Неточные совпадения
Еще более приходится признать, что в духовной жизни германского народа, в германской мистике,
философии, музыке, поэзии были
великие и мировые ценности, а не один лишь культ силы, не один призрачный феноменализм и пр.
По обыкновению, шел и веселый разговор со множеством воспоминаний, шел и серьезный разговор обо всем на свете: от тогдашних исторических дел (междоусобная война в Канзасе, предвестница нынешней
великой войны Севера с Югом, предвестница еще более
великих событий не в одной Америке, занимала этот маленький кружок: теперь о политике толкуют все, тогда интересовались ею очень немногие; в числе немногих — Лопухов, Кирсанов, их приятели) до тогдашнего спора о химических основаниях земледелия по теории Либиха, и о законах исторического прогресса, без которых не обходился тогда ни один разговор в подобных кружках, и о
великой важности различения реальных желаний, которые ищут и находят себе удовлетворение, от фантастических, которым не находится, да которым и не нужно найти себе удовлетворение, как фальшивой жажде во время горячки, которым, как ей, одно удовлетворение: излечение организма, болезненным состоянием которого они порождаются через искажение реальных желаний, и о важности этого коренного различения, выставленной тогда антропологическою
философиею, и обо всем, тому подобном и не подобном, но родственном.
Так, как Франкер в Париже плакал от умиления, услышав, что в России его принимают за
великого математика и что все юное поколение разрешает у нас уравнения разных степеней, употребляя те же буквы, как он, — так заплакали бы все эти забытые Вердеры, Маргейнеке, Михелеты, Отто, Ватке, Шаллеры, Розенкранцы и сам Арнольд Руге, которого Гейне так удивительно хорошо назвал «привратником Гегелевой
философии», — если б они знали, какие побоища и ратования возбудили они в Москве между Маросейкой и Моховой, как их читали и как их покупали.
Вл. Соловьев, который не любил Толстого, сказал, что его религиозная
философия есть лишь феноменология его
великого духа.
Вот с этим Л. Толстой не мог примириться, и это делает ему
великую честь, хотя бы его религиозная
философия была слабой и его учение практически неосуществимым.
В душе русских философов живет уважение к
великому прошлому
философии; все они защищают права метафизики в эпоху философского безвременья.
Книга Лосского тем и замечательна, что в ней модернизм возвращается к тому, что было
великого и вечного в прошлом
философии.
Гегель был последним
великим гностиком; он обоготворил
философию, превратил ее в религию.
И наука, и
философия подводят к
великой тайне; но та лишь
философия хороша, которая проходит путь до последней тайны, раскрывающейся в религиозной жизни, в мистическом опыте.
Кант
велик, и значение его в истории философской мысли огромно не потому, что он породил неокантианство, а потому, что породил
философию Фихте, Гегеля и Шеллинга.
Афанасий ли
Великий рационализировал христианство при помощи греческой
философии?
— С
великим удовольствием! — произнес, слегка улыбнувшись, Мартын Степаныч. — Мистицизм есть известного рода философско-религиозное учение, в котором поэтому два элемента: своя
философия и свое вероучение.
В чем собственно состоял гегелизм, Зинаида Ираклиевна весьма смутно ведала; но, тем не менее, в обществе, которое до того времени делилось на масонов и волтерианцев, начали потолковывать и о
философии Гегеля [Гегель Георг-Вильгельм-Фридрих (1770—1831) —
великий немецкий философ.], слух о чем достигнул и до Егора Егорыча с самых первых дней приезда его в Москву.
— В тебе говорит зависть, мой друг, но ты еще можешь проторить себе путь к бессмертию, если впоследствии напишешь свои воспоминания о моей бурной юности. У всех
великих людей были такие друзья, которые нагревали свои руки около огня их славы… Dixi. [Я кончил (лат.).] Да, «песня смерти» — это вся
философия жизни, потому что смерть — все, а жизнь — нуль.
— Апостол Павел говорит: на учения странна и различна не прилагайтеся. Конечно, если чернокнижие, буесловие или духов с того света вызывать, как Саул, или такие науки учить, что от них пользы ни себе, ни людям, то лучше не учиться. Надо воспринимать только то, что бог благословил. Ты соображайся… Святые апостолы говорили на всех языках — и ты учи языки; Василий
Великий учил математику и
философию — и ты учи, святый Нестор писал историю — и ты учи и пиши историю. Со святыми соображайся…
И так право наследственного Благородства есть священное для самого рассудка, для самой
Философии — и полезное для общества: ибо дети знаменитых мужей, рожденные с
великими гражданскими преимуществами, воспитываются в долге заслужить их личными своими достоинствами (374).
В дом приходили только к обеду, челомкались с батенькою и маменькою, обедали, наблюдая скромность и учтивость, преподанное нам
великим по сему предмету мужем, студентом
философии, Игнатием Галушкинским.
Успех их был
велик в обществе: к концу жизни Белинского они решительно овладели сочувствием публики; их идеи и стремления сделались господствующими в журналистике; приверженцы
философии Булгарина и Давыдова, литературных мнений Ушакова и Шевырева, поэзии Федора Глинки и барона Розена были ими заклеймены и загнаны на задний двор литературы.
Или он откроет новые начала
философии и проложит новые пути для мысли; или радикально преобразует существующие педагогические методы, и после него человечество будет воспитываться на новых основаниях; или он будет
великим композитором, поэтом, художником…
Однако рассудочная невозможность и противоречивость не есть гарантия реальной невозможности (вера в это была подорвана еще греческой
философией: Платоном, Зеноном, — а в новое время Гегелем, который в своей «Логике», как бы ни были
велики ее заблуждения, навсегда показал невозможность остановиться на любом из рассудочных определений и проявил при этом даже своеобразный пафос противоречий: der Wiederspruch ist Fortleitende!
Сколь бы ни была
велика дарованная твари свобода как положительная мощь, она относится только к распоряжению божественным даром бытия, но не к самосотворению (этой мысли противится абсолютный идеализм люциферического оттенка, как, напр., Ich-philosophie Фихте [«Я —
философия» (нем.) — так называемая первая система субъективного идеализма Фихте, исходный принцип которой — «Я есмь Я» (Ich bin Ich).
Геффдинг говорит в своей «
Философии религии»: «Некогда религия была тем огненным столпом, который шествовал впереди человеческого рода, указывая ему путь в его
великом историческом шествии. Теперь она все более и более превращается в лазарет, следующий за походом, подбирающий усталых и раненых».
В германской
философии вносится новая черта в понимание духа, и это имеет свой источник в германской мистике, которая была
великим явлением в истории духа.
Наставническая карьера Феофана продолжалась семь лет. В эти годы он обучал юношей риторике,
философии, арифметике, геометрии и даже физике. За эти годы он умел возвыситься до префекта академии, и в 1706 году он, в присутствии Петра
Великого, посетившего Киев, отличился весьма красноречивою проповедью, а в следующем году имел счастье приветствовать полтавского победителя пышным и великолепным «панегириком» и вслед за тем всенародно произнес слово о князе Меншикове, сказав, между прочим, гордому временщику...
Оказывается, ни больше ни меньше, что он был
великий философ, давно что-то, тогда еще, когда и немцы не выдумали
философии.
Велика и провиденциальна миссия германской мистики, германской музыки, германской
философии.
Германская
философия делает
великое мировое дело, она служит разрешению мирового кризиса культуры, но косвенно и от противного.