Неточные совпадения
Помещик с седыми усами был, очевидно, закоренелый крепостник и деревенский старожил, страстный сельский хозяин. Признаки эти Левин видел и в одежде — старомодном, потертом сюртуке, видимо непривычном помещику, и в его умных, нахмуренных глазах, и в складной
русской речи, и в усвоенном, очевидно, долгим опытом повелительном тоне, и в решительных
движениях больших, красивых, загорелых рук с одним старым обручальным кольцом на безыменке.
Подымутся
русские движения… и увидят, как глубоко заронилось в славянскую природу то, что скользнуло только по природе других народов…
— Народ у нас смиренный, он сам бунтовать не любит, — внушительно сказал Козлов. — Это разные господа, вроде инородца Щапова или казачьего потомка Данилы Мордовцева, облыжно приписывают
русскому мужику пристрастие к «политическим
движениям» и враждебность к государыне Москве. Это — сущая неправда, — наш народ казаки вовлекали в бунты. Казак Москву не терпит. Мазепа двадцать лет служил Петру Великому, а все-таки изменил.
Его особенно удивляла легкость
движений толстяка, легкость его речи. Он даже попытался вспомнить: изображен в
русской литературе такой жизнерадостный и комический тип? А Бердников, как-то особенно искусно смазывая редиску маслом, поглощая ее, помахивая пред лицом салфеткой, распевал тонким голоском...
А когда зададут тему на диссертацию, он терялся, впадал в уныние, не зная, как приступить к рассуждению, например, «об источниках к изучению народности», или «о древних
русских деньгах», или «о
движении народов с севера на юг».
Война вплотную поставила перед
русским сознанием и
русской волей все больные славянские вопросы — польский, чешский, сербский, она привела в
движение и заставила мучительно задуматься над судьбой своей весь славянский мир Балканского полуострова и Австро-Венгрии.
Это прежде всего внутреннее
движение, повышение сознания и рост соборной национальной энергии в каждом
русском человеке по всей земле
русской.
Творческое
движение идей не вызывает к себе сколько-нибудь сильного интереса в широких кругах
русского интеллигентного общества.
Ширь
русской земли и ширь
русской души давили
русскую энергию, открывая возможность
движения в сторону экстенсивности.
Меня поражало уже то, что я не мог в нем открыть страсти ни к еде, ни к вину, ни к охоте, ни к курским соловьям, ни к голубям, страдающим падучей болезнью, ни к
русской литературе, ни к иноходцам, ни к венгеркам, ни к карточной и биллиардной игре, ни к танцевальным вечерам, ни к поездкам в губернские и столичные города, ни к бумажным фабрикам и свеклосахарным заводам, ни к раскрашенным беседкам, ни к чаю, ни к доведенным до разврата пристяжным, ни даже к толстым кучерам, подпоясанным под самыми мышками, к тем великолепным кучерам, у которых, бог знает почему, от каждого
движения шеи глаза косятся и лезут вон…
Ни Сенатор, ни отец мой не теснили особенно дворовых, то есть не теснили их физически. Сенатор был вспыльчив, нетерпелив и именно потому часто груб и несправедлив; но он так мало имел с ними соприкосновения и так мало ими занимался, что они почти не знали друг друга. Отец мой докучал им капризами, не пропускал ни взгляда, ни слова, ни
движения и беспрестанно учил; для
русского человека это часто хуже побоев и брани.
Человек, прикрепленный к семье, делается снова крепок земле. Его
движения очерчены, он пустил корни в свое поле, он только на нем то, что он есть; «француз, живущий в России, — говорит Прудон, —
русский, а не француз». Нет больше ни колоний, ни заграничных факторий, живи каждый у себя…
Инициатива журнала принадлежала Г. Г. Кульману, который вообще много сделал для
русских, особенно для религиозного
движения среди
русских.
О
Русском христианском
движении молодежи должен быть особый разговор.
Американская YMCA способствовала образованию
Русского христианского студенческого
движения (наименование не точное, так как оно не состоит из студентов).
Культурно-духовное
движение того времени было своеобразным
русским романтизмом, оно менее всего было классическим по своему духу.
Со мной считались и церемонились вследствие моей известности, особенно известности за границей, среди христиан Запада, поддержавших
русское движение.
Русский духовно-культурный ренессанс был встречен очень враждебно левой интеллигенцией, как измена традициям освободительного
движения, как измена народу, как реакция.
Русское революционное
движение,
русская устремленность к новой социальности оказались сильнее культурно-ренессансного
движения;
движение опиралось на поднимающиеся снизу массы и было связано с сильными традициями XIX в.
Но в
русском движении того времени были специфически
русские черты, которые связаны с
русским XIX в.
Он — предшественник революционных
движений в
русской интеллигенции.
[См. книгу Пыпина «Религиозные
движения при Александре», а также его книгу «
Русское масонство XVIII века и первой четверти XIX века».
Огромное значение в возникновении
движения имело пребывание
русских войск за границей после 12-го года.
Вся мысль его есть эстетическая реакция против
русского народничества,
русского освободительного
движения,
русского искания социальной правды,
русского искания Царства Божьего.
Необыкновенную честь
русскому дворянству делает то, что в своем верхнем аристократическом слое оно создало
движение декабристов, первое освободительное
движение в России, открывшее революционный век.
Деятели
русской революции жили идеями Чернышевского, Плеханова, материалистической и утилитарной философией, отсталой тенденциозной литературой, они не интересовались Достоевским, Л. Толстым, Вл. Соловьевым, не знали новых
движений западной культуры.
Но в
русском революционном
движении анархисты, в собственном смысле, играли второстепенную роль.
При всей разорванности
русской культуры и противоположности между революционным
движением и ренессансом между ними было что-то общее.
Л. Толстой соприкасается с духовным
движением в народной среде, о которой я говорил, и в этом отношении он — единственный из
русских писателей.
Сам я принадлежу к поколению
русского ренессанса, участвовал в его
движении, был близок с деятелями и творцами ренессанса.
Это должно было бы быть предостережением для
русского мистического
движения начала XX века.
Но верим, России и
русскому религиозному
движению принадлежит роль особая и великая.
Заяц — самое робкое и беззащитное творенье. Трусость видна во всех торопливых его
движениях и утверждена
русскою пословицею: труслив, как заяц.
Книга Н. И. Тургенева «Россия и
русские», где он отрицал свое участие в Тайном обществе, а в своем оправдании заявил, что в
движении участвовала легкомысленная молодежь.
— Буташевич-Петрашевский, Михаил Васильевич (1821—1866), видный деятель
русского освободительного
движения середины XIX века, руководитель политического кружка, вокруг которою объединил сторонников отмены крепостного права и установления республиканского строя в России.
Тем не менее мы усердно следили за тогдашними
русскими журналами, пламенно сочувствовали литературному
движению сороковых годов и в особенности с горячим увлечением относились к статьям критического и полемического содержания.
И вот, вслед за возникновением
движения во Франции, произошло соответствующее
движение и у нас: учрежден был негласный комитет для рассмотрения злокозненностей
русской литературы.
Вглядитесь в лица, в осанки и в
движения этих людей: в каждой морщине этого загорелого, скуластого лица, в каждой мышце, в ширине этих плеч, в толщине этих ног, обутых в громадные сапоги, в каждом
движении, спокойном, твердом, неторопливом, видны эти главные черты, составляющие силу
русского, — простоты и упрямства.
Однако он удержался и удовольствовался тем, что внимательно следил за каждым
движением своего благородного
русского друга.
В 1905 году было приостановлено издание с 22 декабря по 1 января 1906 года за то, что «редакция газеты „
Русские ведомости“ во время мятежного
движения, еще не кончившегося в Москве и в других городах, явно поддерживала его, собирала открыто значительные пожертвования в пользу разных забастовочных комитетов, политических ссыльных, борцов за свободу и пр.».
Что же касается до их здешних намерений, то ведь
движение нашей
русской организации такое дело темное и почти всегда такое неожиданное, что действительно у нас всё можно попробовать.
Революционное
движение отразилось затем почти во всей Европе; между прочим, в Дрездене наш
русский, Бакунин [Бакунин Михаил Александрович (1814—1876) —
русский революционер-анархист, организатор парижских революционных рабочих в 1848 году.], был схвачен на баррикадах.
— Мало, конечно, — отвечал Федор Иваныч, севший по
движению руки князя. — Есть у меня очень хорошая картина: «Петербург в лунную ночь» — Воробьева [Воробьев Максим Никифорович (1787—1855) —
русский художник.]!.. потом «Богоматерь с предвечным младенцем и Иоанном Крестителем» — Боровиковского [Боровиковский Владимир Лукич (1757—1825) —
русский портретист.]…
— Чудак ты! Сказано: погоди, ну, и годи, значит. Вот я себе сам, собственным
движением, сказал: Глумов! нужно, брат, погодить! Купил табаку, гильзы — и шабаш. И не объясняюсь. Ибо понимаю, что всякое поползновение к объяснению есть противоположное тому, что на
русском языке известно под словом «годить».
Вдруг из переулка раздалась лихая
русская песня, и через минуту трое бурлаков, в коротеньких красных рубашках, с разукрашенными шляпами, с атлетическими формами и с тою удалью в лице, которую мы все знаем, вышли обнявшись на улицу; у одного была балалайка, не столько для музыкального тона, сколько для тона вообще; бурлак с балалайкой едва удерживал свои ноги; видно было по
движению плечей, как ему хочется пуститься вприсядку, — за чем же дело?
Выступала другая сторона дела: существует
русская литература, немецкая, французская, итальянская, английская, классическая, целый ряд восточных, — о чем не было писано, какие вопросы не были затронуты, какие изгибы души и самые сокровенные
движения чувства не были трактованы на все лады!
Это
движение впоследствии было осмеяно, а сами добровольцы сделались притчей во языцех, но это просто несправедливо, вернее сказать — дурная
русская привычка обращать все в позорище.
В то время ему было сорок три года; высокий, широкоплечий, он говорил густым басом, как протодьякон; большие глаза его смотрели из-под темных бровей смело и умно; в загорелом лице, обросшем густой черной бородой, и во всей его мощной фигуре было много
русской, здоровой и грубой красоты; от его плавных
движений и неторопливой походки веяло сознанием силы. Женщинам он нравился и не избегал их.
— Это не люди, а — нарывы! Кровь в людях
русских испортилась, и от дурной крови явились в ней все эти книжники-газетчики, лютые фарисеи… Нарвало их везде и все больше нарывает… Порча крови — отчего? От медленности
движения… Комары откуда? От болота… В стоячей воде всякая нечисть заводится… И в неустроенной жизни то же самое…
Вечером мы были на рауте у председателя общества чающих
движения воды, действительного статского советника Стрекозы. Присутствовали почти все старики, и потому в комнатах господствовал какой-то особенный, старческий запах. Подавали чай и читали статью, в которой современная
русская литература сравнивалась с вавилонскою блудницей. В промежутках, между чаем и чтением, происходил обмен вздохов (то были именно не мысли, а вздохи).