Неточные совпадения
Такое воззрение предмета есть призрак (ist ein Schein)
в том отношении, что идея никогда не проявляется
в отдельном предмете вполне; но под этим призраком скрывается истина, потому что
в определенной идее действительно осуществляется до некоторой
степени общая идея, а определенная идея осуществляется до некоторой
степени в отдельном предмете.
Таким образом, принимаемое нами понятие возвышенного точно
так же относится к обыкновенному определению его, как наше понятие о сущности прекрасного к прежнему взгляду, —
в обоих случаях возводится на
степень общего и существенного начала то, что прежде считалось частным и второстепенным признаком, было закрываемо от внимания другими понятиями, которые мы отбрасываем как побочные.
Но несправедливо
так ограничивать поле искусства, если под «произведениями искусства» понимаются «предметы, производимые человеком под преобладающим влиянием его стремления к прекрасному» — есть
такая степень развития эстетического чувства
в народе, или, вернее оказать,
в кругу высшего общества, когда под преобладающим влиянием этого стремления замышляются и исполняются почти все предметы человеческой производительности: вещи, нужные для удобства домашней жизни (мебель, посуда, убранство дома), платье, сады и т. п.
Все отрасли промышленности, все ремесла, имеющие целью удовлетворять «вкусу» или эстетическому чувству, мы признаем «искусствами»
в такой же
степени, как архитектуру, когда их произведения замышляются и исполняются под преобладающим влиянием стремления к прекрасному и когда другие цели (которые всегда имеет и архитектура) подчиняются этой главной цели.
Как решить этот вопрос, не входит
в сферу нашего рассуждения; но как решен будет он, точно
так же должен быть решен вопрос и о
степени уважения, которой заслуживают создания архитектуры
в значении чистого искусства, а не практической деятельности.
Но обыкновенно
в лице все части почти одинаково хороши или почти одинаково дурны,
так что художник, будучи доволен, напр., лбом, должен почти
в такой же
степени остаться доволен и очертанием носа и ртом.
Не вдаваясь
в метафизические суждения о том, каковы на самом деле каузальные отношения между общим и частным (причем необходимо было бы прийти к заключению, что для человека общее только бледный и мертвый экстракт на индивидуального, что поэтому между ними
такое же отношение, как между словом и реальностью), скажем только, что на самом деле индивидуальные подробности вовсе не мешают общему значению предмета, а, напротив, оживляют и дополняют его общее значение; что, во всяком случае, поэзия признает высокое превосходство индивидуального уж тем самым, что всеми силами стремится к живой индивидуальности своих образов; что с тем вместе никак не может она достичь индивидуальности, а успевает только несколько приблизиться к ней, и что
степенью этого приближения определяется достоинство поэтического образа.
Не говорим о том, что мы до сих пор еще любим «умывать» природу, как любили наряжать ее
в XVII веке, — это завлекло бы нас
в длинные суждения о том, что
такое «грязное» и до какой
степени оно должно являться
в произведениях искусства.
— Позвольте мне, досточтимый мною, обратить вас вновь к предмету прекращенного разговора. Если бы, положим, я приобрел то самое имение, о котором вы изволили упомянуть, то во сколько времени и как скоро можно разбогатеть
в такой степени…
Неточные совпадения
Хотя был всего девятый час
в начале, но небо до
такой степени закрылось тучами, что на улицах сделалось совершенно темно.
Но
так как он все-таки был сыном XVIII века, то
в болтовне его нередко прорывался дух исследования, который мог бы дать очень горькие плоды, если б он не был
в значительной
степени смягчен духом легкомыслия.
Он спал на голой земле и только
в сильные морозы позволял себе укрыться на пожарном сеновале; вместо подушки клал под головы́ камень; вставал с зарею, надевал вицмундир и тотчас же бил
в барабан; курил махорку до
такой степени вонючую, что даже полицейские солдаты и те краснели, когда до обоняния их доходил запах ее; ел лошадиное мясо и свободно пережевывал воловьи жилы.
Нельзя сказать, чтоб предводитель отличался особенными качествами ума и сердца; но у него был желудок,
в котором, как
в могиле, исчезали всякие куски. Этот не весьма замысловатый дар природы сделался для него источником живейших наслаждений. Каждый день с раннего утра он отправлялся
в поход по городу и поднюхивал запахи, вылетавшие из обывательских кухонь.
В короткое время обоняние его было до
такой степени изощрено, что он мог безошибочно угадать составные части самого сложного фарша.
Мы уже видели, что
так называемые вериги его были не более как помочи; из дальнейших же объяснений летописца усматривается, что и прочие подвиги были весьма преувеличены Грустиловым и что они
в значительной
степени сдабривались духовною любовью.