Неточные совпадения
Через час времени жандарм воротился и сказал, что
граф Апраксин велел отвести комнату. Подождал я часа два, никто не приходил, и опять отправил жандарма. Он пришел с ответом, что полковник Поль, которому генерал приказал отвести мне
квартиру,
в дворянском клубе играет
в карты и что
квартиры до завтра отвести нельзя.
— Да, это правда. Я слышал, как
граф кричал у нас
в квартире: «Я вас всех могу купить и продать!»
По глазам вижу, что ничего не понял. Одним словом, через двадцать минут придем. Первое — шампанское поставить
в ледник и водку тож, а красное наоборот,
в теплое место
в кухню. Второе… Одним словом, дорогой мажордом желтой расы, поручаю тебе
квартиру и ответственность возлагаю на тебя.
Граф! Алле ву зан [AIlez-vous en.-Пошли вон (фр.).]. Во-раки!.. (Выходит с Обольяниновым.)
И Рогожин рассказал, что моя бедная старушка, продолжая свою теорию разрушения всех европейских зданий моим дедом, завела
в Париже войну с французскою прислугою
графа, доказывая всем им, что церковь Notre Dame, [Собор Парижской богоматери (франц.)] которая была видна из окон
квартиры Функендорфов, отнюдь не недостроена, но что ее князь «развалил».
В этом отношении
граф Хвостиков представлял собою весьма любопытное психическое явление: где бы он ни поселялся или, точнее сказать, где бы ни поставлена была для него кровать —
в собственной ли
квартире,
в гостинице ли, или
в каком постороннем приютившем его доме, — он немедля начинал
в этом месте чувствовать скуку непреодолимую и нестерпимое желание уйти куда-нибудь
в гости!
Такой прием
графа и самая бумага сильно пугнули смотрителя: он немедленно очистил лучшую комнату, согнал до пяти сиделок, которые раздели и уложили больную
в постель. А о том, чем, собственно, дочь больна и
в какой мере опасна ее болезнь,
граф даже забыл и спросить уже вызванного с
квартиры и осмотревшего ее дежурного врача; но как бы то ни было,
граф, полагая, что им исполнено все, что надлежало, и очень обрадованный, что дочь начала немного дремать, поцеловал ее, перекрестил и уехал.
И слезы, как их ни старался удержать
граф, снова заискрились на его глазах, и он только старался поскорее их смигнуть, чтобы не сердить ими Бегушева. Собственно, под распоряжением по гардеробу дочери Хвостиков разумел то, что, собрав оставленные ею вещи и платья
в городской
квартире Тюменева, продал их за бесценок!
Когда начался суд по делу Хмурина,
граф, выпросив позволение у Тюменева переехать
в город на его
квартиру, являлся на каждое заседание, а потом забегал к Бегушеву
в гостиницу и питался у него. По самой пустоте своей, Хвостиков не был злой человек, но и он
в неистовство приходил, рассказывая Бегушеву, как Янсутский и Офонькин вывертывались у следователя на судебном следствии.
Водил он близкое приятельство с
графом В.Соллогубом, которого я застал
в Петербурге одного
в меблированной
квартире в доме Воронина,
в Фонарном переулке за чтением вслух моей драмы"Ребенок".
Первый приехал
в карете тогдашний начальник Третьего отделения
граф П.Шувалов; вышел из кареты
в одном мундире и вскоре поспешно уехал. Он-то, встретив поблизости взвод (или полроты) гвардейского стрелкового батальона, приказал ему идти на Колокольную. Я это сам слышал от офицера, командовавшего стрелками, некоего П-ра, который бывал у нас
в квартире у моих сожителей, князя Дондукова и
графа П.А.Гейдена — его товарищей по Пажескому корпусу.
Он жил на одной
квартире с неким Казначеевым, бывшим чиновником при
графе Закревском
в Москве, как и Маркович.
О нем как о профессоре Михайловской артиллерийской академии мне много рассказывал и мой сожитель по
квартире (до моего редакторства)
граф П.А.Гейден, тогда еще слушатель Петербургского университета, после того как он из Пажеского корпуса поступил
в Артиллерийскую академию, где Лавров читал теоретическую механику.
В Карлове после Дондуковых поселилась семья автора"Тарантаса"
графа В.А.Соллогуба, которого я впервые увядал у Дондуковых, когда он приехал подсмотреть для своего семейства
квартиру еще за год до найма булгаринских хором.
Прежние мои родственные и дружеские связи свелись к моим давнишним отношениям к семейству Дондуковых. Та девушка, которую я готовил себе
в невесты, давно уже была замужем за
графом Гейденом, с которым я прожил две зимы
в одной
квартире,
в 1861–1862 и 1862–1863 годах. Ее брат тоже был уже отец семейства. Их мать, полюбившая меня, как сына, жила
в доме дочери, и эти два дома были единственными, где я бывал запросто. Кузина моя Сонечка Баратынская уже лежала на одном из петербургских кладбищ.
Я взял очень скромную
квартиру (
в Малой Итальянской — теперь улица Жуковского, дом
графа Салтыкова),
в четыре комнаты с кухней, так же скромно отделал ее и для себя и для редакции, дома стола не держал, прислуга состояла из того же верного слуги Михаила Мемнонова и его племянника Миши, выписанного из деревни.
Граф устал говорить, тем более что спутник его ничего ему не возражал, а только молча с ним соглашался и обводил глазами
квартиру прелестной дамы
в фальшивом положении. Как большинство всех дачных построек, это был животрепещущий домик с дощатыми переборками, оклеенными бумагой и выкрашенными клеевою краскою.
Офицерам всех шести батарей живо припомнился прошлогодний случай, когда во время маневров они, и с ними офицеры одного казачьего полка, таким же вот образом были приглашены на чай одним помещиком-графом, отставным военным; гостеприимный и радушный
граф обласкал их, накормил, напоил и не пустил
в деревню на
квартиры, а оставил ночевать у себя.
В эту-то
квартиру графа Казимира и приехал прямо от Ирены Владислав Родзевич, исполняя поручение, данное ему патером Билли.
— Как же, конечно, жили… Я даже могу вам сообщить о них, — обратилась она к остановившемуся Федору Дмитриевичу. — Графиня с дочкой уже с полгода уехала
в свое имение
в Финляндию, а
граф переехал на другую
квартиру, но куда именно, не знаю…
На другой день после вечера у полковницы Усовой,
в первом часу дня, Николай Герасимович Савин звонил у двери
квартиры графа Сигизмунда Владиславовича Стоцкого.
Старушка примирилась с необходимостью, снарядила меня
в дорогу и проводила меня благословлениями. Я выехал с рассветом, но доехал только до первого постоялого двора на окраине Москвы. Здесь я нанял горницу, переоделся из форменного
в заранее мною приготовленное простое русское платье, оставил все вещи на постоялом дворе, сунул за пазуху заряженный пистолет и отправился на
квартиру, где жил
граф Довудский.
Граф Стоцкий вышел и так хлопнул дверью, что
в квартире задрожали окна.
Странник перестал отбиваться. Его, как мертвого, взвалили
в сани и повезли на
квартиру графа Иосифа Яновича Свянторжецкого. Там, по приказанию
графа, Никиту внесли
в кабинет.
Федор Дмитриевич Караулов уехал за границу, не видавшись с
графом после сцены
в квартире Фанни Викторовны.
Резкие, скажем более, жестокие слова Караулова, сказанные последним
в квартире Фанни Викторовны, были забыты
графом.
Отвод казенной
квартиры графу Свенторжецкому мотивирован был, заведыванием делами мальтийского ордена, сосредоточенных
в руках князя Куракина.
Слухи эти подтверждаются тем, что А. Н. Куропаткин, побывав
в Анпине
в восточном отряде
графа Келлера, где также, как слышно, происходил бой, перенёс свою главную
квартиру в Хайчен.
Я знал образ его жизни, я изучил его ранее. Я выждал, когда его лакей вышел из
квартиры, посланный зачем-то
графом, вошел на крыльцо и позвонил. Мне открыл сам
граф, одетый
в утреннем роскошном шлафроке. Я выхватил пистолет и
в упор выстрелил ему
в голову. Он упал, не вскрикнув, с разбитым черепом. По счастью, на дворе никто не слышал выстрела. Я вышел и свободно ушел со двора.
В этом году там отвели
квартиру принцу Генриху Прусскому, брату Фридриха II, затем
в нем жил принц Нассау-Заген, адмирал русского флота, известный своими победами над шведскими морскими силами, а после него дом этот занимал вице-канцлер
граф Иван Антонович Остерман.
Мы согласились, и городовой Мухолов познакомил меня с одним из таких старцев. Старец этот оказался
графом Тощим и вчера поутру явился ко мне на
квартиру в сопровождении лакея и городового Мухолова, который по этому случаю был
в статском платье. Разумеется, я принял
графа в генеральшиных комнатах, испросив у ней на это разрешение, и она несказанно удивилась, что меня посещают такие знатные лица. Это высоко, высоко подняло меня
в ее глазах.
Федор Дмитриевич Караулов, действительно, только что приехав
в свою
квартиру, послав лакея
в адресный стол и получив нужную справку, помчался на дачу
графа Белавина.
Тут он хлопнул руками и запел петухом.
В тот же день
граф перебрался
в одну небольшую комнатку и предоставил свою
квартиру в распоряжение хозяйки.
Великий князь Николай Павлович одобрил это решение своего брата Михаила и даже отправил к нему генерала Толля, начальника главного штаба первой армии, главная
квартира которой находилась
в Могилеве на Днестре, прибывшего
в столицу с тайным поручением к новому императору от главнокомандующего этой армией,
графа Сакена, выразив ему желание, чтобы он оставался
в Неннале с великим князем, под предлогом, что они ожидают императора.
Совершенной противоположностью
графу Довудскому и полной дисгармонией с окружающей обстановкой являлся Кржижановский. Одетый
в русскую поддевку, высокие сапоги и шаровары, с всклокоченной прической и небритой бородой, он походил более на подгулявшего фабричного, чем на гувернера из княжеского дома, и, казалось, по ошибке попал
в аристократическую
квартиру.
В доме
графа уже была готова роскошная
квартира. Все было отделано заново. Ни одной вещи не было перенесено из его холостой
квартиры.
Армия подвигалась с запада на восток, и переменные шестерни несли его туда же. 10-го июня он догнал армию и ночевал
в Вильковисском лесу,
в приготовленной для него
квартире,
в имении польского
графа.
24-го июня вечером,
граф Жилинский, сожитель Бориса, устроил для своих знакомых французов ужин. На ужине этом был почетный гость, один адъютант Наполеона, несколько офицеров французской гвардии и молодой мальчик старой аристократической французской фамилии, паж Наполеона.
В этот самый день Ростов, пользуясь темнотой, чтобы не быть узнанным,
в статском платье, приехал
в Тильзит и вошел
в квартиру Жилинского и Бориса.
Во второй афише говорилось, что главная
квартира наша
в Вязьме, что
граф Витгенштейн победил французов, но что так как многие жители желают вооружиться, то для них есть приготовленное
в арсенале оружие: сабли, пистолеты, ружья, которые жители могут получать по дешевой цене.
В 6-м часу вечера Кутузов приехал
в главную
квартиру императоров и, недолго пробыв у государя, пошел к обер-гофмаршалу
графу Толстому.