Этого мало: он даже полагал (и, быть может, не без основания), что в каждой занумерованной и писанной на бланке бумаге непременно заключается чья-нибудь погибель, а потому
принял себе за правило из десяти подаваемых ему к подпису бумаг подписывать только одну.
Неточные совпадения
Я
принял на
себя сладкую, но трудную обязанность, ваше превосходительство!
Нечего и говорить о том, что мы
приняли решение вашего превосходительства к непременному исполнению; этого мало: предоставленные самим
себе, мы думали, что этого человека мало повесить за его злодеяния, но, узнавши о ваших начальнических словах, мы вдруг постигли всю шаткость человеческих умозаключений и внутренне почувствовали
себя просветленными…
Таким образом, дело сошло с рук благополучно. С остальными тузами и чиновниками оно пошло еще легче. Вице-губернатора Митенька
принял вместе с прочими членами губернского правления. Все обладали темно-оливковыми физиономиями, напоминавшими
собой лики, изображаемые на старинных образах.
Принимая их, Митенька имел вид довольно строгий, потому что ему предстояло сделать внушение.
— Давайте вашу руку, но за обедом вы мне непременно должны объяснить, почему вы считаете, что именно я должна
принять на
себя устройство спектакля? — полушепотом сказала хозяйка дорогой.
То он воображает
себе, что стоит перед рядами и говорит: «Messieurs! вы видите эти твердыни? хотите, я сам поведу вас на них?» — и этою речью приводит всех в восторг; то мнит, что задает какой-то чудовищный обед и, по окончании,
принимает от благодарных гостей обязательство в том, что они никогда ничего против него злоумышлять не будут; то представляется ему, что он, истощив все кроткие меры, влетает во главе эскадрона в залу…
Они не могут ни оплодотворить земли, ни послать дождь или вёдро, ни предотвратить наводнение — одним словом, не могут
принять творческого участия во всем том круге явлений, среди которых движется толпа и влияние которых она исключительно на
себе ощущает.
Ежели сегодня оказывается возможным и безнаказанным такое-то очевидно волшебное действие, то спросите
себя, какие размеры
примет это волшебство завтра?
— За что ты меня любишь! — говорила она ему, — что ты во мне, бабе, лестного для
себя нашел? Ни я по-французскому, ни я
принять, ни поговорить! Вот разве тело у меня белое…
Дорогой князь был очень предупредителен. Он постоянно сажал меня за один стол с
собою и кормил только хорошими кушаньями. Несколько раз он порывался подробно объяснить мне, в чем состоят атрибуты помпадурства; но, признаюсь, этими объяснениями он возбуждал во мне лишь живейшее изумление. Изумление это усугублялось еще тем, что во время объяснений лицо его
принимало такое двусмысленное выражение, что я никогда не мог разобрать, серьезно ли он говорит или лжет.
В фельетонцах он утверждал, что катанье на тройках есть признак наступления зимы; что есть блины с икрой — все равно, что в море купаться; что открытие «Аркадии» и «Ливадии» знаменует наступление весны. Вопросцы он разрабатывал крохотные, но дразнящие, оставляя, однако ж, в запасе лазейку, которая давала бы возможность отпереться. Вообще
принял себе за правило писать бойко и хлестко; ненавидел принципы и убеждения и о писателях этой категории отзывался, что они напускают на публику уныние и скучищу.
И он потом, сделавшись коротким и близким приятелем в доме княгини, никогда не
принял себе от нее ничего, ни в виде займа, ни в виде подарка. Как с ним ни хитрили, чтоб обновить его костюм или помочь упряжной сбруишкой, — не решались ни к чему приступить, потому что чувствовали, что его взаправду скорее перервешь, чем вывернешь. От бабушки принимали пособие все, но Дон-Кихот никогда и ничего решительно, и княгиня высоко ценила в нем эту черту.
Неточные совпадения
Осип, слуга, таков, как обыкновенно бывают слуги несколько пожилых лет. Говорит сурьёзно, смотрит несколько вниз, резонер и любит
себе самому читать нравоучения для своего барина. Голос его всегда почти ровен, в разговоре с барином
принимает суровое, отрывистое и несколько даже грубое выражение. Он умнее своего барина и потому скорее догадывается, но не любит много говорить и молча плут. Костюм его — серый или синий поношенный сюртук.
— Не
примечал! ровна была… // Одно: к начальству кликнули, // Пошла… а ни целковика, // Ни новины, пропащая, // С
собой и не взяла!
Скотинин. Смотри ж, не отпирайся, чтоб я в сердцах с одного разу не вышиб из тебя духу. Тут уж руки не подставишь. Мой грех. Виноват Богу и государю. Смотри, не клепли ж и на
себя, чтоб напрасных побой не
принять.
Конечно, это мнение не весьма умное, но как доказать это людям, которые настолько в
себе уверены, что никаких доказательств не слушают и не
принимают?
«Бежали-бежали, — говорит летописец, — многие, ни до чего не добежав, венец
приняли; [Венец
принять — умереть мученической смертью.] многих изловили и заключили в узы; сии почитали
себя благополучными».