Неточные совпадения
«Я не ропщу, —
сказала я, —
Что Бог прибрал младенчика,
А больно то, зачем они
Ругалися над ним?
Зачем, как черны
вороны,
На части тело белое
Терзали?.. Неужли
Ни Бог, ни царь не вступится...
И как уж потом ни хитри и ни облагораживай свое прозвище, хоть заставь пишущих людишек выводить его за наемную плату от древнекняжеского рода, ничто не поможет: каркнет само за себя прозвище во все свое
воронье горло и
скажет ясно, откуда вылетела птица.
Однажды орел спрашивал у
ворона:
скажи, ворон-птица, отчего живешь ты на белом свете триста лет, а я всего-на-все только тридцать три года?
Орел клюнул раз, клюнул другой, махнул крылом и
сказал ворону: нет, брат
ворон, чем триста лет питаться падалью, лучше раз напиться живой кровью, а там что бог даст!
Я, брат, в своем классе — белая
ворона, и я тебе прямо
скажу: не чувствуя внутренней связи со своей средой, я иногда жалею… даже болею этим…
— Да, стреляют из пушки, —
сказал он, проходя в комнаты. В столовой неприятно ныли верхние, не покрытые инеем стекла окон, в трубе печки гудело, далеко над крышами кружились галки и
вороны, мелькая, точно осенний лист.
— Эх вы,
вороны! — крикнул Павел, — чего всполохнулись? Посмотрите-ка, картошки сварились. (Все пододвинулись к котельчику и начали есть дымящийся картофель; один Ваня не шевельнулся.) Что же ты? —
сказал Павел.
— Нет, я не хочу быть
вороном! —
сказала девушка, изнемогая от усталости. — Мне жалко отнимать цыпленков у бедной матери!
— Ну-ка, приведи сюда эту
ворону! — лениво
сказал Замараев, для пущей важности перелистывая книгу входящих бумаг.
— Secundo, я шляхтич славного герба, в котором вместе с «копной и
вороной» недаром обозначается крест в синем поле. Яскульские, будучи хорошими рыцарями, не раз меняли мечи на требники и всегда смыслили кое-что в делах неба, поэтому ты должна мне верить. Ну а в остальном, что касается orbisterrarum, то есть всего земного, слушай, что тебе
скажет пан Максим Яценко, и учись хорошо.
— Уж сюда, сестрица, никто не проберется… Истинно
сказать, что и
ворон костей не занашивал.
Вихров вскоре после того хотел было и уехать, но за ним зорко следила m-lle Прыхина. Каким-то
вороном мрачным ходила она по зале и, как только заметила, что Вихров один, подошла к нему и
сказала ему почти строгим голосом...
— Хороша-то хороша. И критиков заранее устранил, и насчет этой дележки:"Об себе, мол, думаете, а старших забываете"… хоть куда! Только вот что я вам
скажу: не бывать
вороне орлом! Как он там ни топырься, а оставят они его по-прежнему на одних балыках!
— Такая тут у нас вышла история! такая история! Надо вам
сказать, что еще за неделю перед тем встречает меня Петр Петрович в городе и говорит:"Приезжай шестого числа в
Вороново, я Машу замуж выдаю!"Ну, я, знаете, изумился, потому ничего этакого не видно было…
Только смею доложить, что если эти скиты не будут опять в скором времени сформированы, так можно поручиться, что и весь этот край разврата не минует, по той причине, что эти «матери» по всем деревням, можно
сказать, как
вороны разлетелись и всюду падаль клюют-с.
Старик перепугался, особливо как мы ему объяснили, что цель нашего посещения заключается в том, чтобы сына его, за такие-то и такие-то дебоширства, взять и отвезти в такое место, куда, можно
сказать,
ворон костей не нашивал…
— О,
ворона уховислая! —
сказал с досадой Власий. — Ничего путем не сделает.
— Нет! —
сказал Вяземский, и отуманенный взор его вспыхнул прежнею злобою, — рано мне сдаваться! Ты, старый
ворон, испортил меня! Ты свой тесак в святую воду окунул! Я поставлю за себя бойца, и тогда увидим, чья будет правда!
— Сеяли семя в непахану землю, —
сказал он вдруг, убегая вперед, точно
ворон по пашне.
Скажите им, что не будут наши тела лежать в могилах, а растаскают и оглодают наши кости жадные волки и выклюют глаза нам черные
вороны».
— Такое умозрение и характер! — ответил дворник, дёрнув плечи вверх. — Скушно у вас в городе — не дай бог как, спорить тут не с кем…
Скажешь человеку: слыхал ты — царь Диоклетиан приказал, чтобы с пятницы
вороны боле не каркали? А человек хлопнет глазами и спрашивает: ну? чего они ему помешали? Скушно!
И уж как начнет ученым своим языком колотить, так уж та-та-та! тата-та! то есть такой, я вам
скажу, болтливый язык, что отрезать его да выбросить на навозную кучу, так он и там будет болтать, все будет болтать, пока
ворона не склюет.
— Андрюшка! —
сказал приказчик одному молодому парню, который прислуживал за столом. — Сбегай, брат, на конный двор да вели конюхам привести сюда
вороного персидского жеребца.
— Ах старый
ворон, а? Это ты верно… Для него что свои деньги, что мои — все едино, — вот он и дрожит… Цель есть у него, лысого… Ну-ка
скажи — какая?
— А то, что прежде отца в петлю не суйся, жди термину: скомандую «таскай со всем», так и лезь за говядиной, а то ишь ты! Ну-ка, Сенька, подлей еще! —
сказал Пашка, подавая грязному кашевару чашку. Тот плеснул щей и поставил на стол. Хлебнули еще несколько раз, Пашка постучал ложкой в край чашки. Это было сигналом таскать говядину. Затем была подана белая пшенная каша с постным, из экономии, маслом. Ее, кроме Луговского и
Вороны, никто не ел.
Старик, перебирая в руках свое
воронье гнездо, что-то хотел еще
сказать, но Осип Иваныч уже бежал к кабаку и с непечатной руганью врезался в толпу.
— Хорош корм, нечего
сказать! — заворчала
Ворона. — Ты и не думай туда совать нос… Слышишь? Как только начнешь клевать зернышки, так и попадешь в сетку.
Зажила опять Канарейка в
вороньем гнезде и больше не жаловалась ни на холод, ни на голод. Раз
Ворона улетела на добычу, заночевала в поле, а вернулась домой, — лежит Канарейка в гнезде ножками вверх. Сделала
Ворона голову набок, посмотрела и
сказала...
— Да ты повернись, монастырская
ворона… Дай поглядеть на тебя с разных сторон. Нечего
сказать, хорош гусь!
— А! старый
ворон! Старый филин!.. мы тебя выучим воздушной пляске… пожалуй-ка сюда… да выходи же! —
сказал один, подтверждая приказание ударом плетью…
Зимою в праздники, на святках и на масленице, он возил её кататься по городу; запрягали в сани огромного
вороного жеребца, у него были жёлтые, медные глаза, исчерченные кровавыми жилками, он сердито мотал башкой и громко фыркал, — Наталья боялась этого зверя, а Тихон Вялов ещё более напугал её,
сказав...
Только, говорит, что я тебе
скажу: было бы шито и крыто, а то я тебе так завяжу язык, что и
ворон костей не найдет».
Что же вам еще
сказать? Потом я, когда уже вернулся домой, получал от нее письма. Письма умные, теплые, интересные; она не жаловалась, но я чувствовал, что она глубоко несчастна; что ни строчка, то больной, натянутый нерв. И воображение немного расстроено. Она подписывалась Чайкой. В «Русалке» мельник говорит, что он
ворон, так она в письмах все повторяла, что она чайка. Теперь она здесь.
—
Ворона, —
сказал кто-то.
Зловещий
ворон!.. что такое?..
Сейчас
скажи! гранитным этим небом
Клянусь, клянусь твоим законом, я как тигр
Тебя на части раздеру…
Послышался стук лошадиных копыт о бревенчатый пол; вывели из конюшни сначала
вороного Графа Нулина, потом белого Великана, потом сестру его Майку. Все это были превосходные и дорогие лошади. Старик Шелестов оседлал Великана и
сказал, обращаясь к своей дочери Маше...
— Оно, конечно, благодарим покорно, барыня, —
сказал Лычков-отец, глядя в землю, — вы обрадованные, вам лучше знать. А только вот в Ересневе
Воронов, богатый мужик, значит, обещал выстроить школу, тоже говорил — я вам да я вам, и поставил только сруб да отказался, а мужиков потом заставили крышу класть и кончать, тысяча рублей пошла. Воронову-то ничего, он только бороду гладит, а мужичкам оно как будто обидно.
— То был
ворон, а теперь грач налетел, —
сказал Козов и подмигнул.
— Гоп, гоп, эгой! — крикнул им ласково Макар и, похлопав ладонью шею своего любимого
вороного коня,
сказал, обращаясь ко мне: — Спать пора! — Потом завернулся с головой в чекмень и, могуче вытянувшись на земле, умолк.
— Как бы ты ему не советовал в город ехать, он бы не вздумал этого, —
сказал Стуколов. — Чапурин совсем в тебе уверился, стоило тебе слово
сказать, ни за что бы он не поехал… А ты околесную понес… Да чуть было и про то дело не проболтался… Не толкни я тебя, ты бы так все ему и выложил… Эх ты,
ворона!..
Говори мне правду!»
Вороненок боялся, что отец бросит его в море, и
сказал: «Буду».
Тогда старый
ворон подумал: «Он правду
сказал, за то потружусь и перенесу его за море».
Оттого и глуп хохол, а все-таки пальца ему в рот не клади,
вороны глупей, зато черта хитрей, поверить ему можно только с опаской: соврать не соврет, да и правды не
скажет, а сам упрям, как бык али черт карамышевский.
Она вспомнила, как Груздев вчера после чаю шалил с пуделем Максимом и потом рассказал про одного очень умного пуделя, который погнался на дворе за
вороном, а
ворон оглянулся на него и
сказал...
— Дурочка! —
сказал со смехом Артур и поцеловал портрет Ильки. — Дурочка ты!
Ворона в павлиньих перьях. Ты надела богатое платье и глядишь победительницей! Поноси-ка это платье подольше! Увидим, что ты запоешь!
Нет, Я
сказал не так, а как-то другими словами, но это все равно. Теперь Я меняю кожу. Мне больно, стыдно и страшно, потому что всякая
ворона может увидеть и заклевать Меня. Какая польза в том, что в кармане у Меня револьвер? Только научившись попадать в себя, сумеешь убить и
ворону:
вороны это знают и не боятся трагически отдутых карманов.
— Ты должна была
сказать m-lle Арно или дежурной пепиньерке,
ворону бы убрали на задний двор, а не распоряжаться самой, да еще прятаться за спиной класса… Скверно, достойно уличного мальчишки, а не благовоспитанной барышни! Ты будешь наказана. Сними свой передник и отправляйся стоять в столовой во время завтрака, — уже совсем строго закончила инспектриса.
— Medemoiselle, — начала я дрожащим голосом, — я пришла
сказать, что… что…
ворону принесла я.
— О, нет… — с невольной злобой на саму себя
сказала я. — Я здорова… Больна только бедная Люда… Я, к сожалению, здорова… да, да, к сожалению, — подчеркнула я с невольным отчаянием в голосе. — Я злая, скверная, гадкая, потому что это я принесла в класс
ворону, а не Власовская. Да, да… я одна… одна во всем виновата.
— Я выдал бы ее, —
сказал брат, — если бы она была ведьма и не была бы такой красивой…Отпущение вещь хорошая…Впрочем, мы не будем в убытке, если подождем смерти Марии и выдадим ее тем
воронам мертвую… Пусть сожгут мертвую…Мертвым не больно. Она умрет, когда мы будем стары, а в старости-то нам и понадобится отпущение…