Неточные совпадения
Хотя был всего девятый час
в начале, но небо до
такой степени закрылось тучами, что на улицах сделалось совершенно темно.
Но
так как он все-таки был сыном XVIII века, то
в болтовне его нередко прорывался дух исследования, который мог бы дать очень горькие плоды, если б он не был
в значительной
степени смягчен духом легкомыслия.
Он спал на голой земле и только
в сильные морозы позволял себе укрыться на пожарном сеновале; вместо подушки клал под головы́ камень; вставал с зарею, надевал вицмундир и тотчас же бил
в барабан; курил махорку до
такой степени вонючую, что даже полицейские солдаты и те краснели, когда до обоняния их доходил запах ее; ел лошадиное мясо и свободно пережевывал воловьи жилы.
Нельзя сказать, чтоб предводитель отличался особенными качествами ума и сердца; но у него был желудок,
в котором, как
в могиле, исчезали всякие куски. Этот не весьма замысловатый дар природы сделался для него источником живейших наслаждений. Каждый день с раннего утра он отправлялся
в поход по городу и поднюхивал запахи, вылетавшие из обывательских кухонь.
В короткое время обоняние его было до
такой степени изощрено, что он мог безошибочно угадать составные части самого сложного фарша.
Мы уже видели, что
так называемые вериги его были не более как помочи; из дальнейших же объяснений летописца усматривается, что и прочие подвиги были весьма преувеличены Грустиловым и что они
в значительной
степени сдабривались духовною любовью.
Сначала он распоряжался довольно деятельно и даже пустил
в дерущихся порядочную струю воды; но когда увидел Домашку, действовавшую
в одной рубахе впереди всех с вилами
в руках, то"злопыхательное"сердце его до
такой степени воспламенилось, что он мгновенно забыл и о силе данной им присяги, и о цели своего прибытия.
Поэтому он затеял нечто среднее, что-то
такое, что до некоторой
степени напоминало игру
в бирюльки.
Происходили беспрерывные совещания по ночам; там и сям прорывались одиночные случаи нарушения дисциплины; но все это было как-то до
такой степени разрозненно, что
в конце концов могло самою медленностью процесса возбудить подозрительность даже
в таком убежденном идиоте, как Угрюм-Бурчеев.
Если факты, до
такой степени диковинные, не возбуждают ни
в ком недоверия, то можно ли удивляться превращению столь обыкновенному, как то, которое случилось с Грустиловым?
Догадку эту отчасти оправдывает то обстоятельство, что
в глуповском архиве до сих пор существует листок, очевидно принадлежавший к полной биографии Двоекурова и до
такой степени перемаранный, что, несмотря на все усилия, издатель «Летописи» мог разобрать лишь следующее: «Имея немалый рост… подавал твердую надежду, что…
Может быть, тем бы и кончилось это странное происшествие, что голова, пролежав некоторое время на дороге, была бы со временем раздавлена экипажами проезжающих и наконец вывезена на поле
в виде удобрения, если бы дело не усложнилось вмешательством элемента до
такой степени фантастического, что сами глуповцы — и те стали
в тупик. Но не будем упреждать событий и посмотрим, что делается
в Глупове.
Получив письмо Свияжского с приглашением на охоту, Левин тотчас же подумал об этом, но, несмотря на это, решил, что
такие виды на него Свияжского есть только его ни на чем не основанное предположение, и потому он всё-таки поедет. Кроме того,
в глубине души ему хотелось испытать себя, примериться опять к этой девушке. Домашняя же жизнь Свияжских была
в высшей
степени приятна, и сам Свияжский, самый лучший тип земского деятеля, какой только знал Левин, был для Левина всегда чрезвычайно интересен.
Но помощь Лидии Ивановны всё-таки была
в высшей
степени действительна: она дала нравственную опору Алексею Александровичу
в сознании ее любви и уважения к нему и
в особенности
в том, что, как ей утешительно было думать, она почти обратила его
в христианство, то есть из равнодушно и лениво верующего обратила его
в горячего и твердого сторонника того нового объяснения христианского учения, которое распространилось
в последнее время
в Петербурге.
— Ну, уж этого я не ждал от тебя! On peut être jaloux, mais à ce point, c’est du dernier ridicule! [Можно быть ревнивым, но
в такой мере — это смешно до последней
степени!]
Сколько он ни вспоминал женщин и девушек, которых он знал, он не мог вспомнить девушки, которая бы до
такой степени соединяла все, именно все качества, которые он, холодно рассуждая, желал видеть
в своей жене.
Между Нордстон и Левиным установилось то нередко встречающееся
в свете отношение, что два человека, оставаясь по внешности
в дружелюбных отношениях, презирают друг друга до
такой степени, что не могут даже серьезно обращаться друг с другом и не могут даже быть оскорблены один другим.
Степан Аркадьич и княгиня были возмущены поступком Левина. И он сам чувствовал себя не только ridicule [смешным]
в высшей
степени, но и виноватым кругом и опозоренным; но, вспоминая то, что он и жена его перестрадали, он, спрашивая себя, как бы он поступил
в другой раз, отвечал себе, что точно
так же.
— Но я всё-таки не знаю, что вас удивляет. Народ стоит на
такой низкой
степени и материального и нравственного развития, что, очевидно, он должен противодействовать всему, что ему чуждо.
В Европе рациональное хозяйство идет потому, что народ образован; стало быть, у нас надо образовать народ, — вот и всё.
До
такой степени, что
в эти первые минуты, чувствуя свою вину пред тобой, она не обдумала и не могла обдумать всего.
Так он жил, не зная и не видя возможности знать, что он
такое и для чего живет на свете, и мучаясь этим незнанием до
такой степени, что боялся самоубийства, и вместе с тем твердо прокладывая свою особенную, определенную дорогу
в жизни.
— Какая жена, раба, может быть до
такой степени рабой, как я,
в моем положении? — мрачно перебила она.
— Да, но
в таком случае, если вы позволите сказать свою мысль… Картина ваша
так хороша, что мое замечание не может повредить ей, и потом это мое личное мнение. У вас это другое. Самый мотив другой. Но возьмем хоть Иванова. Я полагаю, что если Христос сведен на
степень исторического лица, то лучше было бы Иванову и избрать другую историческую тему, свежую, нетронутую.
В нарядах их вкусу было пропасть: муслины, атласы, кисеи были
таких бледных модных цветов, каким даже и названья нельзя было прибрать (до
такой степени дошла тонкость вкуса).
Взобравшись узенькою деревянною лестницею наверх,
в широкие сени, он встретил отворявшуюся со скрипом дверь и толстую старуху
в пестрых ситцах, проговорившую: «Сюда пожалуйте!»
В комнате попались всё старые приятели, попадающиеся всякому
в небольших деревянных трактирах, каких немало выстроено по дорогам, а именно: заиндевевший самовар, выскобленные гладко сосновые стены, трехугольный шкаф с чайниками и чашками
в углу, фарфоровые вызолоченные яички пред образами, висевшие на голубых и красных ленточках, окотившаяся недавно кошка, зеркало, показывавшее вместо двух четыре глаза, а вместо лица какую-то лепешку; наконец натыканные пучками душистые травы и гвоздики у образов, высохшие до
такой степени, что желавший понюхать их только чихал и больше ничего.
— Ах, боже мой! что ж я
так сижу перед вами! вот хорошо! Ведь вы знаете, Анна Григорьевна, с чем я приехала к вам? — Тут дыхание гостьи сперлось, слова, как ястребы, готовы были пуститься
в погоню одно за другим, и только нужно было до
такой степени быть бесчеловечной, какова была искренняя приятельница, чтобы решиться остановить ее.
В гостином дворе сделалась толкотня, чуть не давка; образовалось даже гулянье, до
такой степени наехало экипажей.
Когда экипаж въехал на двор, господин был встречен трактирным слугою, или половым, как их называют
в русских трактирах, живым и вертлявым до
такой степени, что даже нельзя было рассмотреть, какое у него было лицо.
— А уж у нас,
в нашей губернии… Вы не можете себе представить, что они говорят обо мне. Они меня иначе и не называют, как сквалыгой и скупердяем первой
степени. Себя они во всем извиняют. «Я, говорит, конечно, промотался, но потому, что жил высшими потребностями жизни. Мне нужны книги, я должен жить роскошно, чтобы промышленность поощрять; а этак, пожалуй, можно прожить и не разорившись, если бы жить
такой свиньею, как Костанжогло». Ведь вот как!
Один какой-то сел прямо за стол, даже не поклонившись Катерине Ивановне, и, наконец, одна личность, за неимением платья, явилась было
в халате, но уж это было до
такой степени неприлично, что стараниями Амалии Ивановны и полячка успели-таки его вывести.
Но зачем же, спрашивал он всегда, зачем же
такая важная,
такая решительная для него и
в то же время
такая в высшей
степени случайная встреча на Сенной (по которой даже и идти ему незачем) подошла как раз теперь к
такому часу, к
такой минуте
в его жизни, именно к
такому настроению его духа и к
таким именно обстоятельствам, при которых только и могла она, эта встреча, произвести самое решительное и самое окончательное действие на всю судьбу его?
— Я вас понимаю и одобряю вас вполне. Мой бедный брат, конечно, виноват: за то он и наказан. Он мне сам сказал, что поставил вас
в невозможность иначе действовать. Я верю, что вам нельзя было избегнуть этого поединка, который… который до некоторой
степени объясняется одним лишь постоянным антагонизмом ваших взаимных воззрений. (Николай Петрович путался
в своих словах.) Мой брат — человек прежнего закала, вспыльчивый и упрямый… Слава богу, что еще
так кончилось. Я принял все нужные меры к избежанию огласки…
— Да, — повторила Катя, и
в этот раз он ее понял. Он схватил ее большие прекрасные руки и, задыхаясь от восторга, прижал их к своему сердцу. Он едва стоял на ногах и только твердил: «Катя, Катя…», а она как-то невинно заплакала, сама тихо смеясь своим слезам. Кто не видал
таких слез
в глазах любимого существа, тот еще не испытал, до какой
степени, замирая весь от благодарности и от стыда, может быть счастлив на земле человек.
Клим Иванович не помнил себя раздраженным и озлобленным до
такой степени, как был озлоблен
в эти минуты.
Самгин слушал изумленно, следя за игрой лица Елены. Подкрашенное лицо ее густо покраснело, до того густо, что обнаружился слой пудры, шея тоже налилась кровью, и кровь, видимо, душила Елену, она нервно и странно дергала головой, пальцы рук ее, блестя камнями колец, растягивали щипчики для сахара. Самгин никогда не видел ее до
такой степени озлобленной, взволнованной и, сидя рядом с нею, согнулся, прятал голову свою
в плечи, спрашивал себя...
— Ученики Ленина несомненно вносят ясность
в путаницу взглядов на революцию. Для некоторых сочувствующих рабочему движению эта ясность будет спасительна, потому что многие не отдают себе отчета, до какой
степени и чему именно они сочувствуют. Ленин прекрасно понял, что необходимо обнажить и заострить идею революции
так, чтоб она оттолкнула все чужеродное. Ты встречала Степана Кутузова?
«Ребячливо думаю я, — предостерег он сам себя. — Книжно», — поправился он и затем подумал, что, прожив уже двадцать пять лет, он никогда не испытывал нужды решить вопрос: есть бог или — нет? И бабушка и поп
в гимназии, изображая бога законодателем морали, низвели его на
степень скучного подобия самих себя. А бог должен быть или непонятен и страшен, или
так прекрасен, чтоб можно было внеразумно восхищаться им.
Бальзаминов. Меня раза три травили. Во-первых, перепугают до смерти, да еще бежишь с версту, духу потом не переведешь. Да и страм! какой страм-то, маменька! Ты тут ухаживаешь, стараешься понравиться — и вдруг видят тебя из окна, что ты летишь во все лопатки. Что за вид, со стороны-то посмотреть! Невежество
в высшей
степени… что уж тут! А вот теперь, как мы с Лукьян Лукьянычем вместе ходим,
так меня никто не смеет тронуть. А знаете, маменька, что я задумал?
Он вникал
в глубину этого сравнения и разбирал, что
такое другие и что он сам,
в какой
степени возможна и справедлива эта параллель и как тяжела обида, нанесенная ему Захаром; наконец, сознательно ли оскорбил его Захар, то есть убежден ли он был, что Илья Ильич все равно, что «другой», или
так это сорвалось у него с языка, без участия головы.
Редко судьба сталкивала его с женщиною
в обществе до
такой степени, чтоб он мог вспыхнуть на несколько дней и почесть себя влюбленным. От этого его любовные интриги не разыгрывались
в романы: они останавливались
в самом начале и своею невинностью, простотой и чистотой не уступали повестям любви какой-нибудь пансионерки на возрасте.
Послушать,
так нужная
степень нравственного развития у всех уже есть, как будто каждый уже достиг его и носит у себя
в кармане, как табакерку, что это «само собой разумеется», что об этом и толковать нечего. Все соглашаются, что общество существовать без этого не может, что гуманность, честность, справедливость — суть основные законы и частной, и общественной жизни, что «честность, честности, честностью» и т. д.
Он
так обворожил старух, являясь то робким, покорным мудрой старости, то живым, веселым собеседником, что они скоро перешли на ты и стали звать его mon neveu, [племянником (фр.).] а он стал звать Софью Николаевну кузиной и приобрел
степень короткости и некоторые права
в доме, каких постороннему не приобрести во сто лет.
У него даже мелькнула мысль передать ей, конечно
в приличной и доступной ей
степени и форме, всю длинную исповедь своих увлечений, поставить на неведомую ей высоту Беловодову, облить ее блеском красоты, женской прелести,
так, чтобы бедная Вера почувствовала себя просто Сандрильоной [Золушкой (фр. Cendrillon).] перед ней, и потом поведать о том, как и эта красота жила только неделю
в его воображении.
Собственно критических заметок, разумеется, не позволю себе ни малейших: хотя каждая страница наводит на размышления… например, то обстоятельство, что вы
так долго и
так упорно держали у себя „документ“ —
в высшей
степени характеристично…
Начинает тихо, нежно: «Помнишь, Гретхен, как ты, еще невинная, еще ребенком, приходила с твоей мамой
в этот собор и лепетала молитвы по старой книге?» Но песня все сильнее, все страстнее, стремительнее; ноты выше:
в них слезы, тоска, безустанная, безвыходная, и, наконец, отчаяние: «Нет прощения, Гретхен, нет здесь тебе прощения!» Гретхен хочет молиться, но из груди ее рвутся лишь крики — знаете, когда судорога от слез
в груди, — а песня сатаны все не умолкает, все глубже вонзается
в душу, как острие, все выше — и вдруг обрывается почти криком: «Конец всему, проклята!» Гретхен падает на колена, сжимает перед собой руки — и вот тут ее молитва, что-нибудь очень краткое, полуречитатив, но наивное, безо всякой отделки, что-нибудь
в высшей
степени средневековое, четыре стиха, всего только четыре стиха — у Страделлы есть несколько
таких нот — и с последней нотой обморок!
Таким образом, я — законнорожденный, хотя я,
в высшей
степени, незаконный сын, и происхождение мое не подвержено ни малейшему сомнению.
Она говорила с необыкновенным одушевлением, очень может быть, что наполовину напускным, но все-таки искренним, потому что видно было, до какой
степени затянулась она вся
в это дело.
Да, действительно, я еще не смыслю, хотя сознаюсь
в этом вовсе не из гордости, потому что знаю, до какой
степени глупа
в двадцатилетнем верзиле
такая неопытность; только я скажу этому господину, что он сам не смыслит, и докажу ему это.
— Самый превосходный признак, мой друг; самый даже благонадежный, потому что наш русский атеист, если только он вправду атеист и чуть-чуть с умом, — самый лучший человек
в целом мире и всегда наклонен приласкать Бога, потому что непременно добр, а добр потому, что безмерно доволен тем, что он — атеист. Атеисты наши — люди почтенные и
в высшей
степени благонадежные,
так сказать, опора отечества…
Я знал про себя, чем объяснить эту тень неудовольствия
в это утро, но не ожидал, что до
такой степени передернется лицо его.
Мы вышли из лавки, и Ламберт меня поддерживал, слегка обнявши рукой. Вдруг я посмотрел на него и увидел почти то же самое выражение его пристального, разглядывающего, страшно внимательного и
в высшей
степени трезвого взгляда, как и тогда,
в то утро, когда я замерзал и когда он вел меня, точно
так же обняв рукой, к извозчику и вслушивался, и ушами и глазами,
в мой бессвязный лепет. У пьянеющих людей, но еще не опьяневших совсем, бывают вдруг мгновения самого полного отрезвления.