Родителей
своих я видел мало;
Отец был занят; братьев и сестер
Я не знавал; мать много выезжала;
Ворчали вечно тетки; с ранних пор
Привык один бродить я в зал из зала
И населять мечтами их простор.
Так подвиги, достойные романа,
Воображать себе я начал рано.
Все ж из меня не вышел реалист —
Да извинит мне Стасюлевич это!
Недаром
свой мне посвящала свист
Уж не одна реальная газета.
Я ж незлобив: пусть виноградный лист
Прикроет им небрежность туалета
И пусть Зевес, чья сила велика,
Их русского сподобит языка!
Неточные совпадения
Таков и наш фасад был; но внутри
Характер
свой прошедшего столетья
Дом сохранил. Покоя два иль три
Могли б восторга вызвать междометье
У знатока. Из бронзы фонари
В сенях висели, и любил смотреть
я,
Хоть был тогда в искусстве не толков,
На лепку стен и форму потолков.
Иные скажут: Живопись упадка!
Условная, пустая красота!
Быть может, так; но каждая в ней складка
Мне нравилась, а тонкая черта
Мой юный ум дразнила как загадка:
Казалось
мне, лукавые уста,
Назло глазам, исполненным печали,
Свои края чуть-чуть приподымали.
Но
я скажу: не паровозов дым
И не реторты движут просвещенье —
Свою к нему способность изощрим
Лишь строгой мы гимнастикой мышленья,
И
мне сдается: прав мой омоним,
Что классицизму дал он предпочтенье,
Которого так прочно тяжкий плуг
Взрывает новь под семена наук.
И всякий день, собрав мои тетради,
Умывши руки, пыль с воротничка
Смахнув платком, вихры
свои пригладя
И совершив два или три прыжка,
Я шел к портрету наблюдений ради;
Само собой,
я шел исподтишка,
Как будто вовсе не было
мне дела,
Как на
меня красавица глядела.
Тогда пустой почти был темен зал,
Но беглый свет горящего камина
На потолке расписанном дрожал
И на стене, где виделась картина;
Ручной орган на улице играл;
То, кажется, Моцарта каватина
Всегда в ту пору пела
свой мотив,
И слушал
я, взор в живопись вперив.
И, впечатленья дум моих храня,
Я нехотя глотал тарелку супа;
С усмешкой все глядели на
меня,
Мое лицо, должно быть, было глупо.
Застенчивей стал день
я ото дня,
Смотрел на всех рассеянно и тупо,
И на себя родителей упрек
Не раз
своей неловкостью навлек.
Но если, свет увидя между нас,
Ты редкое являешь исключенье
И не совсем огонь в тебе погас
Тех дней, когда нам новы впечатленья,
Быть может, ты поймешь, как в первый раз
Он озарил мое уединенье,
Как с каждым днем он разгорался вновь
И как
свою лелеял
я любовь.
Тебе дано
мне оказать услугу,
Пойми
меня — на помощь
я зову!
Хочу тебе довериться как другу:
Я не портрет,
я мыслю и живу!
В
своих ты снах искал во
мне подругу —
Ее найти ты можешь наяву!
Меня добыть тебе не трудно с бою —
Лишь доверши начатое тобою...
При отблеске каминного огня
Картина как-то задрожала в раме,
Сперва взглянула словно на
меняМолящими и влажными глазами,
Потом, ресницы медленно склоня,
Свой взор на шкаф с узорными часами
Направила. Взор говорил: «Смотри!»
Часы тогда показывали: три.
Я тотчас лег и, будто утомленный,
Закрыл глаза, но долго он ходил
Пред зеркалом, наморща лоб ученый,
И
свой вакштаф торжественно курил;
Но наконец снял фрак и панталоны,
В постелю влез и свечку погасил.
Должно быть, он заснул довольно сладко,
Меня ж трясла и била лихорадка.
Теперь
я должен — но не знаю, право,
Как оправдать себя во мненье дам?
На их участье потерял
я право,
На милость их судьбу
свою отдам!
Да, добрая моя страдает слава:
Как вышло то — не понимаю сам, —
Но, в ожиданье сладостного срока,
Я вдруг заснул постыдно и глубоко.
Неточные совпадения
Хлестаков (придвигаясь).Да ведь это вам кажется только, что близко; а вы вообразите себе, что далеко. Как бы
я был счастлив, сударыня, если б мог прижать вас в
свои объятия.
Городничий. Тем лучше: молодого скорее пронюхаешь. Беда, если старый черт, а молодой весь наверху. Вы, господа, приготовляйтесь по
своей части, а
я отправлюсь сам или вот хоть с Петром Ивановичем, приватно, для прогулки, наведаться, не терпят ли проезжающие неприятностей. Эй, Свистунов!
Анна Андреевна. Помилуйте,
я никак не смею принять на
свой счет…
Я думаю, вам после столицы вояжировка показалась очень неприятною.
Хлестаков (раскланиваясь).Как
я счастлив, сударыня, что имею в
своем роде удовольствие вас видеть.
Унтер-офицерша. Да делать-то, конечно, нечего. А за ошибку-то повели ему заплатить штраф.
Мне от
своего счастья неча отказываться, а деньги бы
мне теперь очень пригодились.