Неточные совпадения
Здесь, на воздухе,
выстрелы трещали громко, и после каждого хотелось тряхнуть головой, чтобы выбросить из уха сухой, надсадный звук. Было слышно и визгливое нытье летящих пуль. Самгин оглянулся назад — двери сарая были открыты, задняя его стена разобрана; пред широкой дырою на фоне голубоватого
неба стояло голое дерево, —
в сарае никого не было.
«Взволнован, этот
выстрел оскорбил его», — решил Самгин, медленно шагая по комнате. Но о
выстреле он не думал, все-таки не веря
в него. Остановясь и глядя
в угол, он представлял себе торжественную картину: солнечный день, голубое
небо, на площади, пред Зимним дворцом, коленопреклоненная толпа рабочих, а на балконе дворца, плечо с плечом, голубой царь, священник
в золотой рясе, и над неподвижной, немой массой людей плывут мудрые слова примирения.
Мера всегда бывает более шестидесяти шагов. Стрелять только
в ту минуту, когда бекас летит прямо над головой, следовательно, должно поставить ружье совершенно перпендикулярно. Положение очень неловкое, да и дробь, идучи вверх, скорее слабеет. Много зарядов улетало понапрасну
в синее
небо, и дробь, возвращаясь назад, сеялась, как мелкий дождь, около стрелка.
В случае удачного
выстрела бекас падает из-под
небес медленно и винтообразно.
— Однако, начинают попукивать около ложементов. Ого! Это наша или его? вон лопнула, — говорили они, лежа на окне, глядя на огненные линии бомб, скрещивающиеся
в воздухе, на молнии
выстрелов, на мгновение освещавшие темно-синее
небо, и белый дым пороха, и прислушиваясь к звукам всё усиливающейся и усиливающейся стрельбы.
Опять сошлись, опять промах у Гаганова и опять
выстрел вверх у Ставрогина. Про эти
выстрелы вверх можно было бы и поспорить: Николай Всеволодович мог прямо утверждать, что он стреляет как следует, если бы сам не сознался
в умышленном промахе. Он наводил пистолет не прямо
в небо или
в дерево, а все-таки как бы метил
в противника, хотя, впрочем, брал на аршин поверх его шляпы.
В этот второй раз прицел был даже еще ниже, еще правдоподобнее; но уже Гаганова нельзя было разуверить.
Оленин, выйдя за ним на крыльцо, молча глядел
в темное звездное
небо по тому направлению, где блеснули
выстрелы.
В доме у хозяев были огни, слышались голоса. На дворе девки толпились у крыльца и окон, и перебегали из избушки
в сени. Несколько казаков выскочили из сеней и не выдержали, загикали, вторя окончанию песни и
выстрелам дяди Ерошки.
Вот
в последний раз взмыл кверху белой шапкой клуб дыма, и гулко прокатился по реке рокот пушечного
выстрела, а барка уже огибает песчаную узкую косу, и впереди стелется бесконечный лес, встают и надвигаются горы, которые сегодня под этим серым свинцовым
небом кажутся выше и угрюмее.
Что-то грозное пробежало по лицам, закраснелось
в буйном пламени костра, взметнулось к
небу в вечно восходящем потоке искр. Крепче сжали оружие холодные руки юноши, и вспомнилось на мгновение, как ночью раскрывал он сорочку, обнажал молодую грудь под
выстрелы. — Да, да! — закричала душа,
в смерти утверждая жизнь. Но ахнул Петруша высоким голосом, и смирился мощный бас Колесникова, и смирился гнев, и чистая жалоба, великая печаль вновь раскрыла даль и ширь.
Под конец он уже перестал кричать и только дышал часто-часто. И когда опять разверзла
небо черная молния, ничего не было видно на поверхности болота. Как я шел по колеблющимся, булькающим, вонючим трясинам, как залезал по пояс
в речонки, как, наконец, добрел до стога и как меня под утро нашел слышавший мои
выстрелы бурцевский Иван, не стоит а говорить…
И услышит ли он звяканье ласточек
в вечернем
небе, взглянет ли на стул, самый обыкновенный дубовый стул, протянет ли руку к хлебу — все вызывает перед ним один и тот же неумирающий образ: взмах белого платка,
выстрелы, кровь.
Следом за пушечными
выстрелами, за гулом и треском разрывающихся снарядов, засвистела, завыла шрапнель, затрещали пулеметы, зажужжали пули.
В прояснившейся дали,
в первых проблесках рассвета то и дело теперь вспыхивали огни… Бело-розовые облачка австрийской шрапнели поминутно взлетали к
небу над русскими окопами.
Вдали увеличивалось и, уносясь по ветру, поднималось голубоватое облако дыма. Когда я понял, что это был против нас
выстрел неприятеля, все, что было на моих глазах
в эту минуту, все вдруг приняло какой-то новый величественный характер. И козлы ружей, и дым костров, и голубое
небо, и зеленые лафеты, и загорелое усатое лицо Николаева — все это как будто говорило мне, что ядро, которое вылетело уже из дула и летит
в это мгновение
в пространстве, может быть, направлено прямо
в мою грудь.
Но тишина и тьма пугали меня. Я открыл форточку, выходившую во двор, и стал слушать. Вначале, вероятно, оттого, что езда прекратилась, мне показалось, совершенно тихо. И
выстрелов не было. Но я скоро ясно различил отдаленный гул голосов, крики, трески чего-то падающего и хохот. Звуки заметно увеличивались
в силе. Я посмотрел на
небо: оно было багровое и быстро бежало. И сарай против меня, и мостовая на дворе, и конура собаки были окрашены
в тот же красноватый цвет. Тихонько я позвал из окна собаку...
Медленно и грозно потянулся день за днем. Поднимались метели, сухой, сыпучий снег тучами несся
в воздухе. Затихало. Трещали морозы. Падал снег. Грело солнце, становилось тепло. На позициях все грохотали пушки, и спешно ухали ружейные залпы, короткие, сухие и отрывистые, как будто кто-то колол там дрова. По ночам вдали сверкали огоньки рвущихся снарядов; на темном
небе мигали слабые отсветы орудийных
выстрелов, сторожко ползали лучи прожекторов.
Из темной дали, с левого фланга, слабо донесся ружейный
выстрел, отдавшийся
в горах коротким эхом: таах-та!.. Другой, третий, — и затрещала частая, сливающаяся пальба пачками. Тишина кругом еще больше насторожилась, стала еще более жуткою. На темном
небе, казалось, вспыхивали слабые отсветы. Пальба трещала спешно и лихорадочно, потом стала ослабевать. Донеслось еще несколько одиночных
выстрелов. Замолкло.