Неточные совпадения
Городничий. Я здесь напишу. (Пишет и в то же
время говорит про себя.)А вот посмотрим, как пойдет дело после фриштика да бутылки толстобрюшки! Да есть у нас губернская мадера: неказиста на вид, а слона повалит с ног. Только бы мне узнать, что он такое и в какой мере нужно его опасаться. (Написавши, отдает Добчинскому, который подходит к двери, но в это
время дверь обрывается и подслушивавший с другой стороны Бобчинский
летит вместе с нею на сцену. Все издают восклицания. Бобчинский подымается.)
Летело время соколом,
Дышала грудь помещичья
Свободно и легко.
Гладиатор и Диана подходили вместе, и почти в один и тот же момент: раз-раз, поднялись над рекой и перелетели на другую сторону; незаметно, как бы
летя, взвилась за ними Фру-Фру, но в то самое
время, как Вронский чувствовал себя на воздухе, он вдруг увидал, почти под ногами своей лошади, Кузовлева, который барахтался с Дианой на той стороне реки (Кузовлев пустил поводья после прыжка, и лошадь
полетела с ним через голову).
«Вот нашли
время разговаривать, — думала она. — А он
летит… Вот он, так и есть. Прозевают»… думала Ласка.
Время (дело известное)
летит иногда птицей, иногда ползет червяком; но человеку бывает особенно хорошо тогда, когда он даже не замечает — скоро ли, тихо ли оно проходит.
Она была одета парадно, как будто ожидала гостей или сама собралась в гости. Лиловое платье, туго обтягивая бюст и торс, придавало ее фигуре что-то напряженное и вызывающее. Она курила папиросу, это — новость. Когда она сказала: «Бог мой, как быстро
летит время!» — в тоне ее слов Клим услышал жалобу, это было тоже не свойственно ей.
От этого он в кругу своих знакомых играл роль большой сторожевой собаки, которая лает на всех, не дает никому пошевелиться, но которая в то же
время непременно схватит на лету кусок мяса, откуда и куда бы он ни
летел.
И только эта догадка озарила ее, Анисья
летела уже на извозчике за доктором, а хозяйка обложила голову ему льдом и разом вытащила из заветного шкафчика все спирты, примочки — все, что навык и наслышка указывали ей употребить в дело. Даже Захар успел в это
время надеть один сапог и так, об одном сапоге, ухаживал вместе с доктором, хозяйкой и Анисьей около барина.
Некоторое
время спустя (очень малое) все обанкрутилось, все лопнуло, вся идея
полетела к черту, и акции потеряли всякую цену.
Все заботы и неприятности последнего
времени он точно разом оставил в своем старом доме и теперь только хотел дышать свежим, вольным воздухом,
лететь вперед с быстротой ветра, чтобы дух захватывало.
Привалов перезнакомился кое с кем из клубных игроков и, как это бывает со всеми начинающими, нашел, что, право, это были очень хорошие люди и с ними было иногда даже весело; да и самая игра, конечно, по маленькой, просто для препровождения
времени, имела много интересного, а главное,
время за сибирским вистом с винтом
летело незаметно; не успел оглянуться, а уж на дворе шесть часов утра.
Сам Привалов не замечал, как
летело время.
— Алексей Федорович… я… вы… — бормотал и срывался штабс-капитан, странно и дико смотря на него в упор с видом решившегося
полететь с горы, и в то же
время губами как бы и улыбаясь, — я-с… вы-с… А не хотите ли, я вам один фокусик сейчас покажу-с! — вдруг прошептал он быстрым, твердым шепотом, речь уже не срывалась более.
Приближалось
время хода кеты, и потому в море перед устьем Такемы держалось множество чаек. Уже несколько дней птицы эти в одиночку
летели куда-то к югу. Потом они пропали и вот теперь неожиданно появились снова, но уже стаями. Иногда чайки разом снимались с воды, перелетали через бар и опускались в заводь реки. Я убил двух птиц. Это оказались тихоокеанские клуши.
В то
время когда мы сидели у костра и пили чай, из-за горы вдруг показался орлан белохвостый. Описав большой круг, он ловко, с налета, уселся на сухоствольной лиственнице и стал оглядываться. Захаров выстрелил в него и промахнулся. Испуганная птица торопливо снялась с места и
полетела к лесу.
Надо все
время упираться ногой в камни, в бурелом, в основание куста, в кочку, обросшую травой, и т.д. При подъеме на гору это не опасно, но при спуске всегда надо быть осторожным. В таких случаях легко сорваться с кручи и
полететь вниз головой.
Странствовать по тайге можно только при условии, если целый день занят работой. Тогда не замечаешь, как
летит время, забываешь невзгоды и миришься с лишениями.
Предсказание Дерсу сбылось. В полдень начал дуть ветер с юга. Он постепенно усиливался и в то же
время менял направление к западу. Гуси и утки снова поднялись в воздух и
полетели низко над землей.
По его словам, птицы любят двигаться против ветра. При полном штиле и во
время теплой погоды они сидят на болотах. Если ветер дует им вслед, они зябнут, потому что холодный воздух проникает под перья. Тогда птицы прячутся в траве. Только неожиданный снегопад может принудить пернатых
лететь дальше, невзирая на ветер и стужу.
Так прошло много
времени. Начали носиться слухи о близком окончании ссылки, не так уже казался далеким день, в который я брошусь в повозку и
полечу в Москву, знакомые лица мерещились, и между ними, перед ними заветные черты; но едва я отдавался этим мечтам, как мне представлялась с другой стороны повозки бледная, печальная фигура Р., с заплаканными глазами, с взглядом, выражающим боль и упрек, и радость моя мутилась, мне становилось жаль, смертельно жаль ее.
Лекарство, видно, нелегко находится; мало ли какие опыты делали во Франции со
времени неумеренных кровопусканий 1793: ее
лечили победами и усиленными моционами, заставляя ходить в Египет, в Россию, ее
лечили парламентаризмом и ажиотажем, маленькой республикой и маленьким Наполеоном — что же, лучше, что ли, стало?
Однако, спустя короткое
время, пронесся разъяснительный слух, что в Петербурге накрыли тайное общество злонамеренных молодых людей, которые в карты не играют, по трактирам не ходят, шпицбалов не посещают, а только книжки читают и промежду себя разговаривают. Струнников серьезно обеспокоился и самолично
полетел к Перхунову, который, как об этом упомянуто выше, уже был однажды заподозрен в вольнодумстве.
— Эге! влезла свинья в хату, да и лапы сует на стол, — сказал голова, гневно подымаясь с своего места; но в это
время увесистый камень, разбивши окно вдребезги,
полетел ему под ноги. Голова остановился. — Если бы я знал, — говорил он, подымая камень, — какой это висельник швырнул, я бы выучил его, как кидаться! Экие проказы! — продолжал он, рассматривая его на руке пылающим взглядом. — Чтобы он подавился этим камнем…
— Да, жук… большой, темный… Отлетел от окна и
полетел… по направлению, где корпус. А месяц! Все видно, как днем. Я смотрел вслед и некоторое
время слышал… ж — ж-ж… будто стонет. И в это
время на колокольне ударили часы. Считаю: одиннадцать.
— Гей, гей!.. Скажу тебе, хлопче, правду: были люди — во
времена «Речи Посполитой»… Когда, например, гусарский регимент шел в атаку, то, понимаешь, — как буря: потому что за плечами имели крылья… Кони
летят, а в крыльях ветер, говорю тебе, как ураган в сосновом бору… Иисус, Мария, святой Иосиф…
Штофф соглашался, а потом забывал и делал новую попытку разразиться спичем. Это смешило всех.
Время вообще
летело незаметно, и все удивились, когда штурман пришел сказать, что дальше подниматься вверх по Ключевой опасно. До Заполья оставалось всего верст пятнадцать.
Увлекшись этим богословским спором, Вахрушка, кажется, еще в первый раз за все
время своей службы не видал, как приехал Мышников и прошел в банк. Он опомнился только, когда к банку сломя голову прискакал на извозчике Штофф и, не раздеваясь,
полетел наверх.
Как быстро идет
время, нет —
летит. Давно ли, кажется, доктор Кочетов женился на Прасковье Ивановне, а уж прошло больше трех лет.
Еще реже нахаживал я их врассыпную по речкам. Приблизительно сказать, что шилохвостей убьешь вдесятеро менее, чем кряковных. Это довольно странно, потому что во
время весеннего прилета они
летят огромными стаями. Во всем прочем, кроме того, что яйца их несколько уже и длиннее яиц кряковной утки, шилохвости в точности имеют все свойства других утиных пород, следственно и стрельба их одна и та же.
Эта охота продолжается до половины лета с тою разницею, что с весны рябчики самцы не только откликаются на искусственный голос самки, но и
летят на него с большою горячностью, так что садятся по деревьям весьма близко от охотника, и бить их в это
время очень легко; со второй половины мая до половины июля они откликаются охотно, но идут тупо; потом перестают совсем приближаться на голос самки, а только откликаются, и потому охотник должен отыскивать их уже с собакой.
Болотный коростелек, как и болотная курица, питается разными насекомыми, шмарою, или водяным цветом, и семенами трав; так же тихо, низко, прямо и трудно
летит, и так же иногда очень далеко пересаживается; так же, или еще более, весь заплывает жиром во
время осени, но остается позднее и пропадает в конце сентября, когда морозы начнутся посильнее.
В это
время они уже весьма неохотно поднимаются с земли;
летят очень тяжело и медленно и, отлетев несколько сажен, опять садятся, выдерживают долгую стойку собаки, находясь у ней под самым рылом, так что ловчивая собака нередко ловит их на месте, а из-под ястреба [Это выражение буквально точно, но относится уже к травле перепелок ястребами.
— Гаршнеп обыкновенно очень смирен, вылетает из-под ног у охотника или из-под носа у собаки после долгой стойки без малейшего шума и
летит, если хотите, довольно прямо, то есть не бросается то в ту, то в другую сторону, как бекас; но полет его как-то неверен, неровен, похож на порханье бабочки, что, вместе с малым объемом его тела, придает стрельбе гаршнепов гораздо более трудности, чем стрельбе дупелей, особенно в ветреное
время.
Все три породы кроншнепов прилетают не рано, в половине и даже в исходе апреля; сначала
летят большими стаями очень высоко, так что их не видно, а слышен только особенный, звучный крик, который, однако, не так протяжен, как в то
время, когда они займут свои постоянные летние квартиры — зеленые степи.
Когда же
время сделается теплее, оттают поля, разольются полые воды, стаи гусей
летят гораздо ниже и спускаются на привольных местах: отдохнуть, поесть и поплавать.
Когда же снег растает, а где не растает, по крайней мере обмелеет, так что ездить хотя как-нибудь и хоть на чем-нибудь, то сделается возможен и подъезд к тетеревам: сначала рано по утрам, на самых токах, а потом, когда выстрелы их разгонят, около токов: ибо далеко они не
полетят, а все будут биться вокруг одного места до тех пор, пока придет
время разлетаться им с токов по своим местам, то есть часов до девяти утра.
В это
время они не так смирны, не так близко и долго выдерживают стойку собаки, пересаживаются далеко и
летят отменно быстро.
Стрепет дрожит, трепещет в воздухе как будто на одном месте и в то же
время быстро
летит вперед.
А Лаврецкий опять не спал всю ночь. Ему не было грустно, он не волновался, он затих весь; но он не мог спать. Он даже не вспоминал прошедшего
времени; он просто глядел в свою жизнь: сердце его билось тяжело и ровно, часы
летели, он и не думал о сне. По
временам только всплывала у него в голове мысль: «Да это неправда, это все вздор», — и он останавливался, поникал головою и снова принимался глядеть в свою жизнь.
Первым делом он пошел посоветоваться с Дарьей: особенное дело выходило совсем, Дарья даже расплакалась, напутствуя Ермошку на подвиг. Чтобы не потерять
времени и не делать лишней огласки, Ермошка
полетел в город верхом на своем иноходце. Он проникся необыкновенной энергией и поднял на ноги и прокурорскую власть, и жандармерию, и исправника.
Среди молодой своей команды няня преважно разгуливала с чулком в руках. Мы полюбовались работами, побалагурили и возвратились восвояси. Настало
время обеда. Алексей хлопнул пробкой, начались тосты за Русь, за Лицей, за отсутствующих друзей и за нее. [За нее — за революцию.] Незаметно
полетела в потолок и другая пробка; попотчевали искрометным няню, а всех других — хозяйской наливкой. Все домашнее население несколько развеселилось; кругом нас стало пошумнее, праздновали наше свидание.
Все служебное
время года он читал дела, обрабатывал свои «мнения» да исподтишка любовался сыном Сержем, только что перешедшим во второй курс университета, а летом подбивал дорожки в саду своей подмосковной,
лечил гомеопатиею баб и мужиков да прививал оспу ребяткам, опять издали любуясь сыном, поставленным матерью в положение совершенно независимое от семейства.
Губерния налетела сюда, как обыкновенно губернии налетают: один станет собираться, другому делается завидно, — дело сейчас находится, и, смотришь, несколько человек, свободно располагающих
временем и известным капиталом, разом снялись и
полетели вереницею зевать на зеркальные окна Невского проспекта и изучать то особенное чувство благоговейного трепета, которое охватывает человека, когда он прикасается к топазовой ручке звонка у квартиры могущественной особы.
Лобачевский с Розановым
лечили Пармена Семеновича для его утехи, а сами для своей потехи все втроем травили друг друга. Пармен Семенович в это
время вообще глумился над медициной. В это
время его супруга нашла магнетизера.
С той поры между мной и Дмитрием Нехлюдовым установились довольно странные, но чрезвычайно приятные отношения. При посторонних он не обращал на меня почти никакого внимания; но как только случалось нам быть одним, мы усаживались в уютный уголок и начинали рассуждать, забывая все и не замечая, как
летит время.
Все ничего, никакой помощи не было, но старушонка-лекарка
полечила их последнее
время, только и всего, — раны эти самые киноварью подкурила, так сразу и затянуло все…
— Красота какая, Николай Иванович, а? И сколько везде красоты этой милой, — а все от нас закрыто и все мимо
летит, не видимое нами. Люди мечутся — ничего не знают, ничем не могут любоваться, ни
времени у них на это, ни охоты. Сколько могли бы взять радости, если бы знали, как земля богата, как много на ней удивительного живет. И все — для всех, каждый — для всего, — так ли?
Ему нужно было отвести на чем-нибудь свою варварскую душу, в которой в обычное
время тайно дремала старинная родовая кровожадность. Он, с глазами, налившимися кровью, оглянулся кругом и, вдруг выхватив из ножен шашку, с бешенством ударил по дубовому кусту. Ветки и молодые листья
полетели на скатерть, осыпав, как дождем, всех сидящих.
По
временам она вспоминает слова доктора, который
лечил ее отца, о «крохах», и говорит...
— Ах, боюсь я — особенно этот бухгалтер… Придется опять просить, кланяться, хлопотать, а
время между тем
летит. Один день пройдет — нет работы, другой — нет работы, и каждый день урезывай себя, рассчитывай, как прожить дольше… Устанешь хуже, чем на работе. Ах, боюсь!