Неточные совпадения
С ребятами, с дево́чками
Сдружился, бродит по лесу…
Недаром он бродил!
«Коли платить не можете,
Работайте!» — А в чем твоя
Работа? — «Окопать
Канавками желательно
Болото…» Окопали мы…
«Теперь рубите лес…»
— Ну, хорошо! — Рубили мы,
А немчура показывал,
Где надобно рубить.
Глядим: выходит просека!
Как просеку прочистили,
К болоту поперечины
Велел по ней возить.
Ну, словом: спохватились мы,
Как уж дорогу
сделали,
Что немец нас поймал!
— Они с Гришей ходили в малину и там… я не могу даже сказать, что она
делала. Тысячу раз пожалеешь miss Elliot. Эта ни за чем не смотрит, машина… Figurez vous, que la petite… [Представьте себе, что
девочка…]
— Ну, пожалуйста… отчего ты не хочешь
сделать нам этого удовольствия? — приставали к нему
девочки. — Ты будешь Charles, или Ernest, или отец — как хочешь? — говорила Катенька, стараясь за рукав курточки приподнять его с земли.
Коли так рассуждать, то и на стульях ездить нельзя; а Володя, я думаю, сам помнит, как в долгие зимние вечера мы накрывали кресло платками,
делали из него коляску, один садился кучером, другой лакеем,
девочки в середину, три стула были тройка лошадей, — и мы отправлялись в дорогу.
Лонгрен поехал в город, взял расчет, простился с товарищами и стал растить маленькую Ассоль. Пока
девочка не научилась твердо ходить, вдова жила у матроса, заменяя сиротке мать, но лишь только Ассоль перестала падать, занося ножку через порог, Лонгрен решительно объявил, что теперь он будет сам все
делать для
девочки, и, поблагодарив вдову за деятельное сочувствие, зажил одинокой жизнью вдовца, сосредоточив все помыслы, надежды, любовь и воспоминания на маленьком существе.
Ассоль смутилась; ее напряжение при этих словах Эгля переступило границу испуга. Пустынный морской берег, тишина, томительное приключение с яхтой, непонятная речь старика с сверкающими глазами, величественность его бороды и волос стали казаться
девочке смешением сверхъестественного с действительностью. Сострой теперь Эгль гримасу или закричи что-нибудь —
девочка помчалась бы прочь, заплакав и изнемогая от страха. Но Эгль, заметив, как широко раскрылись ее глаза,
сделал крутой вольт.
Сам он тоже не посещал никого; таким образом меж ним и земляками легло холодное отчуждение, и будь работа Лонгрена — игрушки — менее независима от дел деревни, ему пришлось бы ощутительнее испытать на себе последствия таких отношений. Товары и съестные припасы он закупал в городе — Меннерс не мог бы похвастаться даже коробком спичек, купленным у него Лонгреном. Он
делал также сам всю домашнюю работу и терпеливо проходил несвойственное мужчине сложное искусство ращения
девочки.
— Большая редкость в наши дни, когда как раз даже мальчики и
девочки в политику вторглись, — тяжко вздохнув, сказал Бердников и продолжал комически скорбно: — Особенно
девочек жалко, они совсем несъедобны стали, как, примерно, мармелад с уксусом. Вот и Попов тоже политикой уязвлен, марксизму привержен, угрожает мужика социалистом
сделать, хоша мужик, даже когда он совсем нищий, все-таки не пролетар…
— Кстати, о
девочках, — болтал Тагильский, сняв шляпу, обмахивая ею лицо свое. — На днях я был в компании с товарищем прокурора — Кучиным, Кичиным? Помните керосиновый скандал с девицей Ветровой, — сожгла себя в тюрьме, — скандал, из которого пытались
сделать историю? Этому Кичину приписывалось неосторожное обращение с Ветровой, но, кажется, это чепуха, он — не ветреник.
Ударившись обо что-нибудь, расцарапав себе ногу, руку, разбив себе нос, она никогда не плакала, не ныла, как это
делали девочки Сомовы.
А
девочка навострила на него глаза, ожидая, что он
сделает с сухарями.
— Верно, влюблены в Марфеньку: недаром портрет пишете! Художники, как лекаря и попы, даром не любят ничего
делать. Пожалуй, не прочь и того… увлечь
девочку, сыграть какой-нибудь романчик, даже драму…
— И хорошо
сделала, и всегда так
делай! Мало ли что он наговорит, братец твой! Видишь что: смущать вздумал
девочку!
— Вы, по обыкновению, хотите из желания
девочек посмотреть ботинки
сделать важное дело, разбранить меня и потом заставить согласиться с вами… да?
Верочка была с черными, вострыми глазами, смугленькая
девочка, и уж начинала немного важничать, стыдиться шалостей: она скакнет два-три шага по-детски и вдруг остановится и стыдливо поглядит вокруг себя, и пойдет плавно, потом побежит, и тайком, быстро, как птичка клюнет, сорвет ветку смородины, проворно спрячет в рот и
сделает губы смирно.
А она, кажется, всю жизнь, как по пальцам, знает: ни купцы, ни дворня ее не обманут, в городе всякого насквозь видит, и в жизни своей, и вверенных ее попечению
девочек, и крестьян, и в кругу знакомых — никаких ошибок не
делает, знает, как где ступить, что сказать, как и своим и чужим добром распорядиться! Словом, как по нотам играет!
Тут Николай Семенович, столь мною уважаемый, очень огорчил меня: он
сделал очень серьезную мину и решил отослать
девочку немедленно в воспитательный дом.
Так закончил свое чтение длинного обвинительного акта секретарь и, сложив листы, сел на свое место, оправляя обеими руками длинные волосы. Все вздохнули облегченно с приятным сознанием того, что теперь началось исследование, и сейчас всё выяснится, и справедливость будет удовлетворена. Один Нехлюдов не испытывал этого чувства: он весь был поглощен ужасом перед тем, что могла
сделать та Маслова, которую он знал невинной и прелестной
девочкой 10 лет тому назад.
Шестой ребенок, прижитый от проезжего цыгана, была
девочка, и участь ее была бы та же, но случилось так, что одна из двух старых барышень зашла в скотную, чтобы
сделать выговор скотницам за сливки, пахнувшие коровой.
Софья Ивановна наряжала, учила
девочку читать и хотела
сделать из нее воспитанницу.
Марья Ивановна говорила, что из
девочки надо
сделать работницу, хорошую горничную, и потому была требовательна, наказывала и даже бивала
девочку, когда бывала не в духе.
В это время среди оставшихся у окон женщин раздался раскат хохота.
Девочка тоже смеялась, и ее тонкий детский смех сливался с хриплым и визгливым смехом других трех. Арестант со двора что-то
сделал такое, что подействовало так на смотревших в окна.
Но Иван Яковлич так и остался при блестящих надеждах, не
сделав никакой карьеры, хотя менял род службы раз десять, Агриппина Филипьевна дарила мужа исправно через каждый год то
девочкой, то мальчиком.
— Что же мне
делать, Хиония Алексеевна? — со слезами в голосе спрашивала бедная
девочка.
— Но ведь ты же
делаешь, Катя, — сказал Полозов: — я вам выдам ее секрет, Карл Яковлич. Она от скуки учит
девочек. У нее каждый день бывают ее ученицы, и она возится с ними от 10 часов до часу, иногда больше.
Что
сделает этот суровый человек с бедной
девочкой, которая идет вымаливать у него капли отцовской любви.
Дверь в кабинет отворена… не более, чем на ширину волоса, но все же отворена… а всегда он запирался. Дочь с замирающим сердцем подходит к щели. В глубине мерцает лампа, бросающая тусклый свет на окружающие предметы.
Девочка стоит у двери. Войти или не войти? Она тихонько отходит. Но луч света, падающий тонкой нитью на мраморный пол, светил для нее лучом небесной надежды. Она вернулась, почти не зная, что
делает, ухватилась руками за половинки приотворенной двери и… вошла.
Между тем передо мною мелькали живые фигуры моих сверстниц, и я уже
делал различие между знакомыми мальчиками и
девочками.
Я подошел к
девочке и хотел что-то сказать, что-то
сделать, чем-то помочь…
Казалось, я могу и должен что-то
сделать, чтобы эта
девочка не сидела на снегу в этом унылом пустыре и не плакала…
Когда я поднялся в это утро, все обычное и повседневное представлялось мне странно чужим, и мне все казалось, что хотя теперь не зима, а лето, но я все же могу еще что-то исправить и что-то
сделать, чтобы разыскать
девочку, таким беспомощным, одиноким пятнышком рисовавшуюся на снегу в незнакомом мне пустыре.
Старик должен был сам подойти к
девочке и вывел ее за руку. Устюше было всего восемь лет. Это была прехорошенькая
девочка с русыми волосами, голубыми глазками и пухлым розовым ротиком. Простое ситцевое розовое платьице
делало ее такою милою куколкой. У Тараса Семеныча сразу изменился весь вид, когда он заговорил с дочерью, — и лицо сделалось такое доброе, и голос ласковый.
Когда ваша Устенька будет жить в моем доме, то вы можете точно так же прийти к
девочкам в их комнату и
сделать точно такую же ревизию всему.
— Вот что, Тарас Семеныч, я недавно ехал из Екатеринбурга и все думал о вас… да. Знаете, вы
делаете одну величайшую несправедливость. Вас это удивляет? А между тем это так… Сами вы можете жить, как хотите, — дело ваше, — а зачем же молодым запирать дорогу? Вот у вас
девочка растет, мы с ней большие друзья, и вы о ней не хотите позаботиться.
Больная благословила
девочку и
сделала глазами Харитине знак, чтоб увели детей. Когда Харитина вернулась, она посмотрела на нее, потом на Галактиона и проговорила с удивительною твердостью...
— Это должна была
сделать Дидя, — объяснил Стабровский, целуя Галактиона, — но
девочка больна.
Все зло происходит в семье оттого, что Русаков, боясь дать дочери свободу мнения и право распоряжаться своими поступками, стесняет ее мысль и чувство и
делает из нее вечно несовершеннолетнюю, почти слабоумную
девочку.
— Ну, что же, что же ты с нами-то
делаешь, жестокая ты
девочка, после этого, вот что! — проговорила она, но уже радостно, точно ей дышать стало вдруг легче.
Таисья даже не обернулась, и Никитич махнул рукой, когда она с
девочками скрылась в воротах груздевского дома. Он постоял на одном месте, побормотал что-то про себя и решительно не знал, что ему
делать.
— Позвольте. Оставьте ей ребенка:
девочка еще мала; ей ничего очень дурного не могут
сделать. Это вы уж так увлекаетесь. Подождите полгода, год, и вам отдадут дитя с руками и с ногами. А так что же будет: дойдет ведь до того, что очень может быть худо.
— Не буду, — отвечала, улыбаясь, Агата, чувствуя, что у нее в самом деле в глазах все как-то начинало рябить и двоиться. — Вы думаете, что я в самом деле пятилетняя
девочка: я могу
делать то же, что и все; я вот беру еще стакан шампанского и выпиваю его.
Так как девчонка вся переволновалась, и уже осипла от слез, и всех дичится — он, этот самый «имеющийся постовой городовой», вытягивает вперед два своих черных, заскорузлых пальца, указательный и мизинец, и начинает
делать девочке козу!
Это был необыкновенно общительный человек. По дороге к своему купе он остановился около маленькой прелестной трехлетней
девочки, с которой давно уже издали заигрывал и строил ей всевозможные смешные гримасы. Он опустился перед ней на корточки, стал ей
делать козу и сюсюкающим голосом расспрашивал...
— Конечно, нет, gnadige Frau. Но, понимаете, мой жених Ганс служит кельнером в ресторане-автомате, и мы слишком бедны для того, чтобы теперь жениться. Я отношу мои сбережения в банк, и он
делает то же самое. Когда мы накопим необходимые нам десять тысяч рублей, то мы откроем свою собственную пивную, и, если бог благословит, тогда мы позволим себе роскошь иметь детей. Двоих детей. Мальчика и
девочку.
Она вообще, кажется, на этот раз несколько молодилась и явно это
делала для Вихрова, желая ему представиться посреди природы веселою и простодушною
девочкою. Старик Захаревский, наконец, прислал сказать, что пора выйти из лесу, потому что можно опоздать. Молодежь с хохотом и с шумом вышла к нему. У Живина были обе руки полнехоньки грибами.
— Да
сделайте же одолжение; говорю вам, меня это очень интересует. Я, может быть, что-нибудь и в состоянии
сделать. Кто ж эта
девочка? Кто была ее мать, — вы знаете?
— Позвольте спросить, — начал я, — что такое здесь эта
девочка и что
делает с ней эта гадкая баба? Не думайте, пожалуйста, что я из простого любопытства расспрашиваю. Эту
девочку я встречал и по одному обстоятельству очень ею интересуюсь.
Мне что
девочка? и не нужна; так, для утехи… чтоб голос чей-нибудь детский слышать… а впрочем, по правде, я ведь для старухи это
делаю; ей же веселее будет, чем с одним со мной.
— Слушай, — проговорил Маслобоев, спокойно подходя ко мне и стукнув меня по плечу, — бери нашего извозчика, бери
девочку и поезжай к себе, а здесь тебе больше нечего
делать. Завтра уладим и остальное.
— О, пусто бы вам совсем было, только что сядешь, в самый аппетит, с человеком поговорить, непременно и тут отрывают и ничего в свое удовольствие
сделать не дадут! — и поскорее меня барыниными юбками, которые на стене висели, закрыла и говорит: — Посиди, — а сама пошла с
девочкой, а я один за шкапами остался и вдруг слышу, князь
девочку раз и два поцеловал и потетешкал на коленах и говорит...