Неточные совпадения
— Ну что, Капитоныч? — сказал Сережа, румяный и
веселый возвратившись с гулянья накануне дня своего рождения и отдавая свою сборчатую поддевку высокому, улыбающемуся на маленького человека с высоты своего роста, старому швейцару. — Что, был сегодня подвязанный чиновник? Принял папа?
Нехлюдову приятно было теперь вспомнить всё это; приятно было вспомнить, как он чуть не поссорился с офицером, который хотел сделать из этого дурную шутку, как другой товарищ поддержал его и как вследствие этого ближе сошелся с ним, как и вся охота была счастливая и
веселая, и как ему было хорошо, когда они
возвращались ночью назад к станции железной дороги.
Вечером стрелки разложили большие костры. У них было
веселое настроение, точно они
возвратились домой. Люди так привыкли к походной жизни, что совершенно не замечали ее тягот.
Архиерей проехал мимо и, увидя отворенные двери в церкви, остановился и послал спросить, что делается; священник, несколько побледневший, сам вышел к нему и через минуту
возвратился с
веселым видом и сказал нам...
В 1851 году я был проездом в Берне. Прямо из почтовой кареты я отправился к Фогтову отцу с письмом сына. Он был в университете. Меня встретила его жена, радушная,
веселая, чрезвычайно умная старушка; она меня приняла как друга своего сына и тотчас повела показывать его портрет. Мужа она не ждала ранее шести часов; мне его очень хотелось видеть, я
возвратился, но он уже уехал на какую-то консультацию к больному.
Супруги едут в город и делают первые закупки. Муж берет на себя, что нужно для приема гостей; жена занимается исключительно нарядами. Объезжают городских знакомых, в особенности полковых, и всем напоминают о наступлении зимы. Арсений Потапыч справляется о ценах у настоящих торговцев и убеждается, что хоть он и продешевил на первой продаже, но немного. Наконец вороха всякой всячины укладываются в возок, и супруги,
веселые и довольные,
возвращаются восвояси. Слава Богу! теперь хоть кого не стыдно принять.
Каждые три года он ездил в
веселой компании в губернский город, наблюдая, чтоб было налицо требуемое законом число голосов (кажется, не меньше семи; в противном случае уезд объявлялся несамостоятельным и присоединялся к соседнему уезду), и члены компании, поделив между собою должностные места,
возвращались домой княжить и володеть.
Вечером матушка сидит, запершись в своей комнате. С села доносится до нее густой гул, и она боится выйти, зная, что не в силах будет поручиться за себя. Отпущенные на праздник девушки постепенно
возвращаются домой…
веселые. Но их сейчас же убирают по чуланам и укладывают спать. Матушка чутьем угадывает эту процедуру, и ой-ой как колотится у нее в груди всевластное помещичье сердце!
Мы остались и прожили около полугода под надзором бабушки и теток. Новой «власти» мы как-то сразу не подчинились, и жизнь пошла кое-как. У меня были превосходные способности, и, совсем перестав учиться, я схватывал предметы на лету, в классе, на переменах и получал отличные отметки. Свободное время мы с братьями отдавали бродяжеству: уходя
веселой компанией за реку, бродили по горам, покрытым орешником, купались под мельничными шлюзами, делали набеги на баштаны и огороды, а домой
возвращались позднею ночью.
По вечерам мимо барского сада
возвращались с работы парубки и дивчата, в венках из васильков, с граблями и косами на плечах и с
веселыми песнями…
Солнце еще не село, когда помочане
веселою гурьбой тронулись с покоса. Это было целое войско, а закинутые на плечи косы блестели, как штыки. Кто-то затянул песню, кто-то подхватил, и она полилась, как река, выступившая в половодье из своих берегов. Суслонцы всегда
возвращались с помочей с песнями, — так уж велось исстари.
Серафима выходила по нескольку раз из-за стола и
возвращалась из своей комнаты еще
веселее.
Иногда Цыганок
возвращался только к полудню; дядья, дедушка поспешно шли на двор; за ними, ожесточенно нюхая табак, медведицей двигалась бабушка, почему-то всегда неуклюжая в этот час. Выбегали дети, и начиналась
веселая разгрузка саней, полных поросятами, битой птицей, рыбой и кусками мяса всех сортов.
Она ушла помолиться в Казанский собор, поплакала перед образом Богоматери, переходя через улицу, видела мужа, пролетевшего на своих шведочках с молодою миловидною Полинькою, расплакалась еще больше и,
возвратившись совершенно разбитая домой, провалялась до вечера в неутешных слезах, а вечером вышла
веселая, сияющая и разражающаяся почти на всякое даже собственное слово непристойно громким хохотом.
Она сама сказала мне об этом с
веселым видом и уверила, что
возвратится здоровою.
Володя
возвращается. Все с нетерпением спрашивают его: «Что? хорошо? сколько?», но уже по
веселому лицу его видно, что хорошо. Володя получил пять. На другой день с теми же желаниями успеха и страхом провожают его, и встречают с тем же нетерпением и радостию. Так проходит девять дней. На десятый день предстоит последний, самый трудный экзамен — закона божьего, все стоят у окна и еще с большим нетерпением ожидают его. Уже два часа, а Володи нет.
После такого осмотра дома, Павел
возвратился в залу в очень
веселом расположении духа и вздумал немного пошутить над становой за все те мучения, которые она заставила его терпеть.
В субботу юнкеров отпустили в отпуск на всю неделю Масленицы. Семь дней перерыва и отдыха посреди самого тяжелого и напряженного зубрения, семь дней полной и
веселой свободы в стихийно разгулявшейся Москве, которая перед строгим Великим постом вновь
возвращается к незапамятным языческим временам и вновь впадает в широкое идолопоклонство на яростной тризне по уходящей зиме, в восторженном плясе в честь весны, подходящей большими шагами.
Доктор
возвратился в Кузьмищево на другой день к вечеру и был в весьма
веселом и возбужденном настроении, так что не зашел даже наверх к своей супруге, с нетерпением и некоторым опасением, как всегда это было, его поджидавшей, а прошел прямо к Егору Егорычу.
Конский топот и
веселая молвь послышались за его спиною. Малюта оглянулся. Царевич с Басмановым и толпою молодых удальцов
возвращался с утренней прогулки. Рыхлая земля размокла от дождя, кони ступали в грязи по самые бабки. Завидев Малюту, царевич пустил своего аргамака вскачь и обрызгал грязью Григорья Лукьяновича.
Казалось, что сие ужасное зрелище забавляло его: он
возвращался с видом сердечного удовольствия; шутил, говаривал тогда
веселее обыкновенного.
Я же разносил взятки смотрителю ярмарки и еще каким-то нужным людям, получая от них «разрешительные бумажки на всякое беззаконие», как именовал хозяин эти документы. За все это я получил право дожидаться хозяев у двери, на крыльце, когда они вечерами уходили в гости. Это случалось не часто, но они
возвращались домой после полуночи, и несколько часов я сидел на площадке крыльца или на куче бревен, против него, глядя в окна квартиры моей дамы, жадно слушая
веселый говор и музыку.
Когда отряд вышел на открытое место, горцы отстали. У Бутлера никого не ранило, и он
возвращался в самом
веселом и бодром расположении духа.
Вокруг чайного стола сидели гости: Грушина, — она же теперь ежеденничала у Варвары, — Володин, Преполовенская, ее муж, Константин Петрович, высокий человек лет под сорок, матово-бледный, черноволосый и необычайно молчаливый. Варвара принарядилась, — надела белое платье. Пили чай, беседовали. Варвару, как всегда, беспокоило, что Передонов долго не
возвращался. Володин с
веселым блеющим хохотом рассказал, что Передонов пошел куда-то с Рутиловым. Это увеличило Варварино беспокойство.
Там только часок отдыхала, резала, таскала плетушки и вечером,
веселая и не усталая, таща быков за веревку и погоняя их длинною хворостиной,
возвращалась в станицу.
Вы можете себе представить, сколько разных дел прошло в продолжение сорока пяти лет через его руки, и никогда никакое дело не вывело Осипа Евсеича из себя, не привело в негодование, не лишило
веселого расположения духа; он отроду не переходил мысленно от делопроизводства на бумаге к действительному существованию обстоятельств и лиц; он на дела смотрел как-то отвлеченно, как на сцепление большого числа отношений, сообщений, рапортов и запросов, в известном порядке расположенных и по известным правилам разросшихся; продолжая дело в своем столе или сообщая ему движение, как говорят романтики-столоначальники, он имел в виду, само собою разумеется, одну очистку своего стола и оканчивал дело у себя как удобнее было: справкой в Красноярске, которая не могла ближе двух лет
возвратиться, или заготовлением окончательного решения, или — это он любил всего больше — пересылкою дела в другую канцелярию, где уже другой столоначальник оканчивал по тем же правилам этот гранпасьянс; он до того был беспристрастен, что вовсе не думал, например, что могут быть лица, которые пойдут по миру прежде, нежели воротится справка из Красноярска, — Фемида должна быть слепа…
Она уходила гулять,
возвращалась в своем светло-сером платье, в легкой соломенной шляпе,
веселая, согретая весенним солнцем, и, севши у постели, нагнувшись низко к моему лицу, рассказывала что-нибудь про Венецию или читала эти книги — и мне было хорошо.
Долинский слушал рассказы княгини, порою смеялся и вообще был занят, был заинтересован ими не меньше всех прочих слушателей. Он
возвратился домой в таком
веселом расположении духа, в каком не чувствовал себя еще ни разу с самой смерти Доры.
Клянусь, я не крепостник; клянусь, что еще в молодости, предаваясь беседам о святом искусстве в трактире"Британия", я никогда не мог без угрызения совести вспомнить, что все эти пунши, глинтвейны и лампопо, которыми мы, питомцы нашей aima mater, [матери-кормилицы.] услаждали себя, все это приготовлено руками рабов; что сапоги мои вычищены рабом и что когда я,
веселый,
возвращаюсь из «Британии» домой, то и спать меня укладывает раб!..
И, таким образом, получив для страшных снов прочную реальную основу, я с горестью убеждаюсь, что прежние
веселые сны не
возвратятся ко мне, по малой мере, до тех пор, пока не
возвратится порождавшее их крепостное право.
Это был рослый, румяный, красивый и
веселый детина; он, впрочем, сидел дома только по утрам, ожидая Бениса, после которого немедленно отправлялся на практику, которую действительно имел в купеческих домах; он был большой гуляка и нередко
возвращался домой поздно и в нетрезвом виде.
Если же мужчина ошибался — при чем обыкновенно начинался
веселый хохот, — то плохой отгадчик, при общем смехе,
возвращался с носом на свое место и выходил следующий, и затем, когда эта пара кончала, дама, избравшая прежнего кавалера, отосланного за недогадливость за фронт, должна была сама встать, подать руку недогадливому избраннику и танцевать с ним.
Он
возвратился ночью часу во втором необыкновенно
веселый и лег у меня на диване, потому что его квартира еще не была приведена в порядок.
Веселый, довольный и голодный, Евгений
возвращался к завтраку. Он слез с лошади у калитки и, отдав [ее] проходившему садовнику, постегивая хлыстом высокую траву, повторяя, как это часто бывает, произнесенную фразу, шел к дому. Фраза, которую он повторял, была: «фосфориты оправдают», — что, перед кем — он не знал и не думал.
Илья Артамонов
возвратился домой
весёлый, помолодевший, он подстриг бороду, ещё шире развернул плечи, глаза его светились ярче, и весь он стал точно заново перекованный плуг. Барином развалясь на диване, он говорил...
Он успел посмотреть себя ребенком, свою деревню, свою мать, краснощекую, пухлую женщину, с добрыми серыми глазами, отца — рыжебородого гиганта с суровым лицом; видел себя женихом и видел жену, черноглазую Анфису, с длинной косой, полную, мягкую,
веселую, снова себя, красавцем, гвардейским солдатом; снова отца, уже седого и согнутого работой, и мать, морщинистую, осевшую к земле; посмотрел и картину встречи его деревней, когда он
возвратился со службы; видел, как гордился перед всей деревней отец своим Григорием, усатым, здоровым солдатом, ловким красавцем…
Михайло Егорыч
возвратился на этот раз в более, казалось, добром и
веселом расположении духа, нежели обыкновенно.
Он бросился быстро к дверям провожать их; на лестнице получил приглашение бывать, придти на следующей неделе обедать, и с
веселым видом
возвратился к себе в комнату.
Он
возвращался обыкновенно к чаю, который мы пили одни, и почти всегда в эту пору, после хлопот и неприятностей по хозяйству, находился в том особенном
веселом расположении духа, которое мы называли диким восторгом.
Я, сохраняя с своей стороны здоровье, проездил более назначенного времени и, при возвращении, встречен был женою, со всеми искренними ласками, и обоими гостьми. Они, спасибо им, прожили у нас несколько дней, в кои я поддерживал свое здоровье прогулкою по полям и,
возвращаясь, имел удовольствие находить жену всегда
веселую, приятную и ласковую ко мне, а не менее также и гостей моих.
Я подрастал и узнавал горе жизни; бабушка скончалась; Илья Васильевич и Щеголиха с Нежданкою побывшилиеь;
веселые слимаки ходили солидными иноками; меня поучили в гимназии, потом отвезли за шестьсот верст в университетский город, где я выучился петь одну латинскую песню, прочитал кое-что из Штрауса, Фейербаха, Бюхнера и Бабефа и во всеоружии моих знаний
возвратился к своим ларам и пенатам.
Возвращаясь домой, всегда
веселая, всегда боевая Фленушка шла тихо, склонивши голову на плечо Самоквасова. Дрожали ее губы, на опущенных в землю глазах искрились слезы. Тяжело переводила она порывистое дыханье… А он высоко и гордо нес голову.
Когда я спросил у него, зачем он
возвращается домой, есть ли у него там родные, или дом и земля, ротик его, как будто на сборках, собрался в
веселую улыбочку, и он отвечал мне.
Она видела, как отец ходил к соседу, заметила, что он
возвратился домой
веселый, нежели вышел из дому, ничего не понимала из путаницы слов, сказанных ей отцом, но слово «подождем!» было для нее так странно.
После того легче ему бывает
возвращаться домой, как будто он в самом деле видел свою бывшую подругу, будто беседовал с ней и с
веселым лицом встретит своих домочадцев.
В то время, когда происходил этот разговор,
веселое общество гостей, во главе с Корнилием Потаповичем,
возвращалось через лес домой.
Казалось, что эти ужасные зрелища забавляли его — он
возвращался с видом сердечного удовольствия, шутил, говаривал
веселее обыкновенного. В восемь часов шли к вечерне, в десятом Иоанн уходил в спальню, где трое слепых по очереди, один за другим рассказывали ему сказки. Он слушал их и засыпал, но ненадолго, в полночь вставал, и день его начинался молитвою.
— А сегодня утром Иннокентий Антипович уехал в К. Петр Иннокентьевич провожали их, тоже такие
веселые, и из окна им закричали: «
Возвращайся скорей и привези ко мне моего сына!»
Вид крови и смерти стал производить на него прямо оживляющее действие. После самых мучительных казней, совершенных в его присутствии, он
возвращался, как уверяют летописцы-современники, с видом сердечного удовольствия, шутил, был разговорчивее и
веселее обыкновенного.
Графиня посмотрела на ногти и поплевала, о
веселым лицом
возвращаясь в гостиную.