Неточные совпадения
Мне кажется, что, если бы чулан был версты за две и рама весила бы вдвое больше, я был бы очень доволен. Мне хотелось измучиться, оказывая эту услугу Николаю. Когда я вернулся
в комнату, кирпичики и соляные пирамидки были уже переложены на подоконник и Николай крылышком сметал песок и сонных мух
в растворенное окно. Свежий пахучий воздух уже проник
в комнату и наполнял ее.
Из окна слышался городской шум и чиликанье воробьев
в палисаднике.
Или то ли дело, бывало,
в Москве, когда все, тихо переговариваясь, стоят перед накрытым столом
в зале, дожидаясь бабушки, которой Гаврило уже прошел доложить, что кушанье поставлено, — вдруг отворяется дверь, слышен шорох платья, шарканье ног, и бабушка,
в чепце с каким-нибудь необыкновенным лиловым бантом, бочком, улыбаясь или мрачно косясь (смотря по состоянию здоровья), выплывает
из своей
комнаты.
— Он занимается с князем, — сказала Катенька и посмотрела на Любочку. Любочка вдруг покраснела отчего-то, сморщилась, притворясь, что ей что-то больно, и вышла
из комнаты. Я вышел вслед за нею. Она остановилась
в гостиной и что-то снова записала карандашиком на свою бумажку.
Первый прошел исповедоваться папа. Он очень долго пробыл
в бабушкиной
комнате, и во все это время мы все
в диванной молчали или шепотом переговаривались о том, кто пойдет прежде. Наконец опять
из двери послышался голос монаха, читавшего молитву, и шаги папа. Дверь скрипнула, и он вышел оттуда, по своей привычке, покашливая, подергивая плечом и не глядя ни на кого
из нас.
Наконец после хорошенькой Катеньки, которая, улыбаясь, вышла
из двери, настал и мой черед. Я с тем же тупым страхом и желанием умышленно все больше и больше возбуждать
в себе этот страх вошел
в полуосвещенную
комнату. Духовник стоял перед налоем и медленно обратил ко мне свое лицо.
Бывало, утром занимаешься
в классной
комнате и знаешь, что необходимо работать, потому что завтра экзамен
из предмета,
в котором целых два вопроса еще не прочитаны мной, но вдруг пахнёт
из окна каким-нибудь весенним духом, — покажется, будто что-то крайне нужно сейчас вспомнить, руки сами собою опускают книгу, ноги сами собой начинают двигаться и ходить взад и вперед, а
в голове, как будто кто-нибудь пожал пружинку и пустил
в ход машину,
в голове так легко и естественно и с такою быстротою начинают пробегать разные пестрые, веселые мечты, что только успеваешь замечать блеск их.
На экзамен математики я пришел раньше обыкновенного. Я знал предмет порядочно, но было два вопроса
из алгебры, которые я как-то утаил от учителя и которые мне были совершенно неизвестны. Это были, как теперь помню: теории сочетаний и бином Ньютона. Я сел на заднюю лавку и просматривал два незнакомые вопроса; но непривычка заниматься
в шумной
комнате и недостаточность времени, которую я предчувствовал, мешали мне вникнуть
в то, что я читал.
Приехав домой, я почувствовал маленькую изжогу; но, не обратив на нее никакого внимания, занялся рассматриванием покупок,
из которых картина так мне не понравилась, что я не только не обделал ее
в рамку и не повесил
в своей
комнате, как Володя, но даже тщательно спрятал ее за комод, где никто не мог ее видеть.
Из этого тяжелого положения вывел меня на время приход
в комнату старой Валахиной.
Ивина
в одно время с нами
из другой двери вошла
в маленькую
комнату за гостиной.
Чтение
в это время прекратилось, потому что Дмитрий куда-то вышел
из комнаты.
«Как жалко, что Варенька не хорошенькая и вообще не Сонечка, — мечтал я, оставшись один
в комнате, — как бы хорошо было, выйдя
из университета, приехать к ним и предложить ей руку.
Он ничего не сказал мне, но долго молча ходил по
комнате, изредка поглядывая на меня с тем же просящим прощения выражением, потом достал
из стола тетрадь, записал что-то
в нее, снял сюртук, тщательно сложил его, подошел к углу, где висел образ, сложил на груди свои большие белые руки и стал молиться.
И мы так долго разговаривали, не одеваясь, что солнце уже начинало уходить
из окон диванной, и Яков (который все точно так же был стар, все так же вертел пальцами за спиной и говорил опять-таки) пришел
в нашу
комнату и доложил папа, что колясочка готова.
Бывало, только что все разойдутся и огни
из гостиной перейдут
в верхние
комнаты, где слышны становятся женские голоса и стук отворяющихся и затворяющихся окон, я отправляюсь на галерею и расхаживаю по ней, жадно прислушиваясь ко всем звукам засыпающего дома.
Накануне этого официального извещения все
в доме уже знали и различно судили об этом обстоятельстве. Мими не выходила целый день
из своей
комнаты и плакала. Катенька сидела с ней и вышла только к обеду, с каким-то оскорбленным выражением лица, явно заимствованным от своей матери; Любочка, напротив, была очень весела и говорила за обедом, что она знает отличный секрет, который, однако, она никому не расскажет.
Часто, глядя на нее, когда она, улыбающаяся, румяная от зимнего холоду, счастливая сознанием своей красоты, возвращалась с визитов и, сняв шляпу, подходила осмотреться
в зеркало, или, шумя пышным бальным открытым платьем, стыдясь и вместе гордясь перед слугами, проходила
в карету, или дома, когда у нас бывали маленькие вечера,
в закрытом шелковом платье и каких-то тонких кружевах около нежной шеи, сияла на все стороны однообразной, но красивой улыбкой, — я думал, глядя на нее: что бы сказали те, которые восхищались ей, ежели б видели ее такою, как я видел ее, когда она, по вечерам оставаясь дома, после двенадцати часов дожидаясь мужа
из клуба,
в каком-нибудь капоте, с нечесаными волосами, как тень ходила по слабо освещенным
комнатам.
Три дня я не выходил
из комнаты, никого не видел, находил, как
в детстве, наслаждение
в слезах и плакал много.
— Ах, если б можно было написать про вас, мужчин, все, что я знаю, — говорила она, щелкая вальцами, и в ее глазах вспыхивали зеленоватые искры. Бойкая, настроенная всегда оживленно, окутав свое тело подростка в яркий китайский шелк, она, мягким шариком, бесшумно каталась
из комнаты в комнату, напевая французские песенки, переставляя с места на место медные и бронзовые позолоченные вещи, и стрекотала, как сорока, — страсть к блестящему у нее была тоже сорочья, да и сама она вся пестро блестела.
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Ну да, Добчинский, теперь я вижу, —
из чего же ты споришь? (Кричит
в окно.)Скорей, скорей! вы тихо идете. Ну что, где они? А? Да говорите же оттуда — все равно. Что? очень строгий? А? А муж, муж? (Немного отступя от окна, с досадою.)Такой глупый: до тех пор, пока не войдет
в комнату, ничего не расскажет!
Возвратившись домой, Грустилов целую ночь плакал. Воображение его рисовало греховную бездну, на дне которой метались черти. Были тут и кокотки, и кокодессы, и даже тетерева — и всё огненные. Один
из чертей вылез
из бездны и поднес ему любимое его кушанье, но едва он прикоснулся к нему устами, как по
комнате распространился смрад. Но что всего более ужасало его — так это горькая уверенность, что не один он погряз, но
в лице его погряз и весь Глупов.
На улице царили голодные псы, но и те не лаяли, а
в величайшем порядке предавались изнеженности и распущенности нравов; густой мрак окутывал улицы и дома; и только
в одной
из комнат градоначальнической квартиры мерцал далеко за полночь зловещий свет.
Когда затихшего наконец ребенка опустили
в глубокую кроватку и няня, поправив подушку, отошла от него, Алексей Александрович встал и, с трудом ступая на цыпочки, подошел к ребенку. С минуту он молчал и с тем же унылым лицом смотрел на ребенка; но вдруг улыбка, двинув его волоса и кожу на лбу, выступила ему на лицо, и он так же тихо вышел
из комнаты.
Она боялась оставаться одна теперь и вслед за человеком вышла
из комнаты и пошла
в детскую.