Неточные совпадения
Не
было б
вам на том свету ни дна ни покрышки!
— Так, — проговорил он, немного помолчав, — нельзя
было быть без государя. Только теперь-то чего
вы ждете? Зачем не скажете ему, что от опричнины вся земля гибнет? Зачем смотрите
на все да молчите?
— И
вы дали себя перевязать и пересечь, как бабы! Что за оторопь
на вас напала? Руки у
вас отсохли аль душа ушла в пяты? Право, смеху достойно! И что это за боярин средь бело дня напал
на опричников?
Быть того не может. Пожалуй, и хотели б они извести опричнину, да жжется! И меня, пожалуй, съели б, да зуб неймет! Слушай, коли хочешь, чтоб я взял тебе веру, назови того боярина, не то повинися во лжи своей. А не назовешь и не повинишься, несдобровать тебе, детинушка!
— Замолчи, отец! — сказал, вставая, Максим, — не возмущай мне сердца такою речью! Кто из тех, кого погубил ты, умышлял
на царя? Кто из них замутил государство? Не по винам, а по злобе своей сечешь ты боярские головы! Кабы не ты, и царь
был бы милостивее. Но
вы ищете измены,
вы пытками вымучиваете изветы,
вы,
вы всей крови заводчики! Нет, отец, не гневи бога, не клевещи
на бояр, а скажи лучше, что без разбора хочешь вконец извести боярский корень!
— Старая дура? — повторила она, — я старая дура? Вспомянете
вы меня
на том свете, оба вспомянете! Все твои поплечники, Ваня, все примут мзду свою, еще в сей жизни примут, и Грязной, и Басманов, и Вяземский; комуждо воздается по делам его, а этот, — продолжала она, указывая клюкою
на Малюту, — этот не примет мзды своей: по его делам нет и муки
на земле; его мука
на дне адовом; там ему и место готово; ждут его дьяволы и радуются ему! И тебе
есть там место, Ваня, великое, теплое место!
— Так вот, братцы, — говорил Перстень, — это еще не диковина, остановить обоз или боярина ограбить, когда
вас десятеро
на одного. А вот
была бы диковина, кабы один остановил да ограбил человек пятьдесят или боле!
— Нет, родимые. Куда мне, убогому! Нет ни вина, харчей, ни лошадям вашим корма. Вот
на постоялом дворе, там все
есть. Там такое вино, что хоть бы царю
на стол. Тесненько
вам будет у меня, государи честные, и перекусить-то нечего; да ведь
вы люди ратные, и без ужина обойдетесь! Кони ваши травку пощиплют… вот одно худо, что трава-то здесь такая… иной раз наестся конь, да так его разопрет, что твоя гора! Покачается, покачается, да и лопнет!
— Близко, родимые, совсем близко. Вот ступайте этою тропою; как выедете
на большую дорогу, повернете влево, проедете не более версты, тут
вам будет и постоялый двор!
— Человече, — сказал ему царь, — так ли ты блюдешь честника?
На что у тебе вабило, коли ты не умеешь наманить честника? Слушай, Тришка, отдаю в твои руки долю твою: коли достанешь Адрагана, пожалую тебя так, что никому из
вас такого времени не
будет; а коли пропадет честник, велю, не прогневайся, голову с тебя снять, — и то
будет всем за страх; а я давно замечаю, что нет меж сокольников доброго строения и гибнет птичья потеха!
Им ответ держал премудрый царь, премудрый царь Давид Евсиевич: «Я
вам, братцы, про то скажу, про эту книгу Голубиную: эта книга не малая; сорока сажен долина ее, поперечина двадцати сажен; приподнять книгу, не поднять
будет;
на руцех держать, не сдержать
будет; по строкам глядеть, все не выглядеть; по листам ходить, все не выходить, а читать книгу — ее некому, а писал книгу Богослов Иван, а читал книгу Исай-пророк, читал ее по три годы, прочел в книге только три листа; уж мне честь книгу — не прочесть, божию!
— Говорят про
вас, — продолжал Серебряный, — что
вы бога забыли, что не осталось в
вас ни души, ни совести. Так покажите ж теперь, что врут люди, что
есть у
вас и душа и совесть. Покажите, что коли пошло
на то, чтобы стоять за Русь да за веру, так и
вы постоите не хуже стрельцов, не хуже опричников!
— Видишь, князь, этот косогор? — продолжал атаман. — Как дойдешь до него,
будут вам их костры видны. А мой совет — ждать
вам у косогора, пока не услышите моего визга. А как пугну табун да послышится визг и крик, так
вам и напускаться
на нехристей; а им деться некуды; коней-то уж не
будет; с одной стороны мы, с другой пришла речка с болотом.
— Ну, братцы, — шепнул Перстень остальным товарищам, — ползите за мной под нехристей, только чур осторожно. Вишь, их всего-то человек двадцать, а нас девятеро;
на каждого из
вас будет по два, а я
на себя четырех беру. Как послышите, что Решето взвизгнул, так всем разом и загикать да прямо
на них! Готовы, что ли?
— Нет, ребятушки, — сказал Перстень, — меня не просите. Коли
вы и не пойдете с князем, все ж нам дорога не одна. Довольно я погулял здесь, пора
на родину. Да мы же и повздорили немного, а порванную веревку как ни вяжи, все узел
будет. Идите с князем, ребятушки, или выберите себе другого атамана, а лучше послушайтесь моего совета, идите с князем; не верится мне после нашего дела, чтобы царь и его и
вас не простил!
— А
вас, за то, что
вы сами
на мою волю отдались, я, так и
быть, помилую. Выкатить им пять бочек меду
на двор! Ну что? Довольна ты, старая дура?
— Но сабель не довольно, — продолжал Иоанн. — Нужны
вам еще добрые брони.
На тебя-то мы, примеривши, найдем, а
на Ермака как бы за глаза не ошибиться. Какого он
будет роста?
— Не Аникин, а Аникьевич, — сказал царь с ударением
на последнем слоге, — я тогда же велел ему
быть выше гостя и полным отчеством называться. И
вам всем указываю писаться с вичем и зваться не гостями, а именитыми людьми!
Неточные совпадения
Городничий (в сторону).О, тонкая штука! Эк куда метнул! какого туману напустил! разбери кто хочет! Не знаешь, с которой стороны и приняться. Ну, да уж попробовать не куды пошло! Что
будет, то
будет, попробовать
на авось. (Вслух.)Если
вы точно имеете нужду в деньгах или в чем другом, то я готов служить сию минуту. Моя обязанность помогать проезжающим.
Аммос Федорович. Да, нехорошее дело заварилось! А я, признаюсь, шел
было к
вам, Антон Антонович, с тем чтобы попотчевать
вас собачонкою. Родная сестра тому кобелю, которого
вы знаете. Ведь
вы слышали, что Чептович с Варховинским затеяли тяжбу, и теперь мне роскошь: травлю зайцев
на землях и у того и у другого.
Городничий. Да, и тоже над каждой кроватью надписать по-латыни или
на другом каком языке… это уж по вашей части, Христиан Иванович, — всякую болезнь: когда кто заболел, которого дня и числа… Нехорошо, что у
вас больные такой крепкий табак курят, что всегда расчихаешься, когда войдешь. Да и лучше, если б их
было меньше: тотчас отнесут к дурному смотрению или к неискусству врача.
Вы, может
быть, думаете, что я только переписываю; нет, начальник отделения со мной
на дружеской ноге.
Бобчинский (перебивая).Марья Антоновна, имею честь поздравить! Дай бог
вам всякого богатства, червонцев и сынка-с этакого маленького, вон энтакого-с (показывает рукою), чтоб можно
было на ладонку посадить, да-с! Все
будет мальчишка кричать: уа! уа! уа!