Неточные совпадения
— А ты — что же, думаешь, что религия —
дело чахоточных? Плохо думаешь. Именно здоровая
плоть требует святости. Греки отлично понимали это.
Робеспьер был очень принципиальный доктринер и любил отвлеченные декларации, но был ветхий, не возрожденный человек,
плоть от
плоти и кровь от крови старого режима, насильник в
деле свободы.
Чтобы заслужить бессмертие, нужно жить, а не умирать; нужно на земле, в земной человеческой истории совершить
дело спасения; нужно связать себя с историей вселенной, идти к воскресению, утверждать
плоть в ее нетленности, одухотворять ее.
Возрождение ценностей и благ языческого мира, всей заключенной в этом мире подлинной жизни, почувствованной языческим миром святости первозданной
плоти, есть
дело религиозное и с религией воскресенья
плоти связанное.
Слишком ясно для полного религиозного сознания, что спасение есть
дело всемирно-исторической жизни, всемирно-исторической творческой работы над
плотью этого мира, всемирно-исторической подготовки воскресения, а не индивидуального перехода в другой мир путем смерти, путем выхода из исторической жизни.
Вы знаете, по
плоти я ей отец, так вы бы и пришли ко мне, да и попросили бы моего согласия и позволения; а вы задним крыльцом пошли, да и попались, — прошу на меня не пенять, я у себя в доме таких романов не допущу; мудреное ли
дело девке голову вскружить!
— А ты, парень, чего окаменел? Отец был стар, ветх
плотью… Всем нам смерть уготована, ее же не избегнешь… стало быть, не следует прежде времени мертветь… Ты его не воскресишь печалью, и ему твоей скорби не надо, ибо сказано: «егда душа от тела имать нуждею восхититися страшными аггелы — всех забывает сродников и знаемых…» — значит, весь ты для него теперь ничего не значишь, хоть ты плачь, хоть смейся… А живой о живом пещись должен… Ты лучше плачь — это
дело человеческое… очень облегчает сердце…
— Ты не читай книг, — сказал однажды хозяин. — Книга — блуд, блудодейственного ума чадо. Она всего касается, смущает, тревожит. Раньше были хорошие исторические книги, спокойных людей повести о прошлом, а теперь всякая книга хочет
раздеть человека, который должен жить скрытно и
плотью и духом, дабы защитить себя от диавола любопытства, лишающего веры… Книга не вредна человеку только в старости.
Маланья. А вот… в лени живущим все тяжело, которые ежели себя опущают. Другой раз поутру-то… так тебя нежитомит… ровно тебя опоили, плоть-то эта самая точно в рост идет, по суставам-то ровно гудет легонечко… Не токма, чтобы какое
дело великое, что по христианству тебе следует, а самовар, и тот лень поставить… все бы лежала.
Это и есть тот
день, от которого в виду смерти станешь спрашивать: «Куда деться? куда деваться?» Этот
день бел, как освещенное солнцем сжатое поле, на котором нет ни жнецов, ни птиц, уносящих колосья; на котором не слышно ни детского плача, ни жалоб клянущей жизнь
плоти, ни шелеста травы, ни стрекота букашек — все мертво и тихо, как в опаленной долине Иерихона, и над всем этим безмолвием шагает, не касаясь ногами земли, один ужасный призрак.
Я бился с своей Анной Ивановной три или четыре
дня и, наконец, оставил ее в покое. Другой натурщицы не было, и я решился сделать то, чего во всяком случае делать не следовало: писать лицо без натуры, из головы, «от себя», как говорят художники. Я решился на это потому, что видел в голове свою героиню так ясно, как будто бы я видел ее перед собой живою. Но когда началась работа, кисти полетели в угол. Вместо живого лица у меня вышла какая-то схема. Идее недоставало
плоти и крови.
Мы моление соборное
Ныне шлем к тебе, господь;
В жизни — доли непокорная,
Скоро прахом будет
плоть,
В
дни былые дерзновенного
Скоро кончится борьба;
Ты ж помилуй сокрушенного,
Ныне верою смиренного,
В вечный мир от мира бренного
Отходящего раба!
Да, все эти обломовцы никогда не перерабатывали в
плоть и кровь свою тех начал, которые им внушили, никогда не проводили их до последних выводов, не доходили до той грани, где слово становится
делом, где принцип сливается с внутренней потребностью души, исчезает в ней и делается единственною силою, двигающею человеком.
Марфа Андревна, наказав так несообразно взрослого сына, изнемогла и духом и
плотью. Целую ночь, сменявшую этот тягостный
день, она не могла уснуть ни на минуту: она все ходила, плакала, молилась богу и жаловалась ему на свое сердце, на свой характер; потом падала ниц и благодарила его за дарование ей такого покорного, такого доброго сына!
Ананий Яковлев. Какая уж пища, — кто ее доставит? В первый-то
день, только как уж очень в горле пересохнет, таки водицы изопьешь; а тут опосля тоже… все еще, видно, плоть-то человеческая немощна… осилит всякого… не вытерпел тоже… и на дорогу вышел: женщина тут на заделье ехала, так у ней каравай хлеба купил, только тем и питался.
Николай Иванович. Да, если ты умрешь за други свои, то это будет прекрасно и для тебя и для других, но в том-то и
дело, что человек не один дух, а дух во
плоти. И
плоть тянет жить для себя, а дух просвещения тянет жить для бога, для других, и жизнь идет у всех не животная, по равнодействующей и чем ближе к жизни для бога, тем лучше. И потому, чем больше мы будем стараться жить для бога, тем лучше, а жизнь животная уже сама за себя постарается.
Пускай жене в отсутствии твоем
Он
плотит нежные визиты,
Тебе же плотится за карточным столом,
И
дело слажено, вы квиты!
Я понял все. Средь шума
дня не смела
Одеться в
плоть и кровь ее краса,
Но ночью — о, тогда другое
дело!
В ночной тени возможны чудеса!
И на часы затем она глядела,
Чтоб этой ночью, ровно в три часа,
Когда весь дом покоится в молчанье,
Я к ней пришел на тайное свиданье.
— Да не в том сила-с! Каждый занимается чем может: кто от откупов наживается,
плоть и кровь народную высасывает, а кто литературным трудом добывает;
дело это, значит, от талантов и от способностей. А вы скажите-ка мне лучше, узнаете ли вы кого-нибудь в господине Низкохлебове?
— Мы сейчас… — зашептал хозяин, тихо поднимая крылья у стола. — Соберу вот на стол и сядем… Маша моя что-то больна сегодня. Уж вы извините… Женское что-то… Доктор Гусин говорит, что это от постной пищи… Очень может быть! «Душенька, говорю,
дело ведь не в пище! Не то, что в уста, а то, что из уст, говорю… Постное, говорю, ты кушаешь, а раздражаешься по-прежнему… Чем
плоть свою удручать, ты лучше, говорю, не огорчайся, не произноси слов…» И слушать не хочет! «С детства, говорит, мы приучены».
«Заметьте, что все души в этом мире, составляющие
плоть дел Святого Благословенного, до своего схождения на землю образуют единство, причем все эти души составляют часть одной и той же тайны.
Плоть, которая досталась ей от Иоакима и Анны, не была беспорочной, но лишь то, что присуще небесной
Деве с ее святостью и милосердием…
— Матушка Екатерина, — отвечала Аграфена Ивановна. — Строгая была старица, разумная, благочестивая. Всяким
делом управить умела. И предобрая была — как есть ангел во
плоти, даром что на вид сурова и ровно бы недоступная. Настоящая всем мать была. И необидливая — все у нее рáвны бывали, что богатые, что бедные; к бедным-то еще, пожалуй, была милостивей.
— Нет, Митенька, не должно
плоти угождать, когда творишь
дело Божие, — сказал, выходя из сада, Пахом. — Кстати ли чаи распивать, когда не успел еще повестить всю братию?..
Но чудное
дело: бывало, ночи напролет на молитве стаивал, до одуренья земных поклонов сот до двенадцати отвешивал, все, бывало, двадцать кафизм псалтыря зараз прочитывал, железные вериги, ради умерщвления
плоти, одно время носил, не едал по неделям; но никогда еще молитва так благотворно на его душу не действовала, как теперь после свиданья с братом и голодной семьей его.
— Прочить в черницы, точно, не прочила, — сказал Петр Степаныч. — Я ведь каждый год в Комарове бываю, случалось там недели по три, по четыре живать, оттого ихнюю жизнь и знаю всю до тонкости. Да ежели б матушке Манефе и захотелось иночество надеть на племянницу, не посмела бы. Патап-от Максимыч не пожалел бы сестры по
плоти, весь бы Комаров вверх
дном повернул.
Пустынное житье полюбилось юному грамотею, и, под шум ветвистых, густозеленых дубов, читая сказания о сирийских и фиваидских отшельниках, он ревновал их житию и положил в своем сердце завет провести свои
дни до скончания живота в подвигах,
плоть изнуряющих, дух же возвышающих.
Тобою, Пречиста,
Дева благодатна,
К нам Господь явился в
плоти́ человека.
— Пора бы, давно бы пора Николаюшке парусами корабль снарядить, оснастить его да в Сионское море пустить, — радостно сказал он Пахому. — Вот уж больше шести недель не томил я грешной
плоти святым раденьем, не святил души на Божьем кругу… Буду, Пахомушка, беспременно буду к вам в Луповицы… Апостольски радуюсь, архангельски восхищаюсь столь радостной вести. Поклон до земли духовному братцу Николаюшке. Молви ему: доброе, мол,
дело затеял ты, старик Семенушка очень, дескать, тому радуется…
Скажу вам, возлюбленные, не свои речи, не слова человеческие, поведаю, что сам Бог говорит: «В последние
дни излию от духа моего на всякую
плоть, и будут пророчествовать сыны ваши и дочери ваши, и юноши ваши видения узрят, и старцы ваши сония увидят, и на рабов моих и на рабынь моих излию от духа моего, и будут пророчествовать…
Превращение этих
дней в
дни просветленного духа и ясно-радостной
плоти. Жизнь, не как веселая пирушка, а как неизмеримо-глубокое, серьезное таинство.
Наши
дни плотского духа и печальной
плоти…
Он не один раз намекал своей жене, что он не даром ест за ее столом и согревает немощную
плоть свою под ее кровом, он за все это хотел рассчитаться: за все это думал заплатить по ходячей петербургской таксе, чем и утешался, трактуя свою жену не иначе как своею квартирною хозяйкой, до которой ему не было и нет никакого
дела.
«
Делами закона не оправдывается пред Ним никакая
плоть; ибо законом познается грех».
А ночью опять катались на тройках и слушали цыган в загородном ресторане. И когда опять проезжали мимо монастыря, Софья Львовна вспоминала про Олю, и ей становилось жутко от мысли, что для девушек и женщин ее круга нет другого выхода, как не переставая кататься на тройках и лгать или же идти в монастырь, убивать
плоть… А на другой
день было свидание, и опять Софья Львовна ездила по городу одна на извозчике и вспоминала про тетю.
Плотью или сердцем — это ее
дело…
Начал с одного парохода, завел
дело на Каспийском море, а теперь перемахнул на верховья Волги,
сплотил несколько денежных тузов и без всякого почти труда проводит в жизнь свою заветную мечту.
Разве один голос Всемогущего соберет прах мой и
сплотит кости мои в
день Судный!
Организовали весь комсомол окрестных деревень. Комсомольские бригады
сплачивали бедняков, обобществляли весь рабочий и продуктовый скот. Работали
день и ночь. Из района и округа то и
дело приходили настойчивые приказы: «Нажимай на сплошную», то есть на сплошную коллективизацию.
Мужской пол по старому уставу должен жить особо, послужить старцу должен мужчина, — того ради ставила Евпраксия Михайловна на усадьбе особую келью, а потом искала человека, смотрел бы он за келейкой денно-нощно, был бы при ней неотходно, приносил бы старцам и перехожим богомольцам горячую пищу; служил бы не из платы, а по доброму хотенью,
плоть да волю свою умерщвлял бы, творил бы
дело свое ради бога.
И сказал ему Гриша повесть
дней своих от того
дня, как взят был в келейку Евпраксии Михайловны, сказал, как думал он подвигом молитвы и измождением
плоти спасти душу, и как с ним боролся дьявол… Все, все поведал ему до самой той ночи, как на празднике Семика он, в уме иль вне ума, соблазнен был некиим от эфиоп…
Страсть его к государю несколько ослабела в Москве, так как он за это время не видал его. Но он всё-таки часто рассказывал о государе, о своей любви к нему, давая чувствовать, что он еще не всё рассказывает, что что-то еще есть в его чувстве к государю, что́ не может быть всем понятно; и от всей души
разделял общее в то время в Москве чувство обожания к императору Александру Павловичу, которому в Москве в то время было дано наименование «ангела во
плоти».
— Я не мог принять той любви, которая принуждала меня пренебречь послушанием к словам моего учителя и забыть его просьбы для удовольствий
плоти, но теперь, когда ты не та, какою была, а иная, когда ты укрепляешь, а не расслабляешь дух мой и обещаешь отдать себя
делам любви, — теперь я люблю тебя, сострадательная Нефора.
Только пойми, кто ты, и как, с одной стороны, ничтожно то, что ты ошибочно называешь собою, признавая себя в своем теле, как необъятно велико то, что ты сознаешь истинно собою, — твое духовное существо, — только пойми это и начни каждый час своей жизни жить не для внешних целей, а для исполнения того истинного назначения твоей жизни, которое открыто тебе и мудростью всего мира, и учением Христа, и твоим собственным сознанием, начни жить, полагая цель и благо твоей жизни в том, чтобы с каждым
днем всё больше и больше освобождать дух свой от обманов
плоти, всё больше и больше совершенствоваться в любви, что в сущности одно и то же; только начни делать это — и с первого часа,
дня ты почувствуешь, какое новое и радостное чувство сознания полной свободы и блага всё больше и больше будет вливаться в твою душу и — что больше всего поразит тебя — как те самые внешние условия, которыми ты так был озабочен и которые всё-таки так далеки были от твоих желаний, — как эти условия сами собой (оставляя тебя в твоем внешнем положении или выводя из него) перестанут быть препятствиями и будут только всё большими и большими радостями твоей жизни.