Неточные совпадения
— Что вы говорите! — вскрикнул он, когда княгиня сказала ему, что Вронский едет
в этом поезде. На мгновение лицо Степана Аркадьича выразило грусть, но через минуту, когда, слегка подрагивая на каждой ноге и расправляя бакенбарды, он вошел
в комнату, где был Вронский, Степан Аркадьич уже вполне забыл свои отчаянные рыдания над трупом сестры и видел
в Вронском только героя и старого
приятеля.
— Вот он вас проведет
в присутствие! — сказал Иван Антонович, кивнув головою, и один из священнодействующих, тут же находившихся, приносивший с таким усердием жертвы Фемиде, что оба рукава лопнули на локтях и давно лезла оттуда подкладка, за что и получил
в свое время коллежского регистратора, прислужился нашим
приятелям, как некогда Виргилий прислужился Данту, [Древнеримский поэт Вергилий (70–19 гг. до н. э.)
в поэме Данте Алигьери (1265–1321) «Божественная комедия» через Ад и Чистилище провожает автора до Рая.] и провел их
в комнату присутствия, где стояли одни только широкие кресла и
в них перед столом, за зерцалом [Зерцало — трехгранная пирамида с указами Петра I, стоявшая на столе во всех присутственных местах.] и двумя толстыми книгами, сидел один, как солнце, председатель.
Взобравшись узенькою деревянною лестницею наверх,
в широкие сени, он встретил отворявшуюся со скрипом дверь и толстую старуху
в пестрых ситцах, проговорившую: «Сюда пожалуйте!»
В комнате попались всё старые
приятели, попадающиеся всякому
в небольших деревянных трактирах, каких немало выстроено по дорогам, а именно: заиндевевший самовар, выскобленные гладко сосновые стены, трехугольный шкаф с чайниками и чашками
в углу, фарфоровые вызолоченные яички пред образами, висевшие на голубых и красных ленточках, окотившаяся недавно кошка, зеркало, показывавшее вместо двух четыре глаза, а вместо лица какую-то лепешку; наконец натыканные пучками душистые травы и гвоздики у образов, высохшие до такой степени, что желавший понюхать их только чихал и больше ничего.
Оба
приятеля очень крепко поцеловались, и Манилов увел своего гостя
в комнату.
Молодой слуга
в ливрее ввел обоих
приятелей в большую
комнату, меблированную дурно, как все
комнаты русских гостиниц, но уставленную цветами.
И оба
приятеля отправились
в комнату Базарова,
в которой уже успел установиться какой-то медицинско-хирургический запах, смешанный с запахом дешевого табаку.
Приятелей наших встретили
в передней два рослые лакея
в ливрее; один из них тотчас побежал за дворецким. Дворецкий, толстый человек
в черном фраке, немедленно явился и направил гостей по устланной коврами лестнице
в особую
комнату, где уже стояли две кровати со всеми принадлежностями туалета.
В доме, видимо, царствовал порядок: все было чисто, всюду пахло каким-то приличным запахом, точно
в министерских приемных.
Это повторялось на разные лады, и
в этом не было ничего нового для Самгина. Не ново было для него и то, что все эти люди уже ухитрились встать выше события, рассматривая его как не очень значительный эпизод трагедии глубочайшей.
В комнате стало просторней, менее знакомые ушли, остались только ближайшие
приятели жены; Анфимьевна и горничная накрывали стол для чая; Дудорова кричала Эвзонову...
Точно где-нибудь
в комнате собралось несколько человек
приятелей у доброго хозяина, который предоставляет всякому делать, что он хочет.
— Буду мужем ее,
в супруги удостоюсь, а коль придет любовник, выйду
в другую
комнату. У ее
приятелей буду калоши грязные обчищать, самовар раздувать, на посылках бегать…
Имея всего рублей 160
в запасе, Лопухов рассудил с своим
приятелем, что невозможно ему с Верочкою думать теперь же обзаводиться своим хозяйством, мебелью, посудою; потому и наняли три
комнаты с мебелью, посудой и столом от жильцов мещан: старика, мирно проводившего дни свои с лотком пуговиц, лент, булавок и прочего у забора на Среднем проспекте между 1–ю и 2–ю линиею, а вечера
в разговорах со своею старухою, проводившею дни свои
в штопанье сотен и тысяч всякого старья, приносимого к ней охапками с толкучего рынка.
— Вижу-с. Вот потому-то я хотел, чтобы вы ко мне
в комнату зашли. Там отдельный выход.
Приятели собрались…
В картишки поиграть. Ведь я здесь не живу…
По отъезде
приятеля Вихров несколько времени ходил по
комнате, потом сел и стал писать письмо Мари,
в котором извещал ее, что с известной особой он даже не видится, так как между ними все уже покончено; а потом, описав ей, чем он был занят последнее время, умолял ее справиться, какая участь постигла его произведения
в редакции.
Между тем Елена повела обоих
приятелей в беседку из акаций, с деревянным столиком посередине и скамейками вокруг. Шубин оглянулся, подпрыгнул несколько раз и, промолвив шепотом: «Подождите!», сбегал к себе
в комнату, принес кусок глины и начал лепить фигуру Зои, покачивая головой, бормоча и посмеиваясь.
Шубин почти не показывался; он с лихорадочною деятельностью занялся своим искусством: либо сидел взаперти у себя
в комнате и выскакивал оттуда
в блузе, весь выпачканный глиной, либо проводил дни
в Москве, где у него была студия, куда приходили к нему модели и италиянские формовщики, его
приятели и учителя.
Я составил точный план внутреннего устройства дома, приняв
в расчет все мелочи уюта и первого впечатления, какое должны произвести
комнаты на входящего
в них человека, и поручил устроить это моему
приятелю Товалю, вкус которого, его умение заставить вещи говорить знал еще с того времени, когда Товаль имел собственный дом.
Широкоплечий, вершков десяти ростом, господин
в коричневом длинном фраке, из кармана которого торчал чубук с янтарным мундштуком, войдя
в комнату, перервал разговор наших
приятелей.
— Видишь ли, — сказал Зарецкой, входя с
приятелем своим
в первую
комнату, — как здесь все обдумано? Ну как уйдешь, не заплатя за обед? Ведь шляпа-то стоит дороже рубля.
— Сейчас доложу-с!.. Потрудитесь пожаловать
в гостиную! — отвечал курьер и указал на смежную
комнату. Бегушев вошел туда. Это была приемная
комната, какие обыкновенно бывают на дачах. Курьер скоро возвратился и просил Бегушева пожаловать к Ефиму Федоровичу наверх. Тот пошел за ним и застал
приятеля сидящим около своего письменного стола
в халате, что весьма редко было с Тюменевым. К озлобленному выражению лица своего Тюменев на этот раз присоединил важничанье и обычное ему топорщенье.
В городе у Алексея и жены его
приятелей не было, но
в его тесных
комнатах, похожих на чуланы, набитые ошарканными, старыми вещами, собирались по праздникам люди сомнительного достоинства: золотозубый фабричный доктор Яковлев, человек насмешливый и злой; крикливый техник Коптев, пьяница и картёжник; учитель Мирона, студент, которому полиция запретила учиться; его курносая жена курила папиросы, играла на гитаре.
Решившись таким образом действовать, герои наш оправился, принял вид приличный и форменный и только что хотел было проникнуть
в соседнюю
комнату, как вдруг,
в самых дверях, столкнулся с ним вчерашний знакомец, друг и
приятель его.
— Вы хотите знать, Настенька, что такое делал
в своем углу наш герой, или, лучше сказать, я, потому что герой всего дела — я, своей собственной скромной особой; вы хотите знать, отчего я так переполошился и потерялся на целый день от неожиданного визита
приятеля? Вы хотите знать, отчего я так вспорхнулся, так покраснел, когда отворили дверь
в мою
комнату, почему я не умел принять гостя и так постыдно погиб под тяжестью собственного гостеприимства?
Я посмотрел на Фустова, как бы желая окончательно добиться от него, что заставляло его посещать подобных людей… Но
в эту минуту вошла
в комнату девушка высокого роста
в черном платье, та старшая дочь г. Ратча, о которой упоминал Фустов… Я понял причину частых посещений моего
приятеля.
Даже
в те часы, когда совершенно потухает петербургское серое небо и весь чиновный народ наелся и отобедал, кто как мог, сообразно с получаемым жалованьем и собственной прихотью, — когда всё уже отдохнуло после департаментского скрипенья перьями, беготни, своих и чужих необходимых занятий и всего того, что задает себе добровольно, больше даже, чем нужно, неугомонный человек, — когда чиновники спешат предать наслаждению оставшееся время: кто побойчее, несется
в театр; кто на улицу, определяя его на рассматриванье кое-каких шляпенок; кто на вечер — истратить его
в комплиментах какой-нибудь смазливой девушке, звезде небольшого чиновного круга; кто, и это случается чаще всего, идет просто к своему брату
в четвертый или третий этаж,
в две небольшие
комнаты с передней или кухней и кое-какими модными претензиями, лампой или иной вещицей, стоившей многих пожертвований, отказов от обедов, гуляний, — словом, даже
в то время, когда все чиновники рассеиваются по маленьким квартиркам своих
приятелей поиграть
в штурмовой вист, прихлебывая чай из стаканов с копеечными сухарями, затягиваясь дымом из длинных чубуков, рассказывая во время сдачи какую-нибудь сплетню, занесшуюся из высшего общества, от которого никогда и ни
в каком состоянии не может отказаться русский человек, или даже, когда не о чем говорить, пересказывая вечный анекдот о коменданте, которому пришли сказать, что подрублен хвост у лошади Фальконетова монумента, — словом, даже тогда, когда всё стремится развлечься, — Акакий Акакиевич не предавался никакому развлечению.
Между тем время шло. Савелий по-прежнему настаивал об отъезде; Эльчанинов по-прежнему отыгрывался. Наконец, он, казалось, начал избегать оставаться вдвоем с своим
приятелем, и всякий раз, когда это случалось, он или кликал слугу, или сам выходил из
комнаты, или призывал Анну Павловну. Савелий замечал, хмурился и все-таки старался найти случай возобновить свои убеждения; но Эльчанинов был ловчее
в этой игре: Савелью ни разу не случалось остаться наедине с ним.
Ступайте туда и задержите его
в зале; говорите, что Анны Павловны у вас нет, — перебил Савелий и, почти вытолкнув
приятеля, захлопнул за ним дверь, а сам взял проворно Анну Павловну за руку и увел
в задние
комнаты.
— Жалко, что у меня
в комнате эта свинья спит. Разве идти
в кофейную Печкина и оттуда послать с человеком? Там у меня есть приятель-мальчик, чудный малый! Славно так одет и собой прехорошенький. Велю назваться моим крепостным камердинером. Оно будет очень кстати, даже может произвести выгодный эффект: явится, знаете, франтоватый камердинер; может быть, станут его расспрашивать, а он уж себя не ударит
в грязь лицом: мастерски говорит.
— Сделайте одолжение, господин доктор, не угодно ли вам пожаловать сюда, ко мне
в комнату? Яков Иваныч, кажется, теперь спит; я его
приятель и желал бы поговорить с вами о его болезни, которая меня очень беспокоит.
Да только что этак-то подумала, иду по коридору и слышу, что-то хлоп-хлоп, хлоп-хлоп. Ах ты, боже мой! что это? думаю. Скажите пожалуйста, что это такое? Отворяю дверь
в ее
комнату, а он, этот приятель-то ее добрый — из актеров он был, и даже немаловажный актер — артист назывался; ну-с, держит он, сударь, ее одною рукою за руку, а
в другой нагайка.
На одной квартире с Шушериным,
в особых
комнатах, жила Надежда Федоровна, вдова его
приятеля, замечательного московского актера И. И. Калиграфа.
Эти художники вовсе не похожи на художников итальянских, гордых, горячих, как Италия и ее небо; напротив того, это большею частию добрый, кроткий народ, застенчивый, беспечный, любящий тихо свое искусство, пьющий чай с двумя
приятелями своими
в маленькой
комнате, скромно толкующий о любимом предмете и вовсе небрегущий об излишнем.
Он рисует перспективу своей
комнаты,
в которой является всякий художественный вздор: гипсовые руки и ноги, сделавшиеся кофейными от времени и пыли, изломанные живописные станки, опрокинутая палитра,
приятель, играющий на гитаре, стены, запачканные красками, с растворенным окном, сквозь которое мелькает бледная Нева и бедные рыбаки
в красных рубашках.
Вечером того же дня Петр Васильич, не дождавшись возвращения своего
приятеля, только что собирался лечь
в постель у себя дома, как вдруг
в комнату, весь запорошенный снегом, ворвался Борис Андреич и прямо бросился к нему на шею.
Подвиляньский не замедлил явиться и был принят
в скромной приемной
комнате, потому что комфортабельный «лабораториум» предназначался у ксензда-пробоща только для самых коротких
приятелей. Впрочем, и на этот раз дверь
в прихожую была тщательно приперта самим хозяином.
Невольно
в такие минуты вспоминается берег и дразнит какой-то особенной прелестью теплых уютных
комнат, где ничто не привязано и ничто не качается и где можно ходить, не заботясь о равновесии, видами полей и лесов и вообще разнообразием впечатлений. Вспоминается и далекая родина, родные и близкие,
приятели и знакомые, и так хочется увидать их.
В приемной
комнате девицы, усевшись на широком, хоть и не очень мягком диване, отрывисто перебрасывались тихими, скромными речами, а Марко Данилыч сел с
приятелем у открытого окна и завел речь про торговые дела у Макарья.
Мы, кажется, приехали не вовремя:
в доме что-то такое происходило, что
приятелю Лаптева было недосужно принять нас, а вдобавок ко всему для нас не оказалось и особого помещения, и мы должны были довольствоваться
комнатою в неоконченной части дома.
Чуйко перебивался кое-какой газетной работой, очень нуждался, жил
в плохой
комнате и зимой почти что не топил ее, так что между его приятелями-русскими был
в ходу анекдот — как его находили утром
в постеле, покрытого, кроме одеяла и пуховика, и всем носильным платьем, причем панталоны и жилет лежали на самом верху.
Грачевка не спала. У трактиров и номеров подслеповато горели фонари и дремали извозчики, слышалась пьяная перебранка… Городовой стоял на перекрестке… Сани стукались
в ухабы… Из каждых дверей несло вином или постным маслом. Кое-где
в угольных
комнатах теплились лампады. Давно не заглядывали сюда
приятели… Палтусов больше двух лет.
«Карлуша» — так его звали
приятели — отряхнулся, дал лакею на чай, поправил галстук и взял Палтусова под руку. Они пошли не спеша
в угловую
комнату, где никого уже не было.
Воображение Васильева рисовало, как минут через десять он и его
приятели постучатся
в дверь, как они по темным коридорчикам и по темным
комнатам будут красться к женщинам, как он, воспользовавшись потемками, чиркнет спичкой и вдруг осветит и увидит страдальческое лицо и виноватую улыбку.
— Начнем с самого начала, — сказал художник.
Приятели вошли
в узкий коридорчик, освещенный лампою с рефлектором. Когда они отворили дверь, то
в передней с желтого дивана лениво поднялся человек
в черном сюртуке, с небритым лакейским лицом и с заспанными глазами. Тут пахло, как
в прачечной, и кроме того еще уксусом. Из передней вела дверь
в ярко освещенную
комнату. Медик и художник остановились
в этой двери и, вытянув шеи, оба разом заглянули
в комнату.
Оба
приятеля прошли через среднюю
комнату, где был действительно прекрасно сервирован стол для завтрака на четыре персоны и вышли
в первую
комнату, которая соединялась с коридором гостиницы небольшой передней.
Он выписал даже из-за границы рулетку и поставил ее
в отдаленную
комнату своего дома, но он сделал это для
приятелей, любителей сильных ощущений.
Поэтому
в письме он умолял Лили о свидании наедине, а для этого самым удобным местом, по его мнению, была ее
комната. Для того же, чтобы избежать новых шуточек со стороны наших
приятелей и особенно приятельниц, Николай Герасимович предлагал ей проникнуть
в ее
комнату, находившуюся
в первом этаже, через окно из парка.
Доннершварц, как короткий
приятель дома фон-Ферзена, находился с ним вместе
в отдаленной от пожара и битвы
комнате замка.
Сын Лелькина квартирного хозяина, молодой Буераков, рамочник с их же завода, был ухажер и хулиган, распубликованный
в газете лодырь и прогульщик. Раз вечером затащил он к себе двух
приятелей попить чайку. Были выпивши. Сидели
в большой
комнате и громко спорили.
Иван Сергеевич уселся
в кресло. Генерал несколько раз молча прошелся по
комнате и остановился перед своим
приятелем.
Все это Лука Иванович старался хорошенько запомнить и, мечтая о том, как он отделает две пустые
комнаты, усиленно думал о Проскудине, его практичности и готовности порадеть за
приятеля. Тогда можно будет кабинет перенести
в бывшую спальню Анны Каранатовны, кровать поставить
в Настенькину
комнату, а теперешний кабинетишко превратить
в столовую. Двух месяцев на прочном месте достаточно, чтобы иметь широкий кредит на Апраксином.
Доннершварц, как короткий
приятель дома фон Ферзен, находился с ним вместе
в отдаленной от пожара и битвы
комнате замка.