Неточные совпадения
— Ну-с, вопросы к вам, — официально начал он, подвигая пальцем в сторону Самгина какое-то
письмо. — Не знаете ли: кто
автор сего послания?
—
Автор — кашевар, обслуживает походную кухню. Но вот, в пандан, другое
письмо рядового, — сказал он и начал читать повышенным тоном...
—
Автор синего
письма… Ни шагу за мной! — шепнула она ему сильно, — если не хотите, чтоб я…
— «Люблю вас»! — говорит она. Меня! Что, если правда… А выстрел? — шептал он в ужасе, — а
автор синего
письма? Что за тайна! кто это!..
Долго оторванная от народа часть России прострадала молча, под самым прозаическим, бездарным, ничего не дающим в замену игом. Каждый чувствовал гнет, у каждого было что-то на сердце, и все-таки все молчали; наконец пришел человек, который по-своему сказал что. Он сказал только про боль, светлого ничего нет в его словах, да нет ничего и во взгляде. «
Письмо» Чаадаева — безжалостный крик боли и упрека петровской России, она имела право на него: разве эта среда жалела, щадила
автора или кого-нибудь?
Я раза два останавливался, чтоб отдохнуть и дать улечься мыслям и чувствам, и потом снова читал и читал. И это напечатано по-русски неизвестным
автором… я боялся, не сошел ли я с ума. Потом я перечитывал «
Письмо» Витбергу, потом Скворцову, молодому учителю вятской гимназии, потом опять себе.
Раз в пьесе, полученной от него,
письмо попалось: писал он сам
автору, что пьеса поставлена быть не может по независящим обстоятельствам. Конечно, зачем чужую ставить, когда своя есть! Через два дня я эту пьесу перелицевал, через месяц играли ее, а фарс с найденным
письмом отослали
автору обратно в тот же день, когда я возвратил его.
Кажется, это были «
Письма Святогорца», из которых, впрочем, несмотря на тогдашнее мое религиозное настроение, я запомнил только одно красивое описание бури и восхищение
автора перед тем, как святитель Николай заушил на соборе еретика Ария.
Здесь, между прочим, сообщается, что
автор «Конька-Горбунка» прислал для «Современника», в
письме к их общему товарищу Треборну от 10 января 1841 г., «два приобретенные им, из альбомов, стихотворения покойного А.
В конце
письма был адрес, по которому ответ через горничную
автора мог дойти по назначению.
Мне, как
автору, кроме того, известно, что однажды княгиня, в порыве чувствительности, даже написала к Марье Петровне
письмо, в котором называла ее доброю maman и просила благословения.
Каково же было удивление, когда на другой день утром жена, вынимая газеты из ящика у двери, нашла в нем часы с цепочкой, завернутые в бумагу! При часах грамотно написанная записка: «Стырено по ошибке, не знали, что ваши, получите с извинением». А сверху написано: «В.А. Гиляровскому». Тем и кончилось. Может быть, я и встречался где-нибудь с
автором этого дела и
письма, но никто не намекнул о происшедшем.
Особенно памятны мне стихи одного путешественника, графа Мантейфеля, который прислал их Софье Николавне при самом почтительном
письме на французском языке, с приложением экземпляра огромного сочинения в пяти томах in quarto [In quarto — латинское «in» значит «в», a «quarlus» «четвертый», инкварто — размер книги, ее формат в четвертую часть бумажного листа.] доктора Бухана, [Бухан Вильям (1721–1805) — английский врач,
автор популярной в то время книги «Полный и всеобщий домашний лечебник…» На русский язык переведена в 1710–1712 гг.] только что переведенного с английского на русский язык и бывшего тогда знаменитою новостью в медицине.
См. в Приложении
письмо Бибикова к Фонвизину.
Письмо сие, вместе с другими драгоценными бумагами, доставлено было родственниками и наследниками Фонвизина князю Вяземскому, занимавшемуся биографией
автора «Недоросля». Надеемся в непродолжительном времени издать в свет сие замечательное по всем отношениям сочинение.
Затем помещено
письмо Трясучкина, который извещает, что поэт Булкин совсем не"недоразумение", а
автор известного стихотворения"Воззри в лесах на бегемота", а редактор Ноздрев в выноске на это возражает:"Но кажется, что это стихотворение, или приблизительно в этом роде, принадлежит перу Ломоносова?
Через три дня после получения печальных известий из Ниццы, Анне Михайловне подали большое
письмо Даши, отданное покойницей m-me Бюжар за два дня до своей смерти. Анну Михайловну несколько изумило это
письмо умершего
автора; она поспешно разорвала конверт и вынула из него пять мелко исписанных листов почтовой бумаги.
— Буде, батя, дурака ломать; ты меня простишь, а они меня повесят. Ступай, откудова пришел [Цыганок сказал: «Буде, батя, дурака ломать; ты меня простишь, а они меня повесят. Ступай, откудова пришел». — Эти слова были вычеркнуты
автором по цензурным соображениям. В настоящем издании восстановлены согласно желанию Л. Андреева видеть их в бесцензурном издании, выраженному им в
письме к переводчику Герману Бернштейну.].
Мастерские переводы Авдотьи Павловны из Шиллера ручаются за ее литературный вкус, а «
Письма русского офицера» свидетельствуют об образованности их
автора.
Особенно досталось двум
авторам; Любослову, который поместил в «Собеседник» свою критику и на первую часть его, мелочную, правда, но большею частию справедливую, и потом «Начертание о российском языке», и еще
автору одного
письма к сочинителю «Былей и небылиц», приложившему при этом
письме и свое предисловие к «Истории Петра Великого».
Кроме этих «записок» и «Былей и небылиц», в «Собеседнике» помещены еще следующие статьи, писанные Екатериною: 1) ответы на вопросы Фонвизина (ч. III, ст XVII); 2) ответ на
письмо к
автору «Былей и небылиц» (ч. VII, ст. XX); 3)
письмо неизвестного каноника ignorante bambmelli, по поводу того же
письма (ч. VII, ст. X); 4) «Общества незнающих ежедневная записка», подписанная: «Скрепил известный каноник» (ч. VIII, ст. VI).
И прежде и даже после этого
письма автор «Былей и небылиц» несколько раз выказывал свое недовольство вопросами и подсмеивался над затруднительным положением, в которое поставлен был
автор их «ответами».
В другом месте, в ответ на желание, выраженное в одном
письме, чтобы в «Былях и небылицах» было выведено человеческое тщеславие,
автор говорит: «Не моему перышку переделать, переменить, переломить, убавить, исправить, и пр., и пр., и пр., что в свете водится.
Читатель все еще ждет чего-то, но далее уже идет дело о
письмах, полученных
автором, на которые он собирался отвечать и никак не может собраться.
Из неизвестных
авторов подписывались буквами, кроме вышеназванных: Н. М. и товарищи, под стихами «Народный обед» (ч. II, ст. VI); С. — под стихотворением «Городская жизнь», подражание немецкому (ч. II, ст. XIV); С. С. — под статьей «Маскерад» (ч. XI, ст. XVII); этому же
автору принадлежит статья «Прогулка» (ч. VI, ст. XV); В. С. — под статьями «Волк и Лисица», басня (ч. XIV, ст. I); «Ночь», стихотворение (ст. VII); «Клеант» (ст. VIII); «Подражание английскому «Зрителю»«(ч. XV, ст. VI); «Некоторые рассуждения о смехе» (ч. XV, ст. V); Ва. Сев. — под одою «На кротость» (ч. XIV, ст. IX); М. С. — под
письмом к «Татарскому мурзе» (ч. V, ст. I) и под стансами на учреждение Российской академии (ч. IX, ст. IV); X. X. — под стихами «Модное остроумие» (ч.
Это выражено даже в одном
письме к
автору «Былей и небылиц»: «С вами все-таки, сударь, еще переписываться можно.
Автор этого
письма говорит о Клире как о лице хорошо ему известном и оправдывает его отзыв о Марке Аврелии; в заключение же говорит с огорчением: «Критики, а особливо вмешивающиеся в дела политические, которых не знают ни малейшей связи, всегда будут иметь прекрасное поле рассыпать свои рассказы».
Таковы — одно
письмо к
автору «Былей и небылиц», «Начертание» Любослова.
Видно, что редакция, зная
автора их, недоступного никаким осуждениям, нарочно помещала подобные
письма в своем журнале, чтобы таким образом оградить от нареканий и свой образ действия в этом случае.
Другие
авторы, участвовавшие в «Собеседнике» и подписывавшие свои имена, были следующие: А. Мейер, напечатавший «Исторические надписи в стихах государям российским» (ч. I, ст. XXX) и «Ответ» на критику их (ч. X, ст. XIV); В. Жуков, поместивший здесь «Сонет творцу оды к Фелице» (ч. III, ст. VII); Павел Икосов, напечатавший оду на рождение великой княгини Александры Павловны (ч. IV, ст. XI) и идиллию на тот же случай (ч. V, ст. VI); Д. Левицкий, поместивший свое
письмо в «Собеседнике» (ч. VI, ст. III...
В возмездие за это открытие основатель системы получил через того же посланника собственноручное
письмо короля прусского, в котором он благодарил
автора и выказывал такое сочувствие к его системе, что изъявил намерение поручить своему министру внутренних дел — применить ее во всех прусских областях, где только будет возможно.
[При составлении этой статьи я основывался, особенно до 1815 года, на записке, сообщенной мне братом покойного, Маркелом Николаевичем Загоскиным. С 1826 г., живя постоянно в Москве и находясь в самых близких отношениях с
автором «Юрия Милославского», я уже рассказываю то, что видел и слышал сам; разные документы и
письма были доставлены мне сыном Загоскина, С. М. Загоскиным.]
Князь Шаховской, разумеется, не возвратил ее, а просил, также через
письмо, отданное самому Загоскину, пожаловать неизвестного
автора к нему, прибавляя, что он находит пиесу весьма хорошо написанною, и что очень желает лично познакомиться с сочинителем.
Можно заметить, пожалуй, что Макар Алексеич для своего образования и положения является уже слишком метким оценщиком противоречий официальных основ жизни с ее действительными требованиями; но это потому, что, сочиняя в течение полугода, чуть не каждый день,
письма к Вареньке, Макар Алексеич изощрил свой слог; а с другой стороны — почему же и
автору немножко не прийти к нему на помощь?
— А мы с Зиной сегодня после обеда провели несколько воистину светлых минут! — сказал Власич. — Я прочел ей вслух превосходную статью по переселенческому вопросу. Прочти, брат! Тебе это необходимо! Статья замечательная по честности. Я не выдержал и написал в редакцию
письмо для передачи
автору. Написал только одну строчку: «Благодарю и крепко жму честную руку!»
В конце 1834 года Станкевич пишет о Тимофееве, что он не считает этого
автора поэтом и даже вкуса не подозревает в нем после «мистерии», помещенной в «Библиотеке для чтения». В 1835 году Белинский, с своей обычной неумолимостью, высказал то же в «Молве», и вскоре потом Станкевич оправдывает критика, говоря в
письме к Неверову: «Мне кажется, что Белинский вовсе не был строг к Тимофееву, хотя иногда, по раздражительности характера, он бывает чересчур бранчив».
Генерал остановился и, взглянув на Подозерова, заметил, что это на его счет nota bene, но, не получив ни от кого никакого ответа, продолжал далее чтение
письма, в котором
автор, отыскивая благо для всех потерпевших от зла, доходил до супругов Форовых и в том же задушевном, покорном и грустно-шутливом тоне начал...
Читая впоследствии
письмо Гейне к
автору Лалла Рук, где поэт говорит, что, не зная самого сочинения, готов признать его превосходным, потому что у него такое прекрасное название, — я вспомнил, что то же самое было со мною, когда я в первый раз узнал сладостное имя Филиппа Кольберга.
Огромный успех среди молодежи романа"Что делать?", помимо сочувствия коммунистическим мечтаниям
автора, усиливался и тем, что роман писан был в крепости и что его
автор пошел на каторгу из-за одного какого-то
письма с его подписью, причем почти половина сенатских секретарей признала почерк
письма принадлежащим Чернышевскому.
Таких литераторов уже нет теперь — по тону и внешнему виду, как и вся та компания, какая собиралась у
автора"Поленьки Сакс","Записок Ивана Чернокнижникова"и"
Писем иногороднего подписчика".
Он высказывался так обо мне в одной статье о беллетристике незадолго до своей смерти. Я помню, что он еще в редакции"Библиотеки для чтения", когда печатался мой"В путь-дорогу", не раз сочувственно отзывался о моем"
письме". В той же статье, о какой я сейчас упомянул, он считает меня в особенности выдающимся как"новеллист", то есть как
автор повестей и рассказов.
Дядя (со стороны отца), который повез меня к нему уже казанским студентом на втором курсе, В.В.Боборыкин, был также писатель, по агрономии,
автор книжки «
Письма о земледелии к новичку-хозяину».
Он же, когда я — уже
автором, напечатавшим целую пятиактную комедию, — отправился окончательно в Петербург, дал мне
письмо к своему сверстнику П.А. Плетневу, бывшему тогда ректором университета.
Не могу себе представить ни одного другого редактора, который на такое
письмо бросился бы отыскивать
автору Какое трепетно-бережное отношение к человеческой жизни!
Радость, гордость и ужас охватили меня, когда я прочел это
письмо. Нетрудно было понять, что тут в деликатной форме приглашали меня самого: при огромном круге знакомств Толстых странно им было обращаться за рекомендациями ко мне, совершенно незнакомому им человеку; очевидно, я, как
автор «Записок врача», казался им почему-то наиболее подходящим для ухода за больным отцом, Если же даже все это было и не так, то все-таки после этого
письма я имел полное право предложить свои услуги.
Письмо одного начинающего
автора: пишет, что если не получит ответа до 14 марта, то застрелится.
Он мне его не читал вслух, но сообщил только, что оно чрезвычайно восторженно и что
автор этого
письма, по всей вероятности, принадлежит к женщинам самого передового образа мыслей.
Меня всегда интересовал вопрос: как крупный писатель-художник работает, как ему дается то, что называется
письмом, пошибом.
Автор «Обломова» давно уже, с самого появления этого романа, считался сам Обломовым. Про него все уверенно говорили как про человека, чрезвычайно ленивого и, главное, кропотливого. Это поддерживалось тем, что он выпускал свои произведения в такие пространные промежутки; не сделал себе привычки писать постоянно и сейчас же печатать написанное.
Шкот написал Панчулидзеву дерзкое
письмо, которого тот не мог никому показать, так как в нем упоминалось о прежних сношениях
автора по должности главноуправляющего имениями министра, перечислялись «дары» и указывались такие дела, «за которые человеку надо бы не губернией править, а сидеть в остроге».
Автор этого восторженного, но полного благородных чувств
письма, был подпоручик егерского полка, Яков Иванович Ростовцев. Николай Павлович припомнил, что несколько раз замечал его усердие и ум.
В
письме, [
Письмо это выпущено по обстоятельствам. (Примеч.
автора.)] переданном, как мы уж сказали, княжне Лелемико, открывал ей Волынской, со всем красноречием страсти и отчаяния, что он женат. Вместе с этим, стараясь возвысить ее до небес, делая из нее женшину необыкновенную, как будто нездешнего мира, думал данью лести умилостивить ее и испросить себе прощение. Ослепленный, он еще не знал ее хорошо.