Неточные совпадения
— Конвойный, и то
говорит: «это всё
тебя смотреть ходят». Придет какой-нибудь: где тут бумага какая или еще
что, а я вижу,
что ему не бумага нужна, а меня так глазами и ест, —
говорила она, улыбаясь и как бы в недоумении покачивая головой. — Тоже — артисты.
— Не с
тобой говорят,
что встреваешь.
Особенная эта служба состояла в том,
что священник, став перед предполагаемым выкованным золоченым изображением (с черным лицом и черными руками) того самого Бога, которого он ел, освещенным десятком восковых свечей, начал странным и фальшивым голосом не то петь, не то
говорить следующие слова: «Иисусе сладчайший, апостолов славо, Иисусе мой, похвала мучеников, владыко всесильне, Иисусе, спаси мя, Иисусе спасе мой, Иисусе мой краснейший, к
Тебе притекающего, спасе Иисусе, помилуй мя, молитвами рождшия Тя, всех, Иисусе, святых Твоих, пророк же всех, спасе мой Иисусе, и сладости райския сподоби, Иисусе человеколюбче!»
—
Говорят тебе, помирает,
чего ж еще? — кричал кто-то с другой стороны.
«Ничего
ты не сделаешь с этой женщиной, —
говорил этот голос, — только себе на шею повесишь камень, который утопит
тебя и помешает
тебе быть полезным другим. Дать ей денег, всё,
что есть, проститься с ней и кончить всё навсегда?» подумалось ему.
«Он
говорит «пущает», а
ты говоришь «двадцатипятирублевый билет», думал между тем Нехлюдов, чувствуя непреодолимое отвращение к этому развязному человеку, тоном своим желающему показать,
что он с ним, с Нехлюдовым, одного, а с пришедшими клиентами и остальными — другого, чуждого им лагеря.
— Беспременно скажи про нас, —
говорила ей старуха Меньшова, в то время как Маслова оправляла косынку перед зepкалом с облезшей наполовину ртутью, — не мы зажгли, а он сам, злодей, и работник видел; он души не убьет.
Ты скажи ему, чтобы он Митрия вызвал. Митрий всё ему выложит, как на ладонке; а то
что ж это, заперли в зàмок, а мы и духом не слыхали, а он, злодей, царствует с чужой женой, в кабаке сидит.
— Нечего мне успокаиваться.
Ты думаешь, я пьяна? Я и пьяна, да помню,
что говорю, — вдруг быстро заговорила она и вся багрово покраснела: — я каторжная, б…., а вы барин, князь, и нечего
тебе со мной мараться. Ступай к своим княжнам, а моя цена — красненькая.
— Как бы жестока
ты ни
говорила,
ты не можешь сказать того,
что я чувствую, — весь дрожа, тихо сказал Нехлюдов, — не можешь себе представить, до какой степени я чувствую свою вину перед
тобою!..
— Это как есть, — певучим голосом
говорила сторожиха. — Бедному жениться и ночь коротка, богатому только задумал, загадал, — всё
тебе как пожелал, так и сбудется. У нас такой, касатка, почтенный, так
что сделал…
— Дело после;
что прикажешь — всё сделаю, —
говорил Масленников, проходя с Нехлюдовым через залу. — Доложите генеральше,
что князь Нехлюдов, — на ходу сказал он лакею. Лакей иноходью, обгоняя их, двинулся вперед. — Vous n’avez qu’à ordonner. [
Тебе стоит только приказать.] Но жену повидай непременно. Мне и то досталось за то,
что я тот раз не привел
тебя.
Потом — истинно ли
ты перед своей совестью поступаешь так, как
ты поступаешь, или делаешь это для людей, для того, чтобы похвалиться перед ними?» спрашивал себя Нехлюдов и не мог не признаться,
что то,
что будут
говорить о нем люди, имело влияние на его решение.
— Нельзя нашему брату, Василий Карлыч, — заговорил остроносый худой старик. —
Ты говоришь, зачем лошадь пустил в хлеб, а кто ее пускал: я день-деньской, а день —
что год, намахался косой, либо
что заснул в ночном, а она у
тебя в овсах, а
ты с меня шкуру дерешь.
—
Ты говоришь, Анисья вдова, а Марфа всё равно
что вдова, — продолжал старший мальчик. — Всё равно — мужа нет.
— Это самая Анисья,
что я
тебе говорил, — сказал старший мальчик.
— Сила моя не берет,
что же
ты крест с шеи тащишь? —
говорил один озлобленный бабий голос.
— Вот хорошо-то,
что поймал
тебя! А то никого в городе нет. Ну, брат, а
ты постарел, —
говорил он, выходя из пролетки и расправляя плечи. — Я только по походке и узнал
тебя. Ну,
что ж, обедаем вместе? Где у вас тут кормят порядочно?
— А, да ведь
ты что-то в остроге делаешь? Острожным ходатаем стал? Мне Корчагины
говорили, — смеясь, заговорил Шенбок. — Они уже уехали.
Что такое? Расскажи!
— Ну,
что я слышу про
тебя? Какие-то чудеса, —
говорила ему графиня Катерина Ивановна, поя его кофеем тотчас после его приезда. — Vous posez pour un Howard! [
Ты разыгрываешь из себя Говарда!] Помогаешь преступникам. Ездишь по тюрьмам. Исправляешь.
— Но как же мне
говорили,
что ты хочешь жениться на ней?
— Кизеветер? Вот приходи нынче.
Ты и узнаешь, кто он такой. Он так
говорит,
что самые закоренелые преступники бросаются на колени и плачут и раскаиваются.
— А я
тебе говорю,
что интересно. И
ты непременно приезжай. Ну,
говори, еще
что тебе от меня нужно? Videz votre sac. [Выкладывай всё.]
— Non, il est impayable, [Нет, он бесподобен,] — обратилась графиня Катерина Ивановна к мужу. — Он мне велит итти на речку белье полоскать и есть один картофель. Он ужасный дурак, но всё-таки
ты ему сделай,
что он
тебя просит. Ужасный оболтус, — поправилась она. — А
ты слышал: Каменская,
говорят, в таком отчаянии,
что боятся за ее жизнь, — обратилась она к мужу, —
ты бы съездил к ней.
— Я знаю,
что ты никогда не понимаешь того,
что я
говорю, — заговорила графиня, обращаясь к Нехлюдову. — Все понимают, только не муж. Я
говорю,
что мне жалко мать, и я не хочу, чтобы он убил и был очень доволен.
— Да я и не
говорю,
что ты сказала, — возразила тетка.
— Вчера ведь
что было, когда
ты стала
говорить про это.
Разница только в том,
что эта
говорит просто и прямо: «Нужная
тебе — бери меня.
— Ну, вот таким манером, братец
ты мой, узналось дело. Взяла матушка лепешку эту самую, «иду, —
говорит, — к уряднику». Батюшка у меня старик правильный. «Погоди, —
говорит, — старуха, бабенка — робенок вовсе, сама не знала,
что делала, пожалеть надо. Она, може, опамятуется». Куды
тебе, не приняла слов никаких. «Пока мы ее держать будем, она, —
говорит, — нас, как тараканов, изведет». Убралась, братец
ты мой, к уряднику. Тот сейчас взбулгачился к нам… Сейчас понятых.
«
Чего тебе?» Так и так,
говорю, хозяйка моя тут у вас заключена.
«
Что ты,
говорит, злодей, делаешь?..» Повалил меня на снег, и не стал я бороться, сам дался.
32. Тогда государь его призывает его и
говорит: злой раб! весь долг тот я простил
тебе, потому
что ты упросил меня.
Неточные совпадения
Хлестаков. Стой,
говори прежде одна.
Что тебе нужно?
Анна Андреевна. Цветное!.. Право,
говоришь — лишь бы только наперекор. Оно
тебе будет гораздо лучше, потому
что я хочу надеть палевое; я очень люблю палевое.
Городничий (с неудовольствием).А, не до слов теперь! Знаете ли,
что тот самый чиновник, которому вы жаловались, теперь женится на моей дочери?
Что? а?
что теперь скажете? Теперь я вас… у!.. обманываете народ… Сделаешь подряд с казною, на сто тысяч надуешь ее, поставивши гнилого сукна, да потом пожертвуешь двадцать аршин, да и давай
тебе еще награду за это? Да если б знали, так бы
тебе… И брюхо сует вперед: он купец; его не тронь. «Мы,
говорит, и дворянам не уступим». Да дворянин… ах
ты, рожа!
Анна Андреевна. Где ж, где ж они? Ах, боже мой!.. (Отворяя дверь.)Муж! Антоша! Антон! (
Говорит скоро.)А все
ты, а всё за
тобой. И пошла копаться: «Я булавочку, я косынку». (Подбегает к окну и кричит.)Антон, куда, куда?
Что, приехал? ревизор? с усами! с какими усами?
Купцы. Ей-ей! А попробуй прекословить, наведет к
тебе в дом целый полк на постой. А если
что, велит запереть двери. «Я
тебя, —
говорит, — не буду, —
говорит, — подвергать телесному наказанию или пыткой пытать — это,
говорит, запрещено законом, а вот
ты у меня, любезный, поешь селедки!»