В продолжение 2 — 3-х часов г. Камышев занимается только тем, что ходит
из комнаты в комнату, возмущается с врачами прислугой, щедро сыплет оплеухи и проч…
Неточные совпадения
Окна и двери
в комнатах были открыты настежь, но, несмотря на это,
в воздухе стоял тяжелый, странный запах, То была смесь запаха ветхих, заброшенных покоев с приятным, но едким, наркотическим запахом тепличных растений, недавно принесенных
из оранжереи
в комнаты…
Я мог бы насчитать вам еще более книг, но
в то время, когда я взял с этажерки «Складчину» и начал ее перелистывать, дверь
из другой
комнаты отворилась, и
в зал вошел субъект, сразу отвлекший мое внимание от Оленькиного образовательного ценза.
— Он немножко тово… трогается иногда, — шепнул Урбенин, показываясь
из передней. — Боится воров и вот, как видите, всё насчет дверей хлопочет… Николай Ефимыч, — обратился он к странному субъекту, — иди к себе
в комнату и ложись спать! Не беспокойся, всё заперто!
— Так! — услышал я
из соседней
комнаты бас Поли-карпа. — Мало он еще спал! Вторые сутки спит, и всё ему мало! Да вы знаете, какой сегодня день? — спросил Поликарп, входя
в спальную и глядя на меня так, как умные глядят на дураков.
Я прошелся по
комнате. Наступила тишина. Я ходил
из угла
в угол, а мой друг и моя любовница следили за моими шагами. Мне казалось, что я понимал и эту тишину и эти взгляды.
В них было что-то выжидательное, нетерпеливое. Я положил шляпу и сел на диван.
И, не дожидаясь, пока человек выйдет
из комнаты, я повалился
в постель и зарыдал, как мальчишка. Напряженные нервы не вынесли. Бессильная злоба, оскорбленное чувство, ревность — всё должно было вылиться так или иначе.
Беспокойно ворочался
в своей клетке попугай, да доносилось мерное постукивание стенных часов
из Поликарповой
комнаты, во всем же остальном царили мир и тишина.
До того невероятно и неуместно было их присутствие
в доме графа
в то время, когда, быть может,
в одной
из комнат лежала умершая или умиравшая Ольга.
Затем, проходя
в графский кабинет через целую анфиладу темных, неосвещенных
комнат, я заглянул
в одну
из многочисленных дверей и увидел умиляющую душу картину.
Его привели ко мне
из комнаты Ольги, где он всё еще продолжал сидеть
в углу на табурете и не отрывал глаз от опустевшей постели…
Те же и множество других гостей. Между прочими Загорецкий. Мужчины являются, шаркают, отходят в сторону, кочуют
из комнаты в комнату и проч. София от себя выходит, все к ней навстречу.
— Ах, если б можно было написать про вас, мужчин, все, что я знаю, — говорила она, щелкая вальцами, и в ее глазах вспыхивали зеленоватые искры. Бойкая, настроенная всегда оживленно, окутав свое тело подростка в яркий китайский шелк, она, мягким шариком, бесшумно каталась
из комнаты в комнату, напевая французские песенки, переставляя с места на место медные и бронзовые позолоченные вещи, и стрекотала, как сорока, — страсть к блестящему у нее была тоже сорочья, да и сама она вся пестро блестела.
Пока ветер качал и гнул к земле деревья, столбами нес пыль, метя поля, пока молнии жгли воздух и гром тяжело, как хохот, катался в небе, бабушка не смыкала глаз, не раздевалась, ходила
из комнаты в комнату, заглядывала, что делают Марфенька и Верочка, крестила их и крестилась сама, и тогда только успокаивалась, когда туча, истратив весь пламень и треск, бледнела и уходила вдаль.
В буфете и внизу заседали отцы семейств, коммерсанты, денежные тузы; вверху сновала
из комнаты в комнату действующая армия невест, находившаяся под прикрытием маменек, тетушек и просто дам, которые «вывозили» девушек в свет.
Старинная мебель из кунсткамеры прежнего владельца доживала свой век в этой ссылке; я с любопытством бродил
из комнаты в комнату, ходил вверх, ходил вниз, отправлялся в кухню.
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Ну да, Добчинский, теперь я вижу, —
из чего же ты споришь? (Кричит
в окно.)Скорей, скорей! вы тихо идете. Ну что, где они? А? Да говорите же оттуда — все равно. Что? очень строгий? А? А муж, муж? (Немного отступя от окна, с досадою.)Такой глупый: до тех пор, пока не войдет
в комнату, ничего не расскажет!
Возвратившись домой, Грустилов целую ночь плакал. Воображение его рисовало греховную бездну, на дне которой метались черти. Были тут и кокотки, и кокодессы, и даже тетерева — и всё огненные. Один
из чертей вылез
из бездны и поднес ему любимое его кушанье, но едва он прикоснулся к нему устами, как по
комнате распространился смрад. Но что всего более ужасало его — так это горькая уверенность, что не один он погряз, но
в лице его погряз и весь Глупов.
На улице царили голодные псы, но и те не лаяли, а
в величайшем порядке предавались изнеженности и распущенности нравов; густой мрак окутывал улицы и дома; и только
в одной
из комнат градоначальнической квартиры мерцал далеко за полночь зловещий свет.
Когда затихшего наконец ребенка опустили
в глубокую кроватку и няня, поправив подушку, отошла от него, Алексей Александрович встал и, с трудом ступая на цыпочки, подошел к ребенку. С минуту он молчал и с тем же унылым лицом смотрел на ребенка; но вдруг улыбка, двинув его волоса и кожу на лбу, выступила ему на лицо, и он так же тихо вышел
из комнаты.
Она боялась оставаться одна теперь и вслед за человеком вышла
из комнаты и пошла
в детскую.