвечая на поталкивания и тихие и нежные зазывания проституток, пробирался по Моховой вдохновенный и одинокий, увенчанный неожиданною славой Персиков к огненным часам у Манежа. Здесь, не глядя кругом, поглощенный своими мыслями, он столкнулся со странным, старомодным человеком, пребольно ткнувшись пальцами прямо в
деревянную кобуру револьвера, висящего у человека на поясе.
Поместили Арефу в то самое узилище, где умер Трофим и для безопасности приковали цепью к
деревянному стулу.
—
Заметили вы, — спросил я однажды, — как вскорости после свадьбы Камиллы, провожая вас и Юльцу вечером по
деревянным кладкам до дверей вашего Флигеля, я желал сказать вам «bonsoir», но почему-то вдруг, выговоривши «bon», я испугался несообразности приветствия поздним временем, поправился и сказал: bonne nuit.
На закате солнца, отплывая из Казани, я
заметил, что у этого человека, неуклюжего, как медведь, лицо волосатое, безглазое. Становясь к рулю, он вылил в
деревянный ковш бутылку водки, выпил ее в два приема, как воду, и закусил яблоком. А когда буксир дернул баржу, человек, вцепившись в рычаг руля, взглянул на красный круг солнца и, тряхнув башкой, сказал строго...
«Это он, однако, сделал ошибку!» — подумал Щавинский, когда услышал его чтение, чрезвычайно правильное, но
деревянное, с преувеличенно-точным произношением каждой буквы, каким щеголяют первые ученики, изучающие чужой язык. Но, должно быть, Рыбников и сам это
заметил, потому что вскоре захлопнул книжку и спросил...
— Засыпали мы наши души хламом повседневных забот и привыкли жить без души, до того привыкли, что и не
замечаем, какие все мы стали
деревянные, бесчувственные, мёртвые. И люди такие, как он, непонятны нам… — слушал Тихон Павлович.
Другой — руками и грудью лег на
деревянные перила, глядит вниз, но не
замечает ничего: ни плоских крыш, точно лежащих на земле, ни блестящей на солнце реки.
Рыцарь споткнулся на
деревянный меч.
Исчезают в вихре плащей. Кажется, за ними вырвался из толпы кто-то третий, совершенно подобный влюбленному, весь — как гибкий язык черного пламени. В среде танцующих обнаружилась третья пара влюбленных. Они сидят посреди сцены. Средневековье. Задумчиво склонившись, она следит за его движениями. — Он, весь в строгих линиях, большой и задумчивый, в картонном шлеме, — чертит перед ней на полу круг огромным
деревянным мечом.
В эту минуту одному из паяцов пришло в голову выкинуть штуку Он подбегает к влюбленному и показывает ему длинный язык Влюбленный бьет с размаху паяца по голове тяжким
деревянным мечом. Паяц перегнулся через рампу и повис. Из головы его брыжжет струя клюквенного сока.
— А по-твоему, девицам бирюком надо глядеть, слова ни с кем не
сметь вымолвить? Чай, ведь и они тоже живые, не
деревянные, — вступилась Аксинья Захаровна.
На небольшой полянке, середи частого елового леса, стоял высокий
деревянный крест с прибитым в середине медным распятьем. Здесь, по преданью, стояла келья отца Варлаама, здесь он сожег себя со ученики своими. Придя на место и положив перед крестом обычный семипоклонный нача́л, богомольцы стали по чину, и мать Аркадия,
заметив, что отец Иосиф намеревается начать канон, поспешила «замолитвовать». Не хотела и тут ему уступить, хоть по скитским обычаям первенство следовало Иосифу, как старцу.
Расставив рядами
деревянные чурки,
мечут в них издали палками; кто больше сшиб, тот и выиграл.
Люди помещаются на полу по обе стороны огня, женщины ближе к дверям. Тут же на полках, связанных лыком, помещалась
деревянная и берестяная посуда, среди которой я
заметил несколько белых тарелок.
Тася оглянулась. У окна стоял непокрытый ни скатертью, ни даже клеенкой простой некрашеный
деревянный стол и табурет. Она брезгливо поморщилась, но ослушаться, однако, не
посмела, боясь снова очутиться в темном карцере.
К двум часам Андрей Иванович проспался и встал веселый, ласковый. Александра Михайловна стала накрывать на стол. Она повязала свой синяк платком, усиленно хромала на ушибленную ногу и держалась, как
деревянная. Андрей Иванович ничего словно не
замечал и весело болтал с Катериной Андреевной.
Герасим на телеге принимает, я глубоко всаживаю
деревянную двурогую вилку в сноп под самым свяслом, натужившись, поднимаю сноп на воздух, — тяжелые у нас вяжут снопы! — и он,
метнув в воздухе хвостом, падает в руки Герасиму, обдав его зерном.
Ваня и Нина в ужасе. Смерть в помойке, помимо своей жестокости, грозит еще отнять у кошки и
деревянной лошади их детей, опустошить ящик, разрушить планы будущего, того прекрасного будущего, когда один кот будет утешать свою старуху-мать, другой — жить на даче, третий — ловить крыс в погребе… Дети начинают плакать и умолять пощадить котят. Отец соглашается, но с условием, чтобы дети не
смели ходить в кухню и трогать котят.
Она снова зарыдала. Наконец, подняв голову, она обвела глазами камеру и в первый раз
заметила в переднем углу ее
деревянное распятие. Она долго, пристально глядела на него, затем встала и опустилась перед ним на колени, но… молиться она не могла.
— Он и сапог-то носить не умеет… —
замечает солдат, — больше за спиной их носит, а сам щеголяет на соломенной подошве с завязочками, или же на
деревянных ходульках… По горам в них, говорят, ему способно, ну а в грязь — пропадай…
Немощеные улицы,
деревянные мостки, вместо тротуаров, сделанные скорее для погибели, нежели для удобства пешеходов, так как на них весьма легко сломать себе ногу, и местные обыватели благоразумно обходят их, что наш путешественник мог
заметить, по несколько встреченным им по пути прохожим, удивленно останавливавшимся и оглядывавшим его внимательным и любопытным взглядом.
Пароход и баржа шли без всяких приключений. Наступил восьмой день плавания. Причалили к последней перед Томском станции — Нарыму. Нарым — это маленький заштатный городишко Томской губернии. Он лежит в котловине, в полуверсте от берега реки Томи. С реки его трудно было бы и
заметить, если бы колокольни двух церквей, да
деревянная полицейская каланча не обличали его существования.
Надо
заметить, что к одному из окон, выходящих на двор княжеского дома, был приделан большой
деревянный ящик с разрезом для опускания писем и прошений.
Но
заметьте, она не имела над собою ни ока матери, ни ежедневного благословения ее, зато каждый день находила случай видеть молодого, очаровательного иноземца, с которым делила их только
деревянная преграда.
Надо
заметить, что город К. расположен на горе и к реке ведут крутые спуски, застроенные домиками, образующими несколько переулков. На самом же берегу, ближе к главному центральному спуску — Покровскому — находится масса построек: покосившихся
деревянных домишек, лачуг и даже землянок, образующих затейливые переулки и составляющих Кузнечную слободу, получившую свое название от нескольких кузниц, из отворенных дверей которых с утра до вечера раздается стук ударов молота о наковальню.
Он в той же
деревянной маленькой церкви молился и божие слово читал, и его маленькая церковка ему с людьми хоть порою тесна была, да зато перегудинскому попу в его каменном храме так было просторно, что он чуть ли не сам-друг с пономарем по всей церкви расхаживал и смотрел, как
смело на амвон церковная мышь выбегала и опять под амвон пряталась.