Неточные совпадения
Она была довольна, счастлива детьми, я не мешал ей
ни в чем, предоставлял ей возиться с детьми, с хозяйством,
как она хотела.
Степан Аркадьич получал и читал либеральную газету, не крайнюю, но того направления, которого держалось большинство. И, несмотря на то, что
ни наука,
ни искусство,
ни политика собственно не интересовали его, он твердо держался тех взглядов на все эти предметы,
каких держалось большинство и его газета, и изменял их, только когда большинство изменяло их, или, лучше сказать, не изменял их, а они сами в нем незаметно изменялись.
Степан Аркадьич не избирал
ни направления,
ни взглядов, а эти направления и взгляды сами приходили к нему, точно так же,
как он не выбирал формы шляпы или сюртука, а брал те, которые носят.
Главные качества Степана Аркадьича, заслужившие ему это общее уважение по службе, состояли, во-первых, в чрезвычайной снисходительности к людям, основанной в нем на сознании своих недостатков; во-вторых, в совершенной либеральности, не той, про которую он вычитал в газетах, но той, что у него была в крови и с которою он совершенно равно и одинаково относился ко всем людям,
какого бы состояния и звания они
ни были, и в-третьих — главное — в совершенном равнодушии к тому делу, которым он занимался, вследствие чего он никогда не увлекался и не делал ошибок.
— Ну, коротко сказать, я убедился, что никакой земской деятельности нет и быть не может, — заговорил он,
как будто кто-то сейчас обидел его, — с одной стороны игрушка, играют в парламент, а я
ни достаточно молод,
ни достаточно стар, чтобы забавляться игрушками; а с другой (он заикнулся) стороны, это — средство для уездной coterie [партии] наживать деньжонки.
Как это
ни странно может показаться, но Константин Левин был влюблен именно в дом, в семью, в особенности в женскую половину семьи Щербацких.
— Я не могу допустить, — сказал Сергей Иванович с обычною ему ясностью и отчетливостью выражения и изяществом дикции, — я не могу
ни в
каком случае согласиться с Кейсом, чтобы всё мое представление о внешнем мире вытекало из впечатлений. Самое основное понятие бытия получено мною не чрез ощущение, ибо нет и специального органа для передачи этого понятия.
Ничего, казалось, не было особенного
ни в ее одежде,
ни в ее позе; но для Левина так же легко было узнать ее в этой толпе,
как розан в крапиве.
— Нет, ты постой, постой, — сказал он. — Ты пойми, что это для меня вопрос жизни и смерти. Я никогда
ни с кем не говорил об этом. И
ни с кем я не могу говорить об этом,
как с тобою. Ведь вот мы с тобой по всему чужие: другие вкусы, взгляды, всё; но я знаю, что ты меня любишь и понимаешь, и от этого я тебя ужасно люблю. Но, ради Бога, будь вполне откровенен.
— Хорошо тебе так говорить; это всё равно,
как этот Диккенсовский господин который перебрасывает левою рукой через правое плечо все затруднительные вопросы. Но отрицание факта — не ответ. Что ж делать, ты мне скажи, что делать? Жена стареется, а ты полн жизни. Ты не успеешь оглянуться,
как ты уже чувствуешь, что ты не можешь любить любовью жену,
как бы ты
ни уважал ее. А тут вдруг подвернется любовь, и ты пропал, пропал! — с унылым отчаянием проговорил Степан Аркадьич.
Но
как же нынче выдают замуж, княгиня
ни от кого не могла узнать.
И сколько бы
ни внушали княгине, что в наше время молодые люди сами должны устраивать свою судьбу, он не могла верить этому,
как не могла бы верить тому, что в
какое бы то
ни было время для пятилетних детей самыми лучшими игрушками должны быть заряженные пистолеты.
Кити испытывала после обеда и до начала вечера чувство, подобное тому,
какое испытывает юноша пред битвою. Сердце ее билось сильно, и мысли не могли
ни на чем остановиться.
«То и прелестно, — думал он, возвращаясь от Щербацких и вынося от них,
как и всегда, приятное чувство чистоты и свежести, происходившее отчасти и оттого, что он не курил целый вечер, и вместе новое чувство умиления пред ее к себе любовью, — то и прелестно, что ничего не сказано
ни мной,
ни ею, но мы так понимали друг друга в этом невидимом разговоре взглядов и интонаций, что нынче яснее, чем когда-нибудь, она сказала мне, что любит.
К десяти часам, когда она обыкновенно прощалась с сыном и часто сама, пред тем
как ехать на бал, укладывала его, ей стало грустно, что она так далеко от него; и о чем бы
ни говорили, она нет-нет и возвращалась мыслью к своему кудрявому Сереже. Ей захотелось посмотреть на его карточку и поговорить о нем. Воспользовавшись первым предлогом, она встала и своею легкою, решительною походкой пошла за альбомом. Лестница наверх в ее комнату выходила на площадку большой входной теплой лестницы.
— И
ни за что не хотел войти. Какой-то он странный, — прибавил Степан Аркадьич.
Несмотря на то, что туалет, прическа и все приготовления к балу стоили Кити больших трудов и соображений, она теперь, в своем сложном тюлевом платье на розовом чехле, вступала на бал так свободно и просто,
как будто все эти розетки, кружева, все подробности туалета не стоили ей и ее домашним
ни минуты внимания,
как будто она родилась в этом тюле, кружевах, с этою высокою прической, с розой и двумя листками наверху ее.
— Ну, будет о Сергее Иваныче. Я всё-таки рад тебя видеть. Что там
ни толкуй, а всё не чужие. Ну, выпей же. Расскажи, что ты делаешь? — продолжал он, жадно пережевывая кусок хлеба и наливая другую рюмку. —
Как ты живешь?
— Разве вы не знаете, что вы для меня вся жизнь; но спокойствия я не знаю и не могу вам дать. Всего себя, любовь… да. Я не могу думать о вас и о себе отдельно. Вы и я для меня одно. И я не вижу впереди возможности спокойствия
ни для себя,
ни для вас. Я вижу возможность отчаяния, несчастия… или я вижу возможность счастья,
какого счастья!.. Разве оно не возможно? — прибавил он одними губами; но она слышала.
Но не одни эти дамы, почти все, бывшие в гостиной, даже княгиня Мягкая и сама Бетси, по нескольку раз взглядывали на удалившихся от общего кружка,
как будто это мешало им. Только один Алексей Александрович
ни разу не взглянул в ту сторону и не был отвлечен от интереса начатого разговора.
Мысли его,
как и тело, совершали полный круг, не нападая
ни на что новое.
Она смотрела так просто, так весело, что кто не знал ее,
как знал муж, не мог бы заметить ничего неестественного
ни в звуках,
ни в смысле ее слов.
—
Какое счастье! — с отвращением и ужасом сказала она, и ужас невольно сообщился ему. — Ради Бога,
ни слова,
ни слова больше.
— Ну да, а ум высокий Рябинина может. И
ни один купец не купит не считая, если ему не отдают даром,
как ты. Твой лес я знаю. Я каждый год там бываю на охоте, и твой лес стòит пятьсот рублей чистыми деньгами, а он тебе дал двести в рассрочку. Значит, ты ему подарил тысяч тридцать.
— Очень можно, куда угодно-с, — с презрительным достоинством сказал Рябинин,
как бы желая дать почувствовать, что для других могут быть затруднения,
как и с кем обойтись, но для него никогда и
ни в чем не может быть затруднений.
Нет, уж извини, но я считаю аристократом себя и людей подобных мне, которые в прошедшем могут указать на три-четыре честные поколения семей, находившихся на высшей степени образования (дарованье и ум — это другое дело), и которые никогда
ни перед кем не подличали, никогда
ни в ком не нуждались,
как жили мой отец, мой дед.
Когда бы, в
какую минуту
ни спросили бы ее, о чем она думала, она без ошибки могла ответить: об одном, о своем счастьи и о своем несчастьи.
— Да, — сказал он, решительно подходя к ней. —
Ни я,
ни вы не смотрели на наши отношения
как на игрушку, а теперь наша судьба решена. Необходимо кончить, — сказал он оглядываясь, — ту ложь, в которой мы живем.
Алексей Александрович думал и говорил, что
ни в
какой год у него не было столько служебного дела,
как в нынешний; но он не сознавал того, что он сам выдумывал себе в нынешнем году дела, что это было одно из средств не открывать того ящика, где лежали чувства к жене и семье и мысли о них и которые делались тем страшнее, чем дольше они там лежали.
Со времени своего возвращения из-за границы Алексей Александрович два раза был на даче. Один раз обедал, другой раз провел вечер с гостями, но
ни разу не ночевал,
как он имел обыкновение делать это в прежние годы.
— Ах, мне всё равно, —
как будто сказала она ему и уже более
ни разу не взглядывала на него.
Но не столько по болезни, сколько по гордости,
как объясняла княгиня, мадам Шталь не была знакома
ни с кем из Русских.
С следующего дня, наблюдая неизвестного своего друга, Кити заметила, что М-llе Варенька и с Левиным и его женщиной находится уже в тех отношениях,
как и с другими своими protégés. Она подходила к ним, разговаривала, служила переводчицей для женщины, не умевшей говорить
ни на одном иностранном языке.
Она, так же
как и племянница г-жи Шталь, Aline, про которую ей много рассказывала Варенька, будет, где бы
ни жила, отыскивать несчастных, помогать им сколько можно, раздавать Евангелие, читать Евангелие больным, преступникам, умирающим.
— Ты не поверишь, — говорил он брату, —
какое для меня наслажденье эта хохлацкая лень.
Ни одной мысли в голове, хоть шаром покати.
— А знаешь, я о тебе думал, — сказал Сергей Иванович. — Это
ни на что не похоже, что у вас делается в уезде,
как мне порассказал этот доктор; он очень неглупый малый. И я тебе говорил и говорю: нехорошо, что ты не ездишь на собрания и вообще устранился от земского дела. Если порядочные люди будут удаляться, разумеется, всё пойдет Бог знает
как. Деньги мы платим, они идут на жалованье, а нет
ни школ,
ни фельдшеров,
ни повивальных бабок,
ни аптек, ничего нет.
Трава пошла мягче, и Левин, слушая, но не отвечая и стараясь косить
как можно лучше, шел за Титом. Они прошли шагов сто. Тит всё шел, не останавливаясь, не выказывая
ни малейшей усталости; но Левину уже страшно становилось, что он не выдержит: так он устал.
И молодые и старые
как бы наперегонку косили. Но,
как они
ни торопились, они не портили травы, и ряды откладывались так же чисто и отчетливо. Остававшийся в углу уголок был смахнут в пять минут. Еще последние косцы доходили ряды,
как передние захватили кафтаны на плечи и пошли через дорогу к Машкину Верху.
— Ей-Богу
ни одной. А если впустил, я поймаю. Ты не поверишь,
какое наслаждение! Ты
как провел день?
Притворство в чем бы то
ни было может обмануть самого умного, проницательного человека; но самый ограниченный ребенок,
как бы оно
ни было искусно скрываемо, узнает его и отвращается.
Какие бы
ни были недостатки в Левине, притворства не было в нем и признака, и потому дети высказали ему дружелюбие такое же,
какое они нашли на лице матери.
Достигнув успеха и твердого положения в жизни, он давно забыл об этом чувстве; но привычка чувства взяла свое, и страх за свою трусость и теперь оказался так силен, что Алексей Александрович долго и со всех сторон обдумывал и ласкал мыслью вопрос о дуэли, хотя и вперед знал, что он
ни в
каком случае не будет драться.
Хотя Алексей Александрович и знал, что он не может иметь на жену нравственного влияния, что из всей этой попытки исправления ничего не выйдет, кроме лжи; хотя, переживая эти тяжелые минуты, он и не подумал
ни разу о том, чтоб искать руководства в религии, теперь, когда его решение совпадало с требованиями,
как ему казалось, религии, эта религиозная санкция его решения давала ему полное удовлетворение и отчасти успокоение.
В
какое бы положение она
ни стала, она не может покинуть сына.
Они не знают,
как он восемь лет душил мою жизнь, душил всё, что было во мне живого, что он
ни разу и не подумал о том, что я живая женщина, которой нужна любовь.
— Нет, разорву, разорву! — вскрикнула она, вскакивая и удерживая слезы. И она подошла к письменному столу, чтобы написать ему другое письмо. Но она в глубине души своей уже чувствовала, что она не в силах будет ничего разорвать, не в силах будет выйти из этого прежнего положения,
как оно
ни ложно и
ни бесчестно.
Он, желая выказать свою независимость и подвинуться, отказался от предложенного ему положения, надеясь, что отказ этот придаст ему большую цену; но оказалось, что он был слишком смел, и его оставили; и, волей-неволей сделав себе положение человека независимого, он носил его, весьма тонко и умно держа себя, так,
как будто он
ни на кого не сердился, не считал себя никем обиженным и желает только того, чтоб его оставили в покое, потому что ему весело.
— Не думаю, опять улыбаясь, сказал Серпуховской. — Не скажу, чтобы не стоило жить без этого, но было бы скучно. Разумеется, я, может быть, ошибаюсь, но мне кажется, что я имею некоторые способности к той сфере деятельности, которую я избрал, и что в моих руках власть,
какая бы она
ни была, если будет, то будет лучше, чем в руках многих мне известных, — с сияющим сознанием успеха сказал Серпуховской. — И потому, чем ближе к этому, тем я больше доволен.
Получив письмо Свияжского с приглашением на охоту, Левин тотчас же подумал об этом, но, несмотря на это, решил, что такие виды на него Свияжского есть только его
ни на чем не основанное предположение, и потому он всё-таки поедет. Кроме того, в глубине души ему хотелось испытать себя, примериться опять к этой девушке. Домашняя же жизнь Свияжских была в высшей степени приятна, и сам Свияжский, самый лучший тип земского деятеля,
какой только знал Левин, был для Левина всегда чрезвычайно интересен.
И на охоте, в то время когда он, казалось,
ни о чем не думал, нет-нет, и опять ему вспоминался старик со своею семьей, и впечатление это
как будто требовало к себе не только внимания, но и разрешения чего-то с ним связанного.