Неточные совпадения
Молодой
человек, у которого я отбил даму, танцевал мазурку в первой паре. Он вскочил с своего места, держа даму
за руку, и вместо того, чтобы делать pas de Basques, [па-де-баск — старинное па мазурки (фр.).] которым нас учила Мими, просто
побежал вперед; добежав до угла, приостановился, раздвинул ноги, стукнул каблуком, повернулся и, припрыгивая,
побежал дальше.
— А пан разве не знает, что Бог на то создал горелку, чтобы ее всякий пробовал! Там всё лакомки, ласуны: шляхтич будет
бежать верст пять
за бочкой, продолбит как раз дырочку, тотчас увидит, что не течет, и скажет: «Жид не повезет порожнюю бочку; верно, тут есть что-нибудь. Схватить жида, связать жида, отобрать все деньги у жида, посадить в тюрьму жида!» Потому что все, что ни есть недоброго, все валится на жида; потому что жида всякий принимает
за собаку; потому что думают, уж и не
человек, коли жид.
Ему представляется-то, что он
за делом
бежит; торопится, бедный:
людей не узнает, ему мерещится, что его манит некто; а придет на место-то, ан пусто, нет ничего, мечта одна.
Если б я не искала тишины, уединения, не захотела
бежать от
людей, разве бы я пошла
за вас?
Приятелей наших встретили в передней два рослые лакея в ливрее; один из них тотчас
побежал за дворецким. Дворецкий, толстый
человек в черном фраке, немедленно явился и направил гостей по устланной коврами лестнице в особую комнату, где уже стояли две кровати со всеми принадлежностями туалета. В доме, видимо, царствовал порядок: все было чисто, всюду пахло каким-то приличным запахом, точно в министерских приемных.
Самгина сильно толкнули; это китаец, выкатив глаза, облизывая губы, пробивался к буфету. Самгин пошел
за ним, посмотрел, как торопливо, жадно китаец выпил стакан остывшего чая и, бросив на блюдо бутербродов грязную рублевую бумажку, снова
побежал в залу. Успокоившийся писатель, наливая пиво в стакан, внушал
человеку в голубом кафтане...
Самгин замолчал, отмечая знакомых: почти
бежит, толкая
людей, Ногайцев, в пиджаке из чесунчи, с лицом, на котором сияют восторг и пот, нерешительно шагает длинный Иеронимов, держа себя пальцами левой руки
за ухо, наклонив голову, идет Пыльников под руку с высокой дамой в белом и в необыкновенной шляпке, важно выступает Стратонов с толстой палкой в руке, рядом с ним дергается Пуришкевич, лысенький, с бесцветной бородкой, и шагает толсторожий Марков, похожий на празднично одетого бойца с мясной бойни.
Служитель нагнулся, понатужился и, сдвинув кресло, покатил его. Самгин вышел
за ворота парка, у ворот, как два столба, стояли полицейские в пыльных, выгоревших на солнце шинелях. По улице деревянного городка
бежал ветер, взметая пыль, встряхивая деревья; под забором сидели и лежали солдаты,
человек десять, на тумбе сидел унтер-офицер, держа в зубах карандаш, и смотрел в небо, там летала стая белых голубей.
Он еще не
бежит с толпою, он в стороне от нее, но вот ему уже кажется, что
люди всасывают его в свою гущу и влекут
за собой.
А толпа уже так разрослась, распухла, что не могла втиснуться на Полицейский мост и приостановилась, как бы раздумывая: следует ли идти дальше? Многие
побежали берегом Мойки в направлении Певческого моста,
люди во главе толпы рвались вперед, но
за своей спиной, в задних рядах, Самгин чувствовал нерешительность, отсутствие одушевленности.
— Зато около вас —
человек, который не будет следить
за вами, не
побежит доносить в полицию.
— Большевики — это
люди, которые желают
бежать на сто верст впереди истории, — так разумные
люди не
побегут за ними. Что такое разумные? Это
люди, которые не хотят революции, они живут для себя, а никто не хочет революции для себя. Ну, а когда уже все-таки нужно сделать немножко революции, он даст немножко денег и говорит: «Пожалуйста, сделайте мне революцию… на сорок пять рублей!»
Самгин осторожно выглянул
за угол; по площади все еще метались трое
людей, мальчик оторвался от старика и
бежал к Александровскому училищу, а старик, стоя на одном месте, тыкал палкой в землю и что-то говорил, — тряслась борода.
На улице Самгин почувствовал себя пьяным. Дома прыгали, точно клавиши рояля; огни, сверкая слишком остро, как будто
бежали друг
за другом или пытались обогнать черненькие фигурки
людей, шагавших во все стороны. В санях, рядом с ним, сидела Алина, теплая, точно кошка. Лютов куда-то исчез. Алина молчала, закрыв лицо муфтой.
Было странно слышать, что, несмотря на необыденность тем,
люди эти говорят как-то обыденно просто, даже почти добродушно; голосов и слов озлобленных Самгин не слышал. Вдруг все
люди впереди его дружно
побежали, а с площади, встречу им, вихрем взорвался оглушающий крик, и было ясно, что это не крик испуга или боли. Самгина толкали, обгоняя его, кто-то схватил
за рукав и повлек его
за собой, сопя...
Пред глазами его вставал подарок Нехаевой — репродукция с картины Рошгросса: «Погоня
за счастьем» — густая толпа
людей всех сословий, сбивая друг друга с ног,
бежит с горы на край пропасти.
Вдруг
люди все бросились
бежать от камней в разные стороны и каждый присел неподалеку, кто
за пень, кто
за камень, и смотрели оттуда, что будет.
Человек побежал за трубкой и, вернувшись, доложил его сиятельству, что, дескать, ямщик Баклага их спрашивают-с.
Но я испугался,
побежал за нею и стал швырять в мещан голышами, камнями, а она храбро тыкала мещан коромыслом, колотила их по плечам, по башкам. Вступились и еще какие-то
люди, мещане убежали, бабушка стала мыть избитого; лицо у него было растоптано, я и сейчас с отвращением вижу, как он прижимал грязным пальцем оторванную ноздрю, и выл, и кашлял, а из-под пальца брызгала кровь в лицо бабушке, на грудь ей; она тоже кричала, тряслась вся.
Слышен собачий визг. Очумелов глядит в сторону и видит: из дровяного склада купца Пичугина, прыгая на трех ногах и оглядываясь,
бежит собака.
За ней гонится
человек в ситцевой крахмальной рубахе и расстегнутой жилетке. Он
бежит за ней и, подавшись туловищем вперед, падает на землю и хватает собаку
за задние лапы. Слышен вторично собачий визг и крик: «Не пущай!» Из лавок высовываются сонные физиономии, и скоро около дровяного склада, словно из земли выросши, собирается толпа.
Предварительно уговорившись с рядовым или гиляком, несколько
человек каторжных
бегут из тюрьмы и в условленном месте, где-нибудь в тайге или на морском берегу, встречаются со своим конвоиром; тот ведет их назад в тюрьму, как пойманных, и получает по три рубля
за каждого; потом, конечно, происходит дележ.
Правда, здесь судят
за преступления, но многие дела прекращаются
за ненахождением виновных, многие возвращаются для дополнения или разъяснения подсудности или останавливаются в производстве
за неполучением необходимых справок из разных сибирских присутственных мест и в конце концов после долгой волокиты поступают в архив
за смертью обвиняемого или
за невозвращением его из
бегов, а главное, едва ли можно положиться на данные следствия, которое ведут молодые
люди, нигде не получившие образования, и хабаровского окружного суда, который судит сахалинцев заочно, по одним только бумагам.
Все три породы — отличные бегуны, особенно кроншнеп малого рода: когда станет к нему приближаться
человек, то он, согнувши несколько свои длинные ноги, вытянув шею и наклонив немного голову, пускается так проворно
бежать, что глаз не успевает следить
за ним, и, мелькая в степной траве какою-то вьющеюся лентою, он скоро скрывается от самого зоркого охотника.
Как только лодка коснулась берега, оба ороча, Крылов и Вихров схватили винтовки и выскочили в воду,
за ними последовал Рожков; я вышел последним. Мы вдвоем с Рожковым принялись подтаскивать лодку, чтобы ее не унесло ветром и течением, а остальные
люди побежали к камням. Скоро они взобрались на них и начали целиться из ружей. Три выстрела произошли почти одновременно. Затем они поспешно перебрались через гряду и скрылись из наших глаз.
— Ох, грешный я
человек! — каялась она вслух в порыве своего восторженного настроения. — Недостойная раба… Все равно, как собака, которая сорвалась с цепи: сама
бежит, а цепь
за ней волочится, так и мое дело. Страшно, голубушка, и подумать-то, што там будет, на том свете.
— Что это, в самом деле,
за хамство! Кажется, я
бежать не собираюсь отсюда. И потом разве вы не умеете разбирать
людей? Видите, что к вам пришел
человек порядочный, в форме, а не какой-нибудь босяк. Что
за назойливость такая!
Мы приехали на канатную фабрику, и добрый
человек сказал своей жене: «Вот молодой
человек, который сражался
за свое отечество и
бежал из плена; у него нет ни дома, ни платья, ни хлеба. Он будет жить у меня. Дайте ему чистое белье и покормите его».
— Видите, что делают!» Прапорщик тоже кричит им: «Пали!» Как шарахнули они в толпу-то, так
человек двадцать сразу и повалились; но все-таки они кинулись на солдат, думали народом их смять, а те из-за задней ширинги — трах опять, и в штыки, знаете, пошли на них; те
побежали!..
Человека два гимназистов
побежали за Гаврилом Насосычем и доставили его.
— Видите ли, у нас все как-то так выходило — она в тюрьме — я на воле, я на воле — она в тюрьме или в ссылке. Это очень похоже на положение Саши, право! Наконец ее сослали на десять лет в Сибирь, страшно далеко! Я хотел ехать
за ней даже. Но стало совестно и ей и мне. А она там встретила другого
человека, — товарищ мой, очень хороший парень! Потом они
бежали вместе, теперь живут
за границей, да…
— Взять их! — вдруг крикнул священник, останавливаясь посреди церкви. Риза исчезла с него, на лице появились седые, строгие усы. Все бросились
бежать, и дьякон
побежал, швырнув кадило в сторону, схватившись руками
за голову, точно хохол. Мать уронила ребенка на пол, под ноги
людей, они обегали его стороной, боязливо оглядываясь на голое тельце, а она встала на колени и кричала им...
Она не торопясь подошла к лавке и села, осторожно, медленно, точно боясь что-то порвать в себе. Память, разбуженная острым предчувствием беды, дважды поставила перед нею этого
человека — один раз в поле,
за городом после
побега Рыбина, другой — в суде. Там рядом с ним стоял тот околодочный, которому она ложно указала путь Рыбина. Ее знали,
за нею следили — это было ясно.
Тут я узнал, что должен он быть сюда через шесть недель и что к этому времени Мавра Кузьмовна и
людей таких должна приискать, чтобы грамотны были… Верьте
бегу, ваше высокоблагородие, что, когда они ушли, я в силу великую отдохнуть даже мог. Прибежал домой и в ту ж минуту послал секретно
за Михеичем; привели мне его, что называется, мертвецки.
Все это точно истина, что ты говоришь; в леса
люди бегут, известно, не
за тем, чтоб мирским делом заниматься, а
за тем, чтоб душу спасать.
Даже и в смысле эгоизма надобно каждому
бежать этого Петербурга
за один его отвратительный климат, который отравляет и морит
человека с каждым глотком воздуха.
Он
побежал вперед вдоль траверса;
человек 50 солдат с криками
побежало за ним.
— Измена в любви, какое-то грубое, холодное забвение в дружбе… Да и вообще противно, гадко смотреть на
людей, жить с ними! Все их мысли, слова, дела — все зиждется на песке. Сегодня
бегут к одной цели, спешат, сбивают друг друга с ног, делают подлости, льстят, унижаются, строят козни, а завтра — и забыли о вчерашнем и
бегут за другим. Сегодня восхищаются одним, завтра ругают; сегодня горячи, нежны, завтра холодны… нет! как посмотришь — страшна, противна жизнь! А
люди!..
Было уже совсем темно, когда проснулся Шатов. Он поскорее зажег свечу и
побежал за старухой; но едва ступил с лестницы, как чьи-то тихие, неспешные шаги поднимавшегося навстречу ему
человека поразили его. Вошел Эркель.
Пока все это происходило, злобствующий молодой аптекарский помощник, с которым пани Вибель (греха этого нечего теперь таить) кокетничала и даже поощряла его большими надеждами до встречи с Аггеем Никитичем, помощник этот шел к почтмейстеру, аки бы к другу аптекаря, и, застав того мрачно раскладывавшим один из сложнейших пасьянсов, прямо объяснил, что явился к нему
за советом касательно Herr Вибеля, а затем, рассказав все происшествие прошедшей ночи, присовокупил, что соскочивший со стены
человек был исправник Зверев, так как на месте
побега того был найден выроненный Аггеем Никитичем бумажник, в котором находилась записка пани Вибель, ясно определявшая ее отношения к господину Звереву.
Вследствие таковых мер, принятых управляющим, похороны Петра Григорьича совершились с полной торжественностью; впереди шел камердинер его с образом в руках;
за ним следовали архиерейские певчие и духовенство, замыкаемое в сообществе архимандритов самим преосвященным Евгением;
за духовенством были несомы секретарем дворянского собрания, в мундире, а также двумя — тремя чиновниками, на бархатных подушках, ордена Петра Григорьича, а там, как водится, тянулась погребальная колесница с гробом,
за которым непосредственно шел в золотом и блистающем камергерском мундире губернатор, а также и другие сильные мира сего, облеченные в мундиры; ехали в каретах три — четыре немолодые дамы — дальние родственницы Петра Григорьича, — и, наконец, провожали барина все его дворовые
люди,
за которыми
бежала и любимая моська Петра Григорьича, пребезобразная и презлая.
Я был уверен, что его арестуют
за выпитую водку. Из города
бежали люди, приехал на дрожках строгий квартальный, спустился в яму и, приподняв пальто самоубийцы, заглянул ему в лицо.
Весною я все-таки убежал: пошел утром в лавочку
за хлебом к чаю, а лавочник, продолжая при мне ссору с женой, ударил ее по лбу гирей; она выбежала на улицу и там упала; тотчас собрались
люди, женщину посадили в пролетку, повезли ее в больницу; я
побежал за извозчиком, а потом, незаметно для себя, очутился на набережной Волги, с двугривенным в руке.
За мостом он уже без приглашения кондуктора взобрался в вагон, на котором стояла надпись: «Central park». [Центральный парк. (Ред.)] Спокойное сидение и ровный
бег вагона манили невольно бесприютного
человека, а куда ехать, ему было теперь все равно. Только бы ехать, чем дальше, тем лучше, не думая ни о чем, давая отдых усталым ногам, пока дремота налетает вместе с ровным постукиванием колес…
Всю дорогу вслед
за свадебным шествием
бежала пёстрая собака; иногда она обгоняла
людей; высокая старуха, забегая вперёд Матвея, грозила собаке пальцем и шипела...
Матвей выбежал
за ворота, а Шакир и рабочие бросились кто куда, влезли на крышу смотреть, где пожар, но зарева не было и дымом не пахло, город же был охвачен вихрем тревоги: отовсюду выскакивали
люди, бросались друг ко другу, кричали, стремглав
бежали куда-то, пропадая в густых хлопьях весеннего снега.
Летом, в жаркий день, Пушкарь рассказал Матвею о том, как горела венгерская деревня, метались по улице охваченные ужасом
люди, овцы, мычали коровы в хлевах, задыхаясь ядовитым дымом горящей соломы, скакали лошади, вырвавшись из стойл, выли собаки и кудахтали куры, а на русских солдат, лежавших в кустах
за деревней,
бежал во тьме пылающий огнём
человек.
На кладбище не взошёл Шакир, зарыли без него, а я, его не видя, испугался,
побежал искать и земли горсть на гроб не бросил, не успел. Он
за оградой в поле на корточках сидел, молился; повёл его домой, и весь день толковали. Очень милый, очень хороший он
человек, чистая душа. Плакал и рассказывал...
А сестра его, как нарочно, розанчик-розанчиком, премилушка; так разодета: брошки, перчаточки, браслетики, — словом сказать, сидит херувимчиком; после вышла замуж
за превосходнейшего
человека, Пыхтина; она с ним
бежала, обвенчались без спросу; ну, а теперь все это как следует: и богато живут; отцы не нарадуются!..
Лавочник,
человек пухлый и равнодушный ко всему на свете, как все загородные мелочные торговцы, крякнул и зевнул ей вслед, а Шубин обратился к Берсеневу со словами: «Это… это, вот видишь… тут есть у меня знакомое семейство… так это у них… ты не подумай…» — и, не докончив речи,
побежал за уходившею девушкой.
Пугачев
бежал по берегу Волги. Тут он встретил астронома Ловица и спросил, что он
за человек. Услыша, что Ловиц наблюдал течение светил небесных, он велел его повесить поближе к звездам. Адъюнкт Иноходцев, бывший тут же, успел убежать.