Неточные совпадения
Городничий (в сторону).Ну, слава богу! деньги взял.
Дело,
кажется, пойдет теперь на лад. Я таки ему вместо двухсот четыреста ввернул.
Голова у этого другого градоначальника была совершенно новая и притом покрытая лаком. Некоторым прозорливым гражданам
показалось странным, что большое родимое пятно, бывшее несколько
дней тому назад на правой щеке градоначальника, теперь очутилось на левой.
Конечно, с первого взгляда может
показаться странным, что Бородавкин девять
дней сряду кружит по выгону; но не должно забывать, во-первых, что ему незачем было торопиться, так как можно было заранее предсказать, что предприятие его во всяком случае окончится успехом, и, во-вторых, что всякий администратор охотно прибегает к эволюциям, дабы поразить воображение обывателей.
Толпе этот ответ не понравился, да и вообще она ожидала не того. Ей
казалось, что Грустилов, как только приведут к нему Линкина, разорвет его пополам — и
дело с концом. А он вместо того разговаривает! Поэтому, едва градоначальник разинул рот, чтоб предложить второй вопросный пункт, как толпа загудела...
Кажется, что, находясь в сем виде, каждый градоначальник в самом скором времени все
дела приведет в порядок.
Как ни избалованы были глуповцы двумя последними градоначальниками, но либерализм столь беспредельный заставил их призадуматься: нет ли тут подвоха? Поэтому некоторое время они осматривались, разузнавали, говорили шепотом и вообще"опасно ходили".
Казалось несколько странным, что градоначальник не только отказывается от вмешательства в обывательские
дела, но даже утверждает, что в этом-то невмешательстве и заключается вся сущность администрации.
На третий
день сделали привал в слободе Навозной; но тут, наученные опытом, уже потребовали заложников. Затем, переловив обывательских кур, устроили поминки по убиенным. Странно
показалось слобожанам это последнее обстоятельство, что вот человек игру играет, а в то же время и кур ловит; но так как Бородавкин секрета своего не разглашал, то подумали, что так следует"по игре", и успокоились.
Константин Левин уже отвлекся, стал представлять председателя и Алешку-дурачка; ему
казалось, что это всё идет к
делу.
Кити видела, что с мужем что-то сделалось. Она хотела улучить минутку поговорить с ним наедине, но он поспешил уйти от нее, сказав, что ему нужно в контору. Давно уже ему хозяйственные
дела не
казались так важны, как нынче. «Им там всё праздник — думал он, — а тут
дела не праздничные, которые не ждут и без которых жить нельзя».
Но, несмотря на все эти трудности, он добился своего, и к осени
дело пошло или, по крайней мере, ему так
казалось.
Сидя в углу покойной коляски, чуть покачивавшейся своими упругими рессорами на быстром ходу серых, Анна, при несмолкаемом грохоте колес и быстро сменяющихся впечатлениях на чистом воздухе, вновь перебирая события последних
дней, увидала свое положение совсем иным, чем каким оно
казалось ей дома.
— Ты постой, постой, — сказал Степан Аркадьич, улыбаясь и трогая его руку. — Я тебе сказал то, что я знаю, и повторяю, что в этом тонком и нежном
деле, сколько можно догадываться, мне
кажется, шансы на твоей стороне.
Был ясный морозный
день. У подъезда рядами стояли кареты, сани, ваньки, жандармы. Чистый народ, блестя на ярком солнце шляпами, кишел у входа и по расчищенным дорожкам, между русскими домиками с резными князьками; старые кудрявые березы сада, обвисшие всеми ветвями от снега,
казалось, были разубраны в новые торжественные ризы.
Сереже было слишком весело, слишком всё было счастливо, чтоб он мог не поделиться со своим другом швейцаром еще семейною радостью, про которую он узнал на гулянье в Летнем Саду от племянницы графини Лидии Ивановны. Радость эта особенно важна
казалась ему по совпадению с радостью чиновника и своей радостью о том, что принесли игрушки. Сереже
казалось, что нынче такой
день, в который все должны быть рады и веселы.
Многие из прежних мыслей
показались ему излишними и крайними, но многие пробелы стали ему ясны, когда он освежил в своей памяти всё
дело.
И, перебирая события последних
дней, ей
казалось, что во всем она видела подтверждение этой страшной мысли: и то, что он вчера обедал не дома, и то, что он настоял на том, чтоб они в Петербурге остановились врознь, и то, что даже теперь шел к ней не один, как бы избегая свиданья с глазу на глаз.
Наивный мужик Иван скотник,
казалось, понял вполне предложение Левина — принять с семьей участие в выгодах скотного двора — и вполне сочувствовал этому предприятию. Но когда Левин внушал ему будущие выгоды, на лице Ивана выражалась тревога и сожаление, что он не может всего дослушать, и он поспешно находил себе какое-нибудь не терпящее отлагательства
дело: или брался за вилы докидывать сено из денника, или наливать воду, или подчищать навоз.
В хозяйстве на практике
дело шло отлично или, по крайней мере, так
казалось Левину.
Вернувшись в этот
день домой, Левин испытывал радостное чувство того, что неловкое положение кончилось и кончилось так, что ему не пришлось лгать. Кроме того, у него осталось неясное воспоминание о том, что то, что говорил этот добрый и милый старичок, было совсем не так глупо, как ему
показалось сначала, и что тут что-то есть такое, что нужно уяснить.
Она, счастливая, довольная после разговора с дочерью, пришла к князю проститься по обыкновению, и хотя она не намерена была говорить ему о предложении Левина и отказе Кити, но намекнула мужу на то, что ей
кажется дело с Вронским совсем конченным, что оно решится, как только приедет его мать. И тут-то, на эти слова, князь вдруг вспылил и начал выкрикивать неприличные слова.
Дела эти занимали его не потому, чтоб он оправдывал их для себя какими-нибудь общими взглядами, как он это делывал прежде; напротив, теперь, с одной стороны, разочаровавшись неудачей прежних предприятий для общей пользы, с другой стороны, слишком занятый своими мыслями и самым количеством
дел, которые со всех сторон наваливались на него, он совершенно оставил всякие соображения об общей пользе, и
дела эти занимали его только потому, что ему
казалось, что он должен был делать то, что он делал, — что он не мог иначе.
— Как же, он вчера был у нас в присутствии. Он,
кажется, знает
дело отлично и очень деятелен.
— Да отчего же в селе? В селах, мне
кажется, и так
дела много. Зачем в селе слесарная артель?
— Делал, но всегда бывало совестно, а теперь так отвык, что, ей Богу, лучше два
дня не обедать вместо этого визита. Так совестно! Мне всё
кажется, что они обидятся, скажут: зачем это ты приходил без
дела?
Для человека со 100 000 дохода, как определяли все состояние Вронского, такие долги,
казалось бы, не могли быть затруднительны; но
дело в том, что у него далеко не было этих 100 000.
Оставшись одна, Долли помолилась Богу и легла в постель. Ей всею душой было жалко Анну в то время, как она говорила с ней; но теперь она не могла себя заставить думать о ней. Воспоминания о доме и детях с особенною, новою для нее прелестью, в каком-то новом сиянии возникали в ее воображении. Этот ее мир
показался ей теперь так дорог и мил, что она ни за что не хотела вне его провести лишний
день и решила, что завтра непременно уедет.
Во время же игры Дарье Александровне было невесело. Ей не нравилось продолжавшееся при этом игривое отношение между Васенькой Весловским и Анной и та общая ненатуральность больших, когда они одни, без детей, играют в детскую игру. Но, чтобы не расстроить других и как-нибудь провести время, она, отдохнув, опять присоединилась к игре и притворилась, что ей весело. Весь этот
день ей всё
казалось, что она играет на театре с лучшими, чем она, актерами и что ее плохая игра портит всё
дело.
Наивный Иван скотник, лучше всех,
казалось Левину, понявший
дело, подобрав себе артель, преимущественно из своей семьи, стал участником скотного двора.
Тот самый ясный и холодный августовский
день, который так безнадежно действовал на Анну,
казался ему возбудительно оживляющим и освежал его разгоревшееся от обливания лицо и шею.
Она всегда
казалась занятою
делом, в котором не могло быть сомнения, и потому,
казалось, ничем посторонним не могла интересоваться.
Но притом было другое, радостное для Сергея Ивановича явление: это было проявление общественного мнения. Общество определенно выразило свое желание. Народная душа получила выражение, как говорил Сергей Иванович. И чем более он занимался этим
делом, тем очевиднее ему
казалось, что это было
дело, долженствующее получить громадные размеры, составить эпоху.
Просидев дома целый
день, она придумывала средства для свиданья с сыном и остановилась на решении написать мужу. Она уже сочиняла это письмо, когда ей принесли письмо Лидии Ивановны. Молчание графини смирило и покорило ее, но письмо, всё то, что она прочла между его строками, так раздражило ее, так ей возмутительна
показалась эта злоба в сравнении с ее страстною законною нежностью к сыну, что она возмутилась против других и перестала обвинять себя.
«Женатый заботится о мирском, как угодить жене, неженатый заботится о Господнем, как угодить Господу», говорит апостол Павел, и Алексей Александрович, во всех
делах руководившийся теперь Писанием, часто вспоминал этот текст. Ему
казалось, что, с тех пор как он остался без жены, он этими самыми проектами более служил Господу, чем прежде.
— Да, вот вам
кажется! А как она в самом
деле влюбится, а он столько же думает жениться, как я?… Ох! не смотрели бы мои глаза!.. «Ах, спиритизм, ах, Ницца, ах, на бале»… — И князь, воображая, что он представляет жену, приседал на каждом слове. — А вот, как сделаем несчастье Катеньки, как она в самом
деле заберет в голову…
Левину невыносимо скучно было в этот вечер с дамами: его, как никогда прежде, волновала мысль о том, что то недовольство хозяйством, которое он теперь испытывал, есть не исключительное его положение, а общее условие, в котором находится
дело в России, что устройство какого-нибудь такого отношения рабочих, где бы они работали, как у мужика на половине дороги, есть не мечта, а задача, которую необходимо решить. И ему
казалось, что эту задачу можно решить и должно попытаться это сделать.
И те уверения в любви, которые ему
казались так пошлы, что ему совестно было выговаривать их, она впивала в себя и понемногу успокоивалась. На другой
день после этого, совершенно примиренные, они уехали в деревню.
— Что, Костя, и ты вошел,
кажется, во вкус? — прибавил он, обращаясь к Левину, и взял его под руку. Левин и рад был бы войти во вкус, но не мог понять, в чем
дело, и, отойдя несколько шагов от говоривших, выразил Степану Аркадьичу свое недоумение, зачем было просить губернского предводителя.
Он находил это естественным, потому что делал это каждый
день и при этом ничего не чувствовал и не думал, как ему
казалось, дурного, и поэтому стыдливость в девушке он считал не только остатком варварства, но и оскорблением себе.
Она боялась, чтобы дочь, имевшая, как ей
казалось, одно время чувство к Левину, из излишней честности не отказала бы Вронскому и вообще чтобы приезд Левина не запутал, не задержал
дела, столь близкого к окончанию.
— О, капитальное
дело! — сказал Свияжский. Но, чтобы не
показаться поддакивающим Вронскому, он тотчас же прибавил слегка осудительное замечание. — Я удивляюсь однако, граф, — сказал он, — как вы, так много делая в санитарном отношении для народа, так равнодушны к школам.
— Ах, мне всё равно! — сказала она. Губы ее задрожали. И ему
показалось, что глаза ее со странною злобой смотрели на него из-под вуаля. — Так я говорю, что не в этом
дело, я не могу сомневаться в этом; но вот что он пишет мне. Прочти. — Она опять остановилась.
И Степан Аркадьич улыбнулся. Никто бы на месте Степана Аркадьича, имея
дело с таким отчаянием, не позволил себе улыбнуться (улыбка
показалась бы грубой), но в его улыбке было так много доброты и почти женской нежности, что улыбка его не оскорбляла, а смягчала и успокоивала. Его тихие успокоительные речи и улыбки действовали смягчающе успокоительно, как миндальное масло. И Анна скоро почувствовала это.
— В первый раз, как я увидел твоего коня, — продолжал Азамат, — когда он под тобой крутился и прыгал, раздувая ноздри, и кремни брызгами летели из-под копыт его, в моей душе сделалось что-то непонятное, и с тех пор все мне опостылело: на лучших скакунов моего отца смотрел я с презрением, стыдно было мне на них
показаться, и тоска овладела мной; и, тоскуя, просиживал я на утесе целые
дни, и ежеминутно мыслям моим являлся вороной скакун твой с своей стройной поступью, с своим гладким, прямым, как стрела, хребтом; он смотрел мне в глаза своими бойкими глазами, как будто хотел слово вымолвить.
Подложили цепи под колеса вместо тормозов, чтоб они не раскатывались, взяли лошадей под уздцы и начали спускаться; направо был утес, налево пропасть такая, что целая деревушка осетин, живущих на
дне ее,
казалась гнездом ласточки; я содрогнулся, подумав, что часто здесь, в глухую ночь, по этой дороге, где две повозки не могут разъехаться, какой-нибудь курьер раз десять в год проезжает, не вылезая из своего тряского экипажа.
Я сидел у княгини битый час. Мери не вышла, — больна. Вечером на бульваре ее не было. Вновь составившаяся шайка, вооруженная лорнетами, приняла в самом
деле грозный вид. Я рад, что княжна больна: они сделали бы ей какую-нибудь дерзость. У Грушницкого растрепанная прическа и отчаянный вид; он,
кажется, в самом
деле огорчен, особенно самолюбие его оскорблено; но ведь есть же люди, в которых даже отчаяние забавно!..
— То есть,
кажется, он подозревал. Спустя несколько
дней узнали мы, что старик убит. Вот как это случилось…
Впрочем, я не прошу вас
разделять мое мнение: если моя выходка вам
кажется смешна — пожалуйста, смейтесь: предупреждаю вас, что это меня не огорчит нимало.
И в самом
деле, Гуд-гора курилась; по бокам ее ползали легкие струйки облаков, а на вершине лежала черная туча, такая черная, что на темном небе она
казалась пятном.
— Я вчера целый
день думала, — отвечала она сквозь слезы, — придумывала разные несчастия: то
казалось мне, что его ранил дикий кабан, то чеченец утащил в горы… А нынче мне уж
кажется, что он меня не любит.
— Мне
кажется, — сказал он, — что, показав оба готовность драться и заплатив этим долг условиям чести, вы бы могли, господа, объясниться и кончить это
дело полюбовно.