Неточные совпадения
На другой день, в 11 часов утра, Вронский
выехал на станцию Петербургской железной
дороги встречать мать, и первое лицо, попавшееся ему
на ступеньках большой лестницы, был Облонский, ожидавший с этим же поездом сестру.
Только первое время, пока карета
выезжала из ворот клуба, Левин продолжал испытывать впечатление клубного покоя, удовольствия и несомненной приличности окружающего; но как только карета
выехала на улицу и он почувствовал качку экипажа по неровной
дороге, услыхал сердитый крик встречного извозчика, увидел при неярком освещении красную вывеску кабака и лавочки, впечатление это разрушилось, и он начал обдумывать свои поступки и спросил себя, хорошо ли он делает, что едет к Анне.
Дарья Александровна по совету Левина
выехала до зари.
Дорога была хороша, коляска покойна, лошади бежали весело, и
на козлах, кроме кучера, сидел конторщик вместо лакея, посланный Левиным для безопасности. Дарья Александровна задремала и проснулась, только подъезжая уже к постоялому двору, где надо было переменять лошадей.
Папа сидел со мной рядом и ничего не говорил; я же захлебывался от слез, и что-то так давило мне в горле, что я боялся задохнуться…
Выехав на большую
дорогу, мы увидали белый платок, которым кто-то махал с балкона. Я стал махать своим, и это движение немного успокоило меня. Я продолжал плакать, и мысль, что слезы мои доказывают мою чувствительность, доставляла мне удовольствие и отраду.
И через час воз с кирпичом
выехал из Умани, запряженный в две клячи.
На одной из них сидел высокий Янкель, и длинные курчавые пейсики его развевались из-под жидовского яломка по мере того, как он подпрыгивал
на лошади, длинный, как верста, поставленная
на дороге.
Кабанов. Я в Москву ездил, ты знаешь?
На дорогу-то маменька читала, читала мне наставления-то, а я как
выехал, так загулял. Уж очень рад, что
на волю-то вырвался. И всю
дорогу пил, и в Москве все пил, так это кучу, что нб-поди! Так, чтобы уж
на целый год отгуляться. Ни разу про дом-то и не вспомнил. Да хоть бы и вспомнил-то, так мне бы и в ум не пришло, что тут делается. Слышал?
Я знал, что с Савельичем спорить было нечего, и позволил ему приготовляться в
дорогу. Через полчаса я сел
на своего доброго коня, а Савельич
на тощую и хромую клячу, которую даром отдал ему один из городских жителей, не имея более средств кормить ее. Мы приехали к городским воротам; караульные нас пропустили; мы
выехали из Оренбурга.
Этот заячий тулуп мог, наконец, не
на шутку рассердить Пугачева. К счастию, самозванец или не расслыхал, или пренебрег неуместным намеком. Лошади поскакали; народ
на улице останавливался и кланялся в пояс. Пугачев кивал головою
на обе стороны. Через минуту мы
выехали из слободы и помчались по гладкой
дороге.
Город уже проснулся, трещит, с недостроенного дома снимают леса, возвращается с работы пожарная команда, измятые, мокрые гасители огня равнодушно смотрят
на людей, которых учат ходить по земле плечо в плечо друг с другом, из-за угла
выехал верхом
на пестром коне офицер, за ним, перерезав
дорогу пожарным, громыхая железом, поползли небольшие пушки, явились солдаты в железных шлемах и прошла небольшая толпа разнообразно одетых людей, впереди ее чернобородый великан нес икону, а рядом с ним подросток тащил
на плече, как ружье, палку с национальным флагом.
Он догнал жизнь, то есть усвоил опять все, от чего отстал давно; знал, зачем французский посланник
выехал из Рима, зачем англичане посылают корабли с войском
на Восток; интересовался, когда проложат новую
дорогу в Германии или Франции. Но насчет
дороги через Обломовку в большое село не помышлял, в палате доверенность не засвидетельствовал и Штольцу ответа
на письма не послал.
Она живет — как будто
на станции, в
дороге, готовая ежеминутно
выехать. Нет у нее друзей — ни мужчин, ни женщин, а только множество знакомых.
Я только что
выехал из Дрездена и в рассеянности проехал станцию, с которой должен был поворотить
на мою
дорогу, и попал
на другую ветвь.
Спросили, когда будут полномочные. «Из Едо… не получено… об этом». Ну пошел свое! Хагивари и Саброски начали делать нам знаки, показывая
на бумагу, что вот какое чудо случилось: только заговорили о ней, и она и пришла! Тут уже никто не выдержал, и они сами, и все мы стали смеяться. Бумага писана была от президента горочью Абе-Исен-о-ками-сама к обоим губернаторам о том, что едут полномочные, но кто именно, когда они едут,
выехали ли, в
дороге ли — об этом ни слова.
Выехав опять
на накатанную
дорогу, ямщик поехал еще скорей, но беспрестанно должен был съезжать с накатанного, чтобы объезжать тянувшиеся по
дороге в обе стороны обозы.
В тот день, когда
на выходе с этапа произошло столкновение конвойного офицера с арестантами из-за ребенка, Нехлюдов, ночевавший
на постоялом дворе, проснулся поздно и еще засиделся за письмами, которые он готовил к губернскому городу, так что
выехал с постоялого двора позднее обыкновенного и не обогнал партию
дорогой, как это бывало прежде, а приехал в село, возле которого был полуэтап, уже сумерками.
На другой день я
выехал на станцию Корфовская, расположенную с южной стороны хребта Хехцир. Там я узнал, что рабочие видели Дерсу в лесу
на дороге. Он шел с ружьем в руках и разговаривал с вороной, сидевшей
на дереве. Из этого они заключили, что, вероятно, он был пьян.
— Ну, злодей-разлучник, берегись теперь! — пробормотал он,
выезжая на большую
дорогу.
Выехав на свою
дорогу, Жюли пустилась болтать о похождениях Адели и других: теперь m-lle Розальская уже дама, следовательно, Жюли не считала нужным сдерживаться; сначала она говорила рассудительно, потом увлекалась, увлекалась, и стала описывать кутежи с восторгом, и пошла, и пошла; Вера Павловна сконфузилась, Жюли ничего не замечала...
Когда мы поздно вечером
выезжали из города, ямщик осадил лошадей против гостиницы, и тот же Гибин подал мне
на дорогу торт величиною с колесо…
Мы
выехали из Малиновца около часа пополудни. До Москвы считалось сто тридцать пять верст (зимний путь сокращался верст
на пятнадцать), и так как путешествие, по обыкновению, совершалось «
на своих», то предстояло провести в
дороге не меньше двух дней с половиной. До первой станции (Гришково), тридцать верст, надо было доехать засветло.
Попадавшиеся
на дороге мужики, видя такой богатый экипаж (тетушка очень редко
выезжала в нем), почтительно останавливались, снимали шапки и кланялись в пояс.
Изредка он
выезжал из дому по делам в
дорогой старинной карете,
на паре прекрасных лошадей, со своим бывшим крепостным кучером, имени которого никто не знал, а звали его все «Лапша».
Скитские старцы ехали уже второй день. Сани были устроены для езды в лес, некованные, без отводов, узкие и
на высоких копыльях. Когда
выехали на настоящую твердую
дорогу, по которой заводские углепоставщики возили из куреней
на заводы уголь, эти лесные сани начали катиться, как по маслу, и несколько раз перевертывались. Сконфуженная лошадь останавливалась и точно с укором смотрела
на валявшихся по
дороге седоков.
Аня.
Выехала я
на Страстной неделе, тогда было холодно. Шарлотта всю
дорогу говорит, представляет фокусы. И зачем ты навязала мне Шарлотту…
Если случится ехать лесистой
дорогою, через зеленые перелески и душистые поляны, только что
выедешь на них, как является в вышине копчик, о котором я сейчас упомянул.
Поэзия первого зимнего дня была по-своему доступна слепому. Просыпаясь утром, он ощущал всегда особенную бодрость и узнавал приход зимы по топанью людей, входящих в кухню, по скрипу дверей, по острым, едва уловимым струйкам, разбегавшимся по всему дому, по скрипу шагов
на дворе, по особенной «холодности» всех наружных звуков. И когда он
выезжал с Иохимом по первопутку в поле, то слушал с наслаждением звонкий скрип саней и какие-то гулкие щелканья, которыми лес из-за речки обменивался с
дорогой и полем.
Опять распахнулись ворота заимки, и пошевни Таисьи стрелой полетели прямо в лес. Нужно было сделать верст пять околицы, чтобы
выехать на мост через р. Березайку и попасть
на большую
дорогу в Самосадку. Пегашка стояла без дела недели две и теперь летела стрелой. Могутная была лошадка, точно сколоченная, и не кормя делала верст по сту. Во всякой
дороге бывала. Таисья молчала, изредка посматривая
на свою спутницу, которая не шевелилась, как мертвая.
На другой день к обеду действительно все сборы были кончены, возок и кибитка уложены, дожидались только отцова отпуска. Его принесли часу в третьем. Мы должны были проехать несколько станций по большой Казанской
дороге, а потому нам привели почтовых лошадей, и вечером мы
выехали.
— Не знаю! — отвечал протяжно полковник, видимо, недоумевая. — Это к нам! — прибавил он, когда экипаж,
выехав из леска, прямо повернул
на дорогу, ведущую к ним в усадьбу.
Часу в первом усмотрено было по
дороге первое облако пыли, предвещавшее экипаж. Девки засовались, дом наполнился криками:"Едут! едут!"Петенька,
на палочке верхом,
выехал на крыльцо и во все горло драл какую-то вновь сочиненную им галиматью:"Пати-маля, маля-тата-бум-бум!"
Через пять минут мы опять
выехали на торную
дорогу, с которой уже нельзя было своротить, потому что по обеим ее сторонам стояла сплошная стена высоких и толстых елей.
Исправники, почти не
выезжая из уездов, выбивали недоимку и сгоняли народ
на дорогу, чтоб привести все в благоустроенный вид.
Клавская действительно прежде ужасно кокетничала с молодыми людьми, но последнее время вдруг перестала совершенно обращать
на них внимание; кроме того, и во внешней ее обстановке произошла большая перемена: прежде она обыкновенно
выезжала в общество с кем-нибудь из своих родных или знакомых, в туалете, хоть и кокетливом, но очень небогатом, а теперь, напротив, что ни бал, то
на ней было новое и
дорогое платье; каждое утро она каталась в своем собственном экипаже
на паре серых с яблоками жеребцов, с кучером, кафтан которого кругом был опушен котиком.
— Близко, родимые, совсем близко. Вот ступайте этою тропою; как
выедете на большую
дорогу, повернете влево, проедете не более версты, тут вам будет и постоялый двор!
1833 года, в восьмой день февраля,
выехал с попадьей из села Благодухова в Старгород и прибыл сюда 12-го числа о заутрене.
На дороге чуть нас не съела волчья свадьба. В церкви застал нестроение. Раскол силен. Осмотревшись, нахожу, что противодействие расколу по консисторской инструкции дело не важное, и о сем писал в консисторию и получил за то выговор».
Марья Дмитриевна повернулась и пошла домой рядом с Бутлером. Месяц светил так ярко, что около тени, двигавшейся подле
дороги, двигалось сияние вокруг головы. Бутлер смотрел
на это сияние около своей головы и собирался сказать ей, что она все так же нравится ему, но не знал, как начать. Она ждала, что он скажет. Так, молча, они совсем уж подходили к дому, когда из-за угла
выехали верховые. Ехал офицер с конвоем.
Он же, и без
дороги переправясь через Алазань,
выедет на большую
дорогу, где его никто не будет ожидать, и проедет по ней до леса и тогда уже, вновь переехав через реку, лесом проберется в горы.
Хаджи-Мурат ехал шагом. Казаки и его нукеры, не отставая, следовали за ним.
Выехали шагом по
дороге за крепостью. Встречались женщины с корзинами
на головах, солдаты
на повозках и скрипящие арбы
на буйволах. Отъехав версты две, Хаджи-Мурат тронул своего белого кабардинца; он пошел проездом, так, что его нукеры шли большой рысью. Так же ехали и казаки.
К вечеру
выехали еще двое роспусков
на лучших крестьянских лошадях, с десятью так же вооруженными людьми, и поскакали по той же парашинской
дороге на подмогу Степану Михайловичу.
Алексей Абрамович и лошадь отправил было к нему, но она
на дороге скоропостижно умерла, чего с нею ни разу не случалось в продолжение двадцатилетней беспорочной службы
на конюшне генерала; время ли ей пришло или ей обидно показалось, что крестьянин,
выехав из виду барского дома, заложил ее в корень, а свою
на пристяжку, только она умерла; крестьянин был так поражен, что месяцев шесть находился в бегах.
Но незнакомый махнул плетью и, протащив несколько шагов за собою Алексея,
выехал на большую
дорогу.
— Нет, Юрий Дмитрич! — отвечал решительным голосом запорожец. — Долг платежом красен. Вчера этот бездельник прежде всех отыскал веревку, чтоб меня повесить. Рысью, ребята! — закричал он, когда вся толпа
выехала на твердую
дорогу.
Во всю ночь, проведенную им в доме боярина Кручины, шел проливной дождь, и когда он
выехал на большую
дорогу, то взорам его представились совершенно новые предметы: тысячи быстрых ручьев стремились по скатам холмов, в оврагах ревели мутные потоки, а низкие поля казались издалека обширными озерами.
Он не успел еще проглотить первого куска, как вдруг ему послышался в близком расстоянии конский топот, и через минуту человек двадцать казаков,
выехав проселочной
дорогою из рощи, потянулись вдоль опушки к тому месту,
на котором расположился прохожий.
На другой день вместе с солнечным восходом Юрий в сопровождении Алексея
выехал из лавры и пустился по
дороге, ведущей к Москве.
Путешественники стали держаться левой стороны; хотя с большим трудом, но попали наконец
на прежнюю
дорогу и часа через два,
выехав из лесу, очутились
на луговой стороне Волги, против того места, где впадает в нее широкая Ока. Огромные льдины неслись вниз по ее течению; весь противоположный берег усыпан был народом, а
на утесистой горе нагорной стороны блестели главы соборных храмов и белелись огромные башни высоких стен знаменитого Новагорода Низовския земли.
Осторожно, с громадным трудом выбравшись из этой массы сбившихся в кучу лошадей и экипажей и
выехав на узкую лесную
дорогу, Митрофан пустил вожжи. Застоявшиеся, возбужденные лошади подхватили, и началась сумасшедшая скачка. Пролетка подпрыгивала
на длинных, протянувшихся поперек
дороги корнях, раскатывалась
на ухабах и сильно накренялась то
на левый, то
на правый бок, заставляя и кучера и седока балансировать.
Он об этом сам рассказывает потом Кулигину: «
На дорогу-то маменька читала-читала мне наставления-то, а я как
выехал, так загулял.
День отъезда из села стёрся в памяти мальчика, он помнил только, что когда
выехали в поле — было темно и странно тесно, телегу сильно встряхивало, по бокам вставали чёрные, неподвижные деревья. Но чем дальше ехали, земля становилась обширнее и светлее. Дядя всю
дорогу угрюмился,
на вопросы отвечал неохотно, кратко и невнятно.
С полверсты от того места, где стоял Рославлев,
выехали на большую
дорогу человек сто казаков и почти столько же гусар.