Неточные совпадения
Впоследствии, когда он припоминал это время и все, что случилось с ним в эти
дни, минуту за минутой, пункт за пунктом, черту за чертой, его до суеверия поражало всегда одно обстоятельство, хотя, в сущности, и не очень необычайное, но которое постоянно
казалось ему потом как бы каким-то предопределением судьбы его.
Дико и чудно
показалось ему, что он мог проспать в таком забытьи со вчерашнего
дня и ничего еще не сделал, ничего не приготовил…
Раскольникову
показалось, что письмоводитель стал с ним небрежнее и презрительнее после его исповеди, — но странное
дело, — ему вдруг стало самому решительно все равно до чьего бы то ни было мнения, и перемена эта произошла как-то в один миг, в одну минуту.
Иной раз
казалось ему, что он уже с месяц лежит; в другой раз — что все тот же
день идет.
Раскольников смотрел на все с глубоким удивлением и с тупым бессмысленным страхом. Он решился молчать и ждать: что будет дальше? «
Кажется, я не в бреду, — думал он, —
кажется, это в самом
деле…»
— Катай скорей и чаю, Настасья, потому насчет чаю,
кажется, можно и без факультета. Но вот и пивцо! — он пересел на свой стул, придвинул к себе суп, говядину и стал есть с таким аппетитом, как будто три
дня не ел.
Странное
дело:
казалось, он вдруг стал совершенно спокоен; не было ни полоумного бреду, как давеча, ни панического страху, как во все последнее время.
— Это я знаю, что вы были, — отвечал он, — слышал-с. Носок отыскивали… А знаете, Разумихин от вас без ума, говорит, что вы с ним к Лавизе Ивановне ходили, вот про которую вы старались тогда, поручику-то Пороху мигали, а он все не понимал, помните? Уж как бы,
кажется, не понять —
дело ясное… а?
— Фу, какие вы страшные вещи говорите! — сказал, смеясь, Заметов. — Только все это один разговор, а на
деле, наверно, споткнулись бы. Тут, я вам скажу, по-моему, не только нам с вами, даже натертому, отчаянному человеку за себя поручиться нельзя. Да чего ходить — вот пример: в нашей-то части старуху-то убили. Ведь уж,
кажется, отчаянная башка, среди бела
дня на все риски рискнул, одним чудом спасся, — а руки-то все-таки дрогнули: обокрасть не сумел, не выдержал; по
делу видно…
— Представь себе, скоропостижно! — заторопилась Пульхерия Александровна, ободренная его любопытством, — и как раз в то самое время, как я тебе письмо тогда отправила, в тот самый даже
день! Вообрази, этот ужасный человек,
кажется, и был причиной ее смерти. Говорят, он ее ужасно избил!
— Когда?.. — приостановился Раскольников, припоминая, — да
дня за три до ее смерти я был у ней,
кажется. Впрочем, я ведь не выкупить теперь вещи иду, — подхватил он с какою-то торопливою и особенною заботой о вещах, — ведь у меня опять всего только рубль серебром… из-за этого вчерашнего проклятого бреду!
— Нет, нет, не совсем потому, — ответил Порфирий. — Все
дело в том, что в ихней статье все люди как-то разделяются на «обыкновенных» и «необыкновенных». Обыкновенные должны жить в послушании и не имеют права переступать закона, потому что они, видите ли, обыкновенные. А необыкновенные имеют право делать всякие преступления и всячески преступать закон, собственно потому, что они необыкновенные. Так у вас,
кажется, если только не ошибаюсь?
Марфа Петровна уже третий
день принуждена была дома сидеть; не с чем в городишко
показаться, да и надоела она там всем с своим этим письмом (про чтение письма-то слышали?).
— Это вы правду сказали, что у меня есть знакомые, — подхватил Свидригайлов, не отвечая на главный пункт, — я уж встречал; третий ведь
день слоняюсь; и сам узнаю, и меня,
кажется, узнают.
— Вот вы все говорите, — продолжал Раскольников, скривив рот в улыбку, — что я помешанный; мне и
показалось теперь, что, может быть, я в самом
деле помешанный и только призрак видел!
Здесь жила, да и теперь,
кажется, проживает некоторая Ресслих, иностранка и сверх того мелкая процентщица, занимающаяся и другими
делами.
Не имея, так сказать, одной корки насущной пищи на завтрашний
день и… ну, и обуви и всего, покупается сегодня ямайский ром и даже,
кажется, мадера и-и-и кофе.
Закупками распорядилась сама Катерина Ивановна с помощию одного жильца, какого-то жалкого полячка, бог знает для чего проживавшего у г-жи Липпевехзель, который тотчас же прикомандировался на посылки к Катерине Ивановне и бегал весь вчерашний
день и все это утро сломя голову и высунув язык,
кажется особенно стараясь, чтобы заметно было это последнее обстоятельство.
Она так на него и накинулась, посадила его за стол подле себя по левую руку (по правую села Амалия Ивановна) и, несмотря на беспрерывную суету и хлопоты о том, чтобы правильно разносилось кушанье и всем доставалось, несмотря на мучительный кашель, который поминутно прерывал и душил ее и,
кажется, особенно укоренился в эти последние два
дня, беспрерывно обращалась к Раскольникову и полушепотом спешила излить перед ним все накопившиеся в ней чувства и все справедливое негодование свое на неудавшиеся поминки; причем негодование сменялось часто самым веселым, самым неудержимым смехом над собравшимися гостями, но преимущественно над самою хозяйкой.
Петр Петрович искоса посмотрел на Раскольникова. Взгляды их встретились. Горящий взгляд Раскольникова готов был испепелить его. Между тем Катерина Ивановна,
казалось, ничего больше и не слыхала: она обнимала и целовала Соню, как безумная. Дети тоже обхватили со всех сторон Соню своими ручонками, а Полечка, — не совсем понимавшая, впрочем, в чем
дело, —
казалось, вся так и утопла в слезах, надрываясь от рыданий и спрятав свое распухшее от плача хорошенькое личико на плече Сони.
— Губка-то опять, как и тогда, вздрагивает, — пробормотал как бы даже с участием Порфирий Петрович. — Вы меня, Родион Романыч,
кажется, не так поняли-с, — прибавил он, несколько помолчав, — оттого так и изумились. Я именно пришел с тем, чтоб уже все сказать и
дело повести на открытую.
— Ну, тогда было
дело другое. У всякого свои шаги. А насчет чуда скажу вам, что вы,
кажется, эти последние два-три
дня проспали. Я вам сам назначил этот трактир и никакого тут чуда не было, что вы прямо пришли; сам растолковал всю дорогу, рассказал место, где он стоит, и часы, в которые можно меня здесь застать. Помните?
— Как хотите, только я-то вам не товарищ; а мне что! Вот мы сейчас и дома. Скажите, я убежден, вы оттого на меня смотрите подозрительно, что я сам был настолько деликатен и до сих пор не беспокоил вас расспросами… вы понимаете? Вам
показалось это
дело необыкновенным; бьюсь об заклад, что так! Ну вот и будьте после того деликатным.
Под окном, должно быть, действительно было что-то вроде сада и,
кажется, тоже увеселительного; вероятно,
днем здесь тоже певали песенники и выносился на столики чай.
Я сам хотел добра людям и сделал бы сотни, тысячи добрых
дел вместо одной этой глупости, даже не глупости, а просто неловкости, так как вся эта мысль была вовсе не так глупа, как теперь она
кажется, при неудаче…
Вечером того же
дня, когда уже заперли казармы, Раскольников лежал на нарах и думал о ней. В этот
день ему даже
показалось, что как будто все каторжные, бывшие враги его, уже глядели на него иначе. Он даже сам заговаривал с ними, и ему отвечали ласково. Он припомнил теперь это, но ведь так и должно было быть: разве не должно теперь все измениться?