Неточные совпадения
А в брюхе-то щелк! а на уме-то только и
есть одна
мысль: Господи! вскую!
Все вообще, по-видимому, уже освоились с
мыслью о предстоящей разлуке и потому держали себя совсем не так, как бы торжество прощанья того требовало, а так, как бы просто собрались
выпить и закусить; один правитель канцелярии по временам еще вздрагивал.
Смута, произведенная этою речью,
была так велика, что никто даже не обратил внимания, как «столетний старец» вышел на середину залы и прослезился. Всех поразила
мысль: вот человек, который с лишком тридцать шесть лет благополучно служил по инспекторской части и в какие-нибудь шесть месяцев погиб, оставив ее! Пользуясь этим смятением, одна маститая особа сказала речь, хотя и не
была записана в числе ораторов. Потрясая волосами, особа произнесла...
Утро; старик сидит за чайным столом и кушает чай с сдобными булками; Анна Ивановна усердно намазывает маслом тартинки, которые незабвенный проглатывает тем с большею готовностью, что, со времени выхода в отставку, он совершенно утратил инстинкт плотоядности. Но
мысль его блуждает инде; глаза, обращенные к окошкам, прилежно испытуют пространство, не покажется ли вдали пара саврасок, влекущая старинного друга и собеседника. Наконец старец оживляется, наскоро
выпивает остатки молока и бежит к дверям.
И вот, однажды утром, Надежда Петровна едва успела встать с постельки, как увидала, что на улице происходит какое-то необыкновенное смятение. Как ни поглощена
была ее
мысль воспоминаниями прошлого, но сердце ее невольно вздрогнуло и заколотилось в груди.
— Вот то-то оно и есть-с! — продолжал полициймейстер, как бы предвосхищая ее
мысль, — они-то уехали, а мы вот тут отдувайся-с!
— Шесть лет в ученье
был, — продолжал хозяин, но Митенька уже не слушал его. Он делал всевозможные усилия, чтоб соблюсти приличие и заговорить с своею соседкой по левую сторону, но разговор решительно не вязался, хотя и эта соседка
была тоже очень и очень увлекательная блондинка. Он спрашивал ее, часто ли она гуляет, ездит ли по зимам в Москву, но далее этого, так сказать, полицейского допроса идти не мог. И
мысли, и взоры его невольно обращались к хорошенькой предводительше.
— Нет, не то! — сказал Козелков, как бы отгадывая его
мысли, — поручение, которое я намерен на вас возложить, весьма серьезно. — Митенька выговорил эти слова очень строго; но, должно
быть, важный вид
был не к лицу ему, потому что лакей Степан, принимавший в эту минуту тарелку у Фавори, не выдержал и поспешил поскорее уйти.
Словом сказать, это
был человек
мысли.
Поэтому, если и чувствовалась надобность в каком-либо исключительном праве, то отнюдь не в виде пропинационного, а в таком, которое имело бы основание преимущественно нравственное и философическое («вот кабы в зубы беспрекословно трескать можно
было!» — секретно думал Фуксёнок, но
мысли своей, однако, не высказал).
«А старики?» — пронеслось над душою каждого. Начались толки; предложения следовали одни за другими. Одни говорили, что ежели привлечь на свою сторону Гремикина, то дело
будет выиграно наверное; другие говорили, что надобно ближе сойтись с «маркизами» и ополчиться противу деспотизма «крепкоголовых»; один голос даже предложил подать руку примирения «плаксам», но против этой
мысли вооружились решительно все.
— Вы поймите мою
мысль, — твердит он каждый день правителю канцелярии, — я чего желаю? я желаю, чтобы у меня процветала промышленность, чтоб священное право собственности
было вполне обеспечено, чтоб порядок ни под каким видом нарушен не
был и, наконец, чтобы везде и на всем видна
была рука!
Каждый день, в течение нескольких часов,
быть обязательным слушателем длинноухих речей и не иметь права заткнуть уши, убежать, плюнуть или иным образом выразить свои чувства, — как хотите, а такое положение может навести на
мысль о самоубийстве.
— Итак, господа, вперед! Бодрость и смелость! Вы знаете мою
мысль, я знаю вашу готовность! Если мы соединим то и другое, а главное, если дадим нашим усилиям надлежащее направление, то,
будьте уверены, ни зависть, ни неблагонамеренность не осмелятся уязвить нас своим жалом, я же, с своей стороны, во всякое время готов
буду ходатайствовать о достойнейших пред высшим начальством. Прощайте, господа! не смею удерживать вас посреди ваших полезных занятий. До свидания!
— Следственно, вы должны понять и то, что человек, который бы мог
быть готовым во всякое время следовать каждому моему указанию, который
был бы в состоянии не только понять и уловить мою
мысль, но и дать ей приличные формы, что такой человек, повторяю я, мне решительно необходим.
Но для того, чтобы
мысль моя
была для вас еще яснее, очерчу в легком абрисе мою собственную политику.
Имея таким образом определенную внутреннюю политику, я, с одной стороны, должен
быть весьма озабочен ею, с другой же стороны, эта самая озабоченность должна на каждом шагу возбуждать во мне самые разнообразные
мысли.
Вот здесь-то, почтеннейший Разумник Семеныч, именно и нужен мне публицист, то
есть такой механик, которому я мог бы во всякое время сказать: «Вот, милостивый государь, моя
мысль!
«Вот, — думал он, — человек, который отчасти уже понял мою
мысль — и вдруг он оставляет меня, и когда оставляет? — в самую решительную минуту! В ту минуту, когда у меня все созрело, когда план кампании
был уже начертан, и только оставалось, так сказать, со всех сторон ринуться, чтоб овладеть!»
— Ты пойми мою
мысль, болван! — отвечал ему Митенька, — я чего желаю? — я желаю, чтоб у меня процветала промышленность, чтобы поля
были тщательно удобрены, но чтобы в то же время порядок ни под каким видом нарушен не
был!
Бог весть куда привело бы его это грустное настроение
мыслей, если б он не сознавал, что вопрос должен
быть разрешен, помимо сентиментальных соображений, лично для него самого. И он приступил к этому разрешению прямо, без колебаний.
Он
был подавлен, уничтожен. Тем не менее капризная
мысль его и тут не изменила своему обычному характеру. Он не сказал себе: «Вот какое бремя лежит на мне, безвестном кадете, выбравшемся в помпадуры! вот с чем надлежало мне познакомиться прежде, чем расточать направо и налево: „влепить“, да „закатить“!» — но вскочил, как ужаленный, и с каким-то горьким, нервным смехом воскликнул...
Чтобы осуществить эту
мысль, он прибегнул к самому первоначальному способу, то
есть переоделся в партикулярное платье и в первый воскресный день incognito [Тайно (ит.).] отправился на базарную площадь.
Это
был очень яркий и сильный протест, в основании которого лежала благоразумная
мысль: авось не повесят!
Если я желал, чтоб выкупные платежи вносили бездоимочно, то ведь я желал этого не для себя, не для приобретения себе эфемерной популярности, а для того, что сердце мое обливалось кровью при одной
мысли, что государственное казначейство может
быть поставлено в затруднение.
Мы ничего не имели в
мыслях, кроме интересов казны; мы ничего не желали, кроме благополучного разрешения благих начинаний; мы трудились, усердствовали, лезли из кожи и в свободное от усердия время мечтали: о! если бы и волки
были сыты, и овцы целы!.. Словом сказать, мы день и ночь хлопотали о насаждении древа гражданственности. И вот теперь нам говорят: вы должны претерпеть!
А именно: путей сообщения не существует, судоходство в упадке, торговля преследует цели низкие и неблагородные, а при взгляде на земледелие единственная
мысль, которая приходит в голову,
есть следующая: всуе труждаются зиждущие!
Затем, по возвращении в Петербург, встретившись с одним приезжим из Навозного (то
был Рудин, которого Феденька взял к себе в чиновники для особых поручений, несмотря на его крайний образ
мыслей), я услышал от него следующую краткую, но выразительную аттестацию о Кротикове: «порет дичь».
Это навело его на
мысль, что существуют какие-то корни и нити, которые надобно разыскать и истребить, ибо, в противном случае, ему, Кротикову, не
будет житья.
Чего стоит
мысль, что обыватель
есть не что иное, как административный объект, все притязания которого могут
быть разом рассечены тремя словами: не твое дело!
И я верю ему, потому что этот человек, зная мой образ
мыслей, конечно, не скрыл бы от меня, если б
было что-нибудь похожее.
Он умолк, но лицо его говорило красноречивее слов. Все оно сияло мягким, благожелательным сиянием, все
было озарено
мыслью: это по части свиней, затем пойдут коровы, овцы, лошади, куры, гуси, утки! Я, с своей стороны, тоже молчал, потому что мною всецело овладела
мысль: сколько-то
будет свиней у Быстрицына в 1900 году? С каким свиным багажом он закончит девятнадцатое и вступит в двадцатое столетие нашей эры?
Но по уходе пристава тоска обуяла еще пуще. Целую ночь метался он в огне, и ежели забывался на короткое время, то для того только, чтоб и во сне увидеть, что он помпадур. Наконец, истощив все силы в борьбе с бессонницей, он покинул одинокое ложе и принялся за чтение «Робинзона Крузое». Но и тут его тотчас же поразила
мысль: что
было бы с ним, если б он, вместо Робинзона, очутился на необитаемом острове? Каким образом исполнил бы он свое назначение?
— Да-с; я насчет этого еще в кадетском корпусе такую
мысль получил: кто хочет по совести жить, тот должен так это дело устроить, чтоб не
было совсем надобности воровать! И тогда все
будет в порядке и квартальным
будет легко, и сечь не за что, и обыватели почувствуют себя в безопасности-с!
При этом имеется, кажется, в виду еще и та
мысль, что науки вообще имеют растлевающее влияние и что, следовательно, они всего менее могут
быть у места там, где требуются лишь свежесть и непреоборимость.
— Поймите мою
мысль. Прежде, когда письма запечатывались простым сургучом, когда конверты не заклеивались по швам — это, конечно,
было легко. Достаточно
было тоненькой деревянной спички, чтоб навертеть на нее письмо и вынуть его из конверта. Но теперь, когда конверт представляет массу, почти непроницаемую… каким образом поступить? Я неоднократно пробовал употреблять в дело слюну, но, признаюсь, усилия мои ни разу не
были увенчаны успехом. Получатели писем догадывались и роптали.
Я готов
был прибавить: «
Быть может, вы делитесь? Тогда — я понимаю! О, comme je comprends cela, monseigneur!» [О, как я понимаю это, ваша светлость! (фр.)] Но, не
будучи еще на совершенно короткой ноге с моим высокопоставленным другом, воздержался от этого замечания. Однако ж он, по-видимому, понял мою тайную
мысль, потому что покраснел, как вареный рак, и взволнованным голосом воскликнул...