— Да,
вот тебе и правый суд, ils n’en font point d’autres, [иного они не творят,] — сказал он для чего-то по-французски. — Я знаю, ты не согласен со мною, но что же делать, c’est mon opinion bien arrêtée, [это мое твердое убеждение,] — прибавил он, высказывая мнение, которое он в разных видах в продолжение года читал в ретроградной, консервативной газете. — Я знаю, ты либерал.
Неточные совпадения
—
Вот тебе раз! — проговорила она
и, быстрым движением вырвав свою руку, побежала прочь от него.
— Что ж, это можно, — сказал смотритель. — Ну,
ты чего, — обратился он к девочке пяти или шести лет, пришедшей в комнату,
и, поворотив голову так, чтобы не спускать глаз с Нехлюдова, направлявшейся к отцу. —
Вот и упадешь, — сказал смотритель, улыбаясь на то, как девочка, не глядя перед собой, зацепилась зa коврик
и подбежала к отцу.
— Это дело прокурора, — с досадой перебил Масленников Нехлюдова. —
Вот ты говоришь: суд скорый
и правый. Обязанность товарища прокурора — посещать острог
и узнавать, законно ли содержатся заключенные. Они ничего не делают: играют в винт.
— А
ты лесу дай, — сзади вступился маленький, невзрачный мужичок. — Я хотел летось загородить, так
ты меня на три месяца затурил вшей кормить в зàмок.
Вот и загородил.
— Захотелось нашу мужицкую еду посмотреть? Дотошный
ты, барин, посмотрю я на
тебя. Всё ему знать надо. Сказывала — хлеб с квасом, а еще щи, снытки бабы вчера принесли;
вот и щи, апосля того — картошки.
—
Вот хорошо-то, что поймал
тебя! А то никого в городе нет. Ну, брат, а
ты постарел, — говорил он, выходя из пролетки
и расправляя плечи. — Я только по походке
и узнал
тебя. Ну, что ж, обедаем вместе? Где у вас тут кормят порядочно?
—
Вот, сердиться!
Ты где стоишь? — спросил он,
и вдруг лицо его сделалось серьезно, глаза остановились, брови поднялись. Он, очевидно, хотел вспомнить,
и Нехлюдов увидал в нем совершенно такое же тупое выражение, как у того человека с поднятыми бровями
и оттопыренными губами, которое поразило его в окне трактира.
— Кизеветер?
Вот приходи нынче.
Ты и узнаешь, кто он такой. Он так говорит, что самые закоренелые преступники бросаются на колени
и плачут
и раскаиваются.
—
Вот не ожидал
тебя здесь встретить, — сказал он, подходя к Нехлюдову, улыбаясь губами, между тем как глаза его оставались грустными. — Я
и не знал, что
ты в Петербурге.
— Уж позволь мне знать лучше
тебя, — продолжала тетка. — Видите ли, — продолжала она, обращаясь к Нехлюдову, — всё вышло оттого, что одна личность просила меня приберечь на время его бумаги, а я, не имея квартиры, отнесла ей. А у ней в ту же ночь сделали обыск
и взяли
и бумаги
и ее
и вот держали до сих пор, требовали, чтоб она сказала, от кого получила.
—
Ты говоришь о моем намерении жениться на Катюше? Так видишь ли, я решил это сделать, но она определенно
и твердо отказала мне, — сказал он,
и голос его дрогнул, как дрожал всегда, когда он говорил об этом. — Она не хочет моей жертвы
и сама жертвует, для нее, в ее положении, очень многим,
и я не могу принять этой жертвы, если это минутное.
И вот я еду за ней
и буду там, где она будет,
и буду, сколько могу, помогать, облегчать ее участь.
—
Ты говоришь — звери. А
вот сейчас Нехлюдов рассказывал о таком поступке, — раздражительно сказал Крыльцов,
и он рассказал про то, как Макар рискует жизнью, спасая земляка. — Это-то уже не зверство, а подвиг.
— Оттого
и разные веры, что людям верят, а себе не верят.
И я людям верил
и блудил, как в тайге; так заплутался, что не чаял выбраться.
И староверы,
и нововеры,
и субботники,
и хлысты,
и поповцы,
и беспоповцы,
и австрияки,
и молокане,
и скопцы. Всякая вера себя одна восхваляет.
Вот все
и расползлись, как кутята [Кутята — щенки.] слепые. Вер много, а дух один.
И в
тебе,
и во мне,
и в нем. Значит, верь всяк своему духу,
и вот будут все соединены. Будь всяк сам себе,
и все будут заедино.
Мне удалось посодействовать разрешению дела там,
и вот посылаю
тебе копию с помилования по адресу, который дала мне графиня Екатерина Ивановна.
Анна Андреевна. После? Вот новости — после! Я не хочу после… Мне только одно слово: что он, полковник? А? (С пренебрежением.)Уехал! Я тебе вспомню это! А все эта: «Маменька, маменька, погодите, зашпилю сзади косынку; я сейчас».
Вот тебе и сейчас! Вот тебе ничего и не узнали! А все проклятое кокетство; услышала, что почтмейстер здесь, и давай пред зеркалом жеманиться: и с той стороны, и с этой стороны подойдет. Воображает, что он за ней волочится, а он просто тебе делает гримасу, когда ты отвернешься.
Неточные совпадения
Аммос Федорович.
Вот тебе на! (Вслух).Господа, я думаю, что письмо длинно. Да
и черт ли в нем: дрянь этакую читать.
Анна Андреевна. Ну
вот! Боже сохрани, чтобы не поспорить! нельзя, да
и полно! Где ему смотреть на
тебя?
И с какой стати ему смотреть на
тебя?
Вот что он пишет: «Любезный друг, кум
и благодетель (бормочет вполголоса, пробегая скоро глазами)…
и уведомить
тебя».
Разговаривает все на тонкой деликатности, что разве только дворянству уступит; пойдешь на Щукин — купцы
тебе кричат: «Почтенный!»; на перевозе в лодке с чиновником сядешь; компании захотел — ступай в лавочку: там
тебе кавалер расскажет про лагери
и объявит, что всякая звезда значит на небе, так
вот как на ладони все видишь.
Аммос Федорович (в сторону).
Вот выкинет штуку, когда в самом деле сделается генералом!
Вот уж кому пристало генеральство, как корове седло! Ну, брат, нет, до этого еще далека песня. Тут
и почище
тебя есть, а до сих пор еще не генералы.