Неточные совпадения
«Исполняя взятую
на себя обязанность
быть вашей памятью, —
было написано
на листе серой толстой бумаги с неровными краями острым, но разгонистым почерком, — напоминаю
вам, что
вы нынче, 28-го апреля, должны
быть в суде присяжных и потому не можете никак ехать с нами и Колосовым смотреть картины, как
вы, с свойственным
вам легкомыслием, вчера обещали; à moins que vous ne soyez disposé à payer à la cour d’assises les 300 roubles d’amende, que vous vous refusez pour votre cheval, [если, впрочем,
вы не предполагаете уплатить в окружной суд штраф в 300 рублей, которые
вы жалеете истратить
на покупку лошади.] зa то, что не явились во-время.
— Очень хорошо, — сказал председатель, очевидно довольный достигнутыми результатами. — Так расскажите, как
было дело, — сказал он, облокачиваясь
на спинку и кладя обе руки
на стол. — Расскажите всё, как
было.
Вы можете чистосердечным признанием облегчить свое положение.
— А какого
вы были мнения о Масловой? — краснея и робея, спросил назначенный от суда кандидат
на судебную должность, защитник Масловой.
Она не только знает читать и писать, она знает по-французски, она, сирота, вероятно несущая в себе зародыши преступности,
была воспитана в интеллигентной дворянской семье и могла бы жить честным трудом; но она бросает своих благодетелей, предается своим страстям и для удовлетворения их поступает в дом терпимости, где выдается от других своих товарок своим образованием и, главное, как
вы слышали здесь, господа присяжные заседатели, от ее хозяйки, умением влиять
на посетителей тем таинственным, в последнее время исследованным наукой, в особенности школой Шарко, свойством, известным под именем внушения.
— Ну, здравствуйте, мой друг, садитесь и рассказывайте, — сказала княгиня Софья Васильевна с своей искусной, притворной, совершенно похожей
на натуральную, улыбкой, открывавшей прекрасные длинные зубы, чрезвычайно искусно сделанные, совершенно такие же, какими
были настоящие. — Мне говорят, что
вы приехали из суда в очень мрачном настроении. Я думаю, что это очень тяжело для людей с сердцем, — сказала она по-французски.
— Я… я… Видите ли,
вы богаты,
вы швыряете деньгами
на пустяки,
на охоту, я знаю, — начала девушка, сильно конфузясь, — а я хочу только одного — хочу
быть полезной людям и ничего не могу, потому что ничего не знаю.
— Я учительница, но хотела бы
на курсы, и меня не пускают. Не то что не пускают, они пускают, но надо средства. Дайте мне, и я кончу курс и заплачу
вам. Я думаю, богатые люди бьют медведей, мужиков
поят — всё это дурно. Отчего бы им не сделать добро? Мне нужно бы только 80 рублей. А не хотите, мне всё равно, — сердито сказала она.
— Что он у
вас спрашивает, кто
вы? — спросила она у Нехлюдова, слегка улыбаясь и доверчиво глядя ему в глаза так просто, как будто не могло
быть сомнения о том, что она со всеми
была,
есть и должна
быть в простых, ласковых, братских отношениях. — Ему всё нужно знать, — сказала она и совсем улыбнулась в лицо мальчику такой доброй, милой улыбкой, что и мальчик и Нехлюдов — оба невольно улыбнулись
на ее улыбку.
— Mнe Мика говорил, что
вы заняты в тюрьмах. Я очень понимаю это, — говорила она Нехлюдову. — Мика (это
был ее толстый муж, Масленников) может иметь другие недостатки, но
вы знаете, как он добр. Все эти несчастные заключенные — его дети. Он иначе не смотрят
на них. Il est d’une bonté [Он так добр…]…
— Ну, а насчет больницы, — вдруг сказала она, взглянув
на него своим косым взглядом, — если
вы хотите, я пойду и вина тоже не
буду пить…
— В конце слободы, с того края третья избушка.
На левой руке кирпичная изба
будет, а тут за кирпичной избой и ее хибарка. Да я
вас провожу лучше, — радостно улыбаясь, говорил приказчик.
— Да нет,
вы сами
будете пользоваться этими деньгами
на общественные нужды.
—
Вы, стало
быть, отказываетесь, не хотите взять землю? — спросил Нехлюдов, обращаясь к нестарому, с сияющим лицом босому крестьянину в оборванном кафтане, который держал особенно прямо
на согнутой левой руке свою разорванную шапку так, как держат солдаты свои шапки, когда по команде снимают их.
— А я
вам доложу, князь, — сказал приказчик, когда они вернулись домой, — что
вы с ними не столкуетесь; народ упрямый. А как только он
на сходке — он уперся, и не сдвинешь его. Потому, всего боится. Ведь эти самые мужики, хотя бы тот седой или черноватый, что не соглашался, — мужики умные. Когда придет в контору, посадишь его чай
пить, — улыбаясь, говорил приказчик, — разговоришься — ума палата, министр, — всё обсудит как должно. А
на сходке совсем другой человек, заладит одно…
— Что же тут дурного? Я
вам в нашей литературе укажу
на проект одного немецкого писателя, который прямо предлагает, чтобы это не считалось преступлением, и возможен
был брак между мужчинами, — сказал Сковородников, жадно с всхлюпыванием затягиваясь смятой папиросой, которую он держал между корнями пальцев у ладони, и громко захохотал.
— Ну,
вы меня
на смех не смейте подымать. Проповедник проповедником, а театр — театром. Для того, чтобы спастись, совсем не нужно сделать в аршин лицо и всё плакать. Надо верить, и тогда
будет весело.
— Я знаю это дело. Как только я взглянул
на имена, я вспомнил об этом несчастном деле, — сказал он, взяв в руки прошение и показывая его Нехлюдову. — И я очень благодарен
вам, что
вы напомнили мне о нем. Это губернские власти переусердствовали… — Нехлюдов молчал, с недобрым чувством глядя
на неподвижную маску бледного лица. — И я сделаю распоряженье, чтобы эта мера
была отменена и люди эти водворены
на место жительства.
— Вполне. Я
вам обещаю это, — сказал он с особенным ударением
на слове «я», очевидно вполне уверенный, что егочестность, его слово
были самое лучшее ручательство. — Да лучше всего я сейчас напишу. Потрудитесь присесть.
— Если
вы меня не хотите видеть, то увидите удивительную актрису, — отвечая
на смысл его слов, сказала Mariette. — Не правда ли, как она хороша
была в последней сцене? — обратилась она к мужу.
— Но однако люди боятся этих путешествий
на казенный счет, и если бы не
было этих путешествий и тюрем, мы бы не сидели здесь с
вами, как сидим теперь.
— Вот так-то, хороша-хороша, да до поры до времени, а попади ей вожжа под хвост, она то сделает, что и вздумать нельзя… Верно я говорю.
Вы меня, барин, извините. Я
выпил, ну, что же теперь делать… — сказал фабричный и стал укладываться спать, положив голову
на колени улыбающейся жены.
— Да ничего, не согреюсь только, измок, — сказал Крыльцов, поспешно пряча руку в рукав полушубка. — И здесь собачий холод. Вон окна разбиты. — Он указал
на разбитые в двух местах стекла за железными решетками. — Что
вы, отчего не
были?
— Какой протест? — досадливо морщась, проговорил Крыльцов. Очевидно, непростота, искусственность тона и нервность Веры Ефремовны уже давно раздражали его. —
Вы Катю ищете? — обратился он к Нехлюдову. — Она всё работает, чистит. Эту вычистила, нашу — мужскую; теперь женскую. Только блох уж не вычистить,
едят поедом. А Маша что там делает? — спросил он, указывая головой
на угол, в котором
была Марья Павловна.
— Она? — Марья Павловна остановилась, очевидно желая как можно точнее ответить
на вопрос. — Она? — Видите ли, она, несмотря
на ее прошедшее, по природе одна из самых нравственных натур… и так тонко чувствует… Она любит
вас, хорошо любит, и счастлива тем, что может сделать
вам хоть то отрицательное добро, чтобы не запутать
вас собой. Для нее замужество с
вами было бы страшным падением, хуже всего прежнего, и потому она никогда не согласится
на это. А между тем ваше присутствие тревожит ее.
Неточные совпадения
Городничий (в сторону).О, тонкая штука! Эк куда метнул! какого туману напустил! разбери кто хочет! Не знаешь, с которой стороны и приняться. Ну, да уж попробовать не куды пошло! Что
будет, то
будет, попробовать
на авось. (Вслух.)Если
вы точно имеете нужду в деньгах или в чем другом, то я готов служить сию минуту. Моя обязанность помогать проезжающим.
Аммос Федорович. Да, нехорошее дело заварилось! А я, признаюсь, шел
было к
вам, Антон Антонович, с тем чтобы попотчевать
вас собачонкою. Родная сестра тому кобелю, которого
вы знаете. Ведь
вы слышали, что Чептович с Варховинским затеяли тяжбу, и теперь мне роскошь: травлю зайцев
на землях и у того и у другого.
Городничий. Да, и тоже над каждой кроватью надписать по-латыни или
на другом каком языке… это уж по вашей части, Христиан Иванович, — всякую болезнь: когда кто заболел, которого дня и числа… Нехорошо, что у
вас больные такой крепкий табак курят, что всегда расчихаешься, когда войдешь. Да и лучше, если б их
было меньше: тотчас отнесут к дурному смотрению или к неискусству врача.
Вы, может
быть, думаете, что я только переписываю; нет, начальник отделения со мной
на дружеской ноге.
Бобчинский (перебивая).Марья Антоновна, имею честь поздравить! Дай бог
вам всякого богатства, червонцев и сынка-с этакого маленького, вон энтакого-с (показывает рукою), чтоб можно
было на ладонку посадить, да-с! Все
будет мальчишка кричать: уа! уа! уа!