Неточные совпадения
—
Монах я,
в монастыре жил. Девять лет. Оттуда меня и взял супруг Марины Петровны…
В шесть часов вечера все народонаселение высыпает на улицу, по взморью, по бульвару. Появляются пешие, верховые офицеры, негоцианты, дамы. На лугу, близ дома губернатора, играет музыка. Недалеко оттуда, на горе,
в каменном доме, живет генерал, командующий здешним отрядом, и тут же близко помещается
в здании, вроде
монастыря, итальянский епископ с несколькими
монахами.
Наконец мы собрались к миссионерам и поехали
в дом португальского епископа. Там, у молодого миссионера, застали и монсиньора Динакура, епископа
в китайском платье, и еще
монаха с знакомым мне лицом. «Настоятель августинского
монастыря, — по-французски не говорит, но все разумеет», — так рекомендовал нам его епископ. Я вспомнил, что это тот самый
монах, которого я видел
в коляске на прогулке за городом.
Выходя из
монастыря и обдумывая все эти внезапные слова, Алеша вдруг понял, что
в этом строгом и суровом доселе к нему
монахе он встречает теперь нового неожиданного друга и горячо любящего его нового руководителя, — точно как бы старец Зосима завещал ему его умирая.
Из
монахов находились, даже и под самый конец жизни старца, ненавистники и завистники его, но их становилось уже мало, и они молчали, хотя было
в их числе несколько весьма знаменитых и важных
в монастыре лиц, как например один из древнейших иноков, великий молчальник и необычайный постник.
Он объявил себя откуда-то с дальнего севера, из Обдорска, от святого Сильвестра, из одного бедного
монастыря всего
в девять
монахов.
И вот довольно скоро после обретения могилы матери Алеша вдруг объявил ему, что хочет поступить
в монастырь и что
монахи готовы допустить его послушником. Он объяснил при этом, что это чрезвычайное желание его и что испрашивает он у него торжественное позволение как у отца. Старик уже знал, что старец Зосима, спасавшийся
в монастырском ските, произвел на его «тихого мальчика» особенное впечатление.
Он, видите ли, прилепился к
монастырю; он чуть было сам не постригся
в монахи.
—
Монах на
монастырь просит, знал к кому прийти! — громко между тем проговорила стоявшая
в левом углу девица. Но господин, подбежавший к Алеше, мигом повернулся к ней на каблуках и взволнованным срывающимся каким-то голосом ей ответил...
Нет,
монах святой, ты будь-ка добродетелен
в жизни, принеси пользу обществу, не заключаясь
в монастыре на готовые хлеба и не ожидая награды там наверху, — так это-то потруднее будет.
Во Франции судейские клерки, а тоже и по
монастырям монахи давали целые представления,
в которых выводили на сцену Мадонну, ангелов, святых, Христа и самого Бога.
В ожидании выхода старца мамаша сидела на стуле, подле кресел дочери, а
в двух шагах от нее стоял старик
монах, не из здешнего
монастыря, а захожий из одной дальней северной малоизвестной обители.
Он велел синоду разобрать дело крестьян, а старика сослать на пожизненное заточение
в Спасо-Евфимьевский
монастырь; он думал, что православные
монахи домучат его лучше каторжной работы; но он забыл, что наши
монахи не только православные, но люди, любящие деньги и водку, а раскольники водки не пьют и денег не жалеют.
Симоновский архимандрит Мелхиседек сам предложил место
в своем
монастыре. Мелхиседек был некогда простой плотник и отчаянный раскольник, потом обратился к православию, пошел
в монахи, сделался игумном и, наконец, архимандритом. При этом он остался плотником, то есть не потерял ни сердца, ни широких плеч, ни красного, здорового лица. Он знал Вадима и уважал его за его исторические изыскания о Москве.
В доме Румянцева была, например, квартира «странников». Здоровеннейшие, опухшие от пьянства детины с косматыми бородами; сальные волосы по плечам лежат, ни гребня, ни мыла они никогда не видывали. Это
монахи небывалых
монастырей, пилигримы, которые век свой ходят от Хитровки до церковной паперти или до замоскворецких купчих и обратно.
Один из
монахов сего
монастыря, посещая Валдаи, влюбился
в дочь одного валдайского жителя.
Среди этого чтения кто-то подъехал к крыльцу. Пушкин взглянул
в окно, как будто смутился и торопливо раскрыл лежавшую на столе Четью-Минею. Заметив его смущение и не подозревая причины, я спросил его: что это значит? Не успел он ответить, как вошел
в комнату низенький, рыжеватый
монах и рекомендовался мне настоятелем соседнего
монастыря.
В гостиной Вихровы застали довольно большое общество: самую хозяйку, хоть и очень постаревшую, но по-прежнему с претензиями одетую и
в тех же буклях 30-х годов, сына ее
в расстегнутом вицмундире и
в эполетах и
монаха в клобуке, с пресыщенным несколько лицом,
в шелковой гроденаплевой [Гроденапль — плотная ткань, род тафты, от франц. gros de Naples.] рясе, с красивыми четками
в руках и
в чищенных сапогах, — это был настоятель ближайшего
монастыря, отец Иоаким, человек ученый, магистр богословия.
Подходя к самому
монастырю, путники наши действительно увидели очень много
монахов в поле; некоторые из них
в рубашках, а другие
в худеньких черных подрясниках — пахали; двое севцов сеяло, а рыжий
монах,
в клобуке и подряснике поновее, должно быть, казначей, стоял у телеги с семянами.
Монахи-то — хлопотать, хлопотать, —
в сенат бумагу подали: «Чем же, говорят,
монастырю без рыбы питаться?» А мужички-то сейчас к одному чиновничку — и денег дали: «Устрой дело!».
— А именно, что благочинный тут наш, очень злобствуя на меня, при объезде владыки отметил меня, что поведеньем я слаб и катехизиса пространного не знаю; ну, тот меня и назначил под начал
в Тотский
монастырь; я, делать нечего, покорился, прибыл туда и ради скуки великой стал там делать
монахам тавлинки с разными этакими изображениями!
Монах кивнул ему
в знак согласия головою и быстрыми шагами пошел к
монастырю, — и когда путники наши вошли
в монастырскую ограду, он уже ожидал их на каменном крыльце храма.
— Постоянно-с
в кучерах.
В монастыре этого моего звания офицерского не опасаются, потому что я хотя и
в малом еще постриге, а все же
монах и со всеми сравнен.
— А скажите, пожалуйста, бес вас
в монастыре не искушал? ведь он, говорят, постоянно
монахов искушает?
Мне надо было бы этим случаем графской милости пользоваться, да тогда же, как
монах советовал,
в монастырь проситься; а я, сам не знаю зачем, себе гармонию выпросил, и тем первое самое призвание опроверг, и оттого пошел от одной стражбы к другой, все более и более претерпевая, но нигде не погиб, пока все мне
монахом в видении предреченное
в настоящем житейском исполнении оправдалось за мое недоверие.
Притащили еще голову. «Еще, еще», — приказывал блаженный; принесли третью и, наконец, четвертую. Вдовицу обставили сахаром со всех сторон.
Монах от
монастыря вздохнул; всё это бы сегодня же могло попасть
в монастырь, по прежним примерам.
— Усладите вперед сердце ваше добротой и милостию и потом уже приходите жаловаться на родных детей, кость от костей своих, вот что, должно полагать, означает эмблема сия, — тихо, но самодовольно проговорил толстый, но обнесенный чаем
монах от
монастыря,
в припадке раздраженного самолюбия взяв на себя толкование.
Пожертвования, иногда значительные, если не распоряжался ими тут же сам Семен Яковлевич, были набожно отправляемы
в храм божий, и по преимуществу
в наш Богородский
монастырь; от
монастыря с этою целью постоянно дежурил при Семене Яковлевиче
монах.
Смолоду он был подпаском у городского пастуха
в Рязани, потом прохожий
монах сманил его
в монастырь; там он четыре года послушничал.
— Упрям дятел, да не страшен, никто его не боится! Душевно я советую тебе: иди-ка ты
в монастырь, поживешь там до возраста — будешь хорошей беседой богомолов утешать, и будет тебе спокойно, а
монахам — доход! Душевно советую. К мирским делам ты, видно, не способен, что ли…
— Я тогда долго валялся, избитый-то;
в монастырь тётка свезла, к монаху-лекарю, там я и осел
в конюхах, четыре года мялся. Жизнь была лёгкая,
монахи добряк-народ, а стало скушно…
Дальше
в этой думке рассказывается о том, как турки, не осилив Почаевской лавры приступом, порешили взять ее хитростью. С этой целью они послали, как будто бы
в дар
монастырю, огромную свечу, начиненную порохом. Привезли эту свечу на двенадцати парах волов, и обрадованные
монахи уже хотели возжечь ее перед иконой Почаевской Божией матери, но Бог не допустил совершиться злодейскому замыслу.
Там, на высоте шестисот метров, накрыт облаком заброшенный маленький
монастырь [Санта Мария ди Четрелла.] и — кладбище, тоже маленькое, могилы на нем подобны цветочным грядам, их немного, и
в них, под цветами, — все
монахи этого
монастыря. Иногда его серые стены выглядывают из облака, точно прислушиваясь к тому, что творится внизу.
— Хоть бы бог привел съездить на Афонские горы [Афонские горы —
в Греции район сосредоточения ряда
монастырей и скитов, одно из «святых мест» православной церкви, когда-то усердно посещаемое богомольцами из России.], — сказала Маремьяша. — Когда мы с Аделаидой Ивановной жили еще
в деревне, к нам заезжал один греческий
монах и рассказывал, как там
в монастырях-то хорошо!
Благоуветливые иноки только качали головами и
в свою очередь рассказали, как из
монастыря пропал воевода, которого тоже никак не могли найти. Теперь уж совсем на глаза не показывайся игумену: разнесет он
в крохи благоуветливую монашескую братию, да и обительских сестер тоже. Тужат
монахи, а у святых ворот слепой Брехун ведет переговоры со служкой-вратарем.
Теперь она попала из одной крайности
в другую: теперь, завернувшись
в черную бархатную шубейку, обшитую заячьим мехом, она трепеща отворяет дверь на голодарейку. — Чего тебе бояться, неопытная девушка: Борис Петрович уехал
в город, его жена
в монастырь, слушать поучения
монахов и новости и<з> уст богомолок, не менее ею уважаемых.
Никто
в монастыре не искал моей дружбы, моего сообщества; я был один, всегда один; когда я плакал — смеялись; потому что люди не могут сожалеть о том, что хуже или лучше их; — все
монахи, которых я знал, были обыкновенные, полудобрые существа, глупые от рожденья или от старости, неспособные ни к чему, кроме соблюдения постов…
Приезжал толстый
монах, отец Мардарий, и убеждал отправить Никиту
в монастырь, по какому-то уставу он должен умереть именно там и там же его необходимо было похоронить. Но горбун уговорил Ольгу...
Спустя лет десять,
в продолжение которых император Николай Павлович не вспоминал о Брянчанинове и Чихачеве, государь
в одну из своих побывок
в Москве посетил митрополита Филарета и выражал неудовольствие по поводу событий, свидетельствовавших о большой распущенности
в жизни
монахов. Митрополит не возражал, но сказал, что есть теперь прекрасный игумен, настоящий
монах, на которого можно положиться, и с ним можно будет многое поочистить и исправить
в монастырях.
— Ага-а!.. — кричит Миха. — Этот? Да, этот праведной жизни скот, как же! За игру
в карты из военных выгнан, за скандалы с бабами — из духовной академии! Из офицеров
в академию попал!
В Чудовом
монастыре всех
монахов обыграл, сюда явился — семь с половиной тысяч вклад сделал, землю пожертвовал и этим велик почёт себе купил, да! Здесь тоже
в карты играет — игумен, келарь, казначей да он с ними. Девка к нему ездит… О, сволочи! Келья-то у него отдельная, ну, он там и живёт как ему хочется! О, великая пакость!
К зиме я всегда старался продвинуться на юг, где потеплей, а если меня на севере снег и холод заставал, тогда я ходил по
монастырям. Сначала, конечно, косятся
монахи, но покажешь себя
в работе — и они станут ласковее, — приятно им, когда человек хорошо работает, а денег не берёт. Ноги отдыхают, а руки да голова работают. Вспоминаешь всё, что видел за лето, хочешь выжать из этого бремени чистую пищу душе, — взвешиваешь, разбираешь, хочешь понять, что к чему, и запутаешься, бывало, во всём этом до слёз.
После разговора с игуменом и мне захотелось
в другой
монастырь идти, где бы победнее, попроще и не так много работы; где
монахи ближе к делу своему — познанию грехов мира — стоят, но захлестнули меня разные события.
В Тамбинской пустыни настоятель, прекрасный хозяин, из купцов, принял просто и спокойно Сергия и поместил его
в келье Иллариона, дав сначала ему келейника, а потом, по желанию Сергия, оставив его одного. Келья была пещера, выкопанная
в горе.
В ней был и похоронен Илларион.
В задней пещере был похоронен Илларион,
в ближней была ниша для спанья, с соломенным матрацем, столик и полка с иконами и книгами. У двери наружной, которая запиралась, была полка; на эту полку раз
в день
монах приносил пищу из
монастыря.
В Петербурге
в 40-х годах случилось удивившее всех событие: красавец, князь, командир лейб-эскадрона кирасирского полка, которому все предсказывали и флигель-адъютантство и блестящую карьеру при императоре Николае I, за месяц до свадьбы с красавицей фрейлиной, пользовавшейся особой милостью императрицы, подал
в отставку, разорвал свою связь с невестой, отдал небольшое имение свое сестре и уехал
в монастырь, с намерением поступить
в него
монахом.
На четвертом году его монашества архиерей особенно обласкал его, и старец сказал ему, что он не должен будет отказываться, если его назначат на высшие должности. И тогда монашеское честолюбие, то самое, которое так противно было
в монахах, поднялось
в нем. Его назначили
в близкий к столице
монастырь. Он хотел отказаться, но старец велел ему принять назначение. Он принял назначение, простился с старцем и переехал
в другой
монастырь.
Лето он провел
в своей деревне, устраивая свои дела. Когда же кончилось лето, он не вернулся
в Петербург, а поехал
в монастырь и поступил
в него
монахом.
В первом классе ехал «председатель» Иван Павлыч
в форменной дворянской фуражке с красным околышем, потом земский врач, два купца по лесной части,
монах из Чуевского
монастыря, красивый и упитанный, читавший, не отрывая глаз, маленькое евангелие, потом белокурая барышня, распустившая по щекам волосы, как болонка, и т. д.
Пошел я говеть
в монастырь, и там мое сердце не спокойно, все кажется, будто
монахи не по уставу живут.
И
в этом
монастыре живут
монахи.
Один раз по дороге
в Швейцарию шла женщина с ребеночком. Началась метель; женщина сбилась с дороги. села
в снегу и застыла.
Монахи вышли с собаками и нашли женщину с ребеночком.
Монахи отогрели ребеночка и выкормили. А женщину они принесли уже мертвую и похоронили у себя
в монастыре.