Неточные совпадения
— Да, вот, можно сказать, истинное-то несчастие, — начала последняя, — непритворное-то чувство! Видно, что
было тяжело перенесть
эту потерю; я знаю
это по себе. Ах, как
это тяжело! Вот уж, можно сказать, что потеря мужа ни с чем
не может сравниться! Кто ближе его? Никто! Друг, что называется, на всю жизнь человеческую. Где дети-то Анны Петровны?
— Отчего ж
не может быть?.. Но, впрочем, перестанем говорить об
этом, Поль…
Это была глупость и больше ничего.
— Нет уж, Павел Васильич, извините, — начала она неприятно звонким голосом, — этого-то мы никак
не допустим сделать: да я первая
не позволю увезти от меня больную сестру; чем же ты нас-то после
этого считаешь? Чужая, что ли, она нам? Она так же близка нашему сердцу,
может быть, ближе, чем тебе; ты умница, я вижу: отдай ему мать таскать там с собой, чтобы какой-нибудь дряни, согрешила грешная, отдал под начал.
—
Будь спокойна, матушка-сестрица, он
не поедет, — заговорила Перепетуя Петровна, — как ему ехать? Он
не может этого и подумать; его бог накажет за
это.
Он
не мог себе без ужаса представить той минуты, когда мать, прощаясь с ним,
может быть не перенесет
этого и умрет на его руках; кроме того,
не будучи самонадеян, он, кажется,
не слишком твердо
был убежден, что достигнет своей любимой цели, профессорства, или по крайней мере
эта цель
была слишком еще далека.
Лизавете Васильевне очень неприятно
было это посещение, и она решительно сказала мужу, что больна и
не может выйти.
— Ты
не можешь этого сказать:
это говорили мои хорошие знакомые,
это говорят везде… люди постарее, посолиднее тебя; они жалеют тут меня, зная мое родственное расположение, да бедного Михайла Николаича, которого
спаивают, обыгрывают,
может быть, отправят на тот свет. Вот что говорят везде.
— То-то и
есть! Я
не знавши
это говорила, ан вышло
не то, — возразила увертливая Феоктиста Саввишна. — После, как узнала, так вышел человек-то умный;
не шаркун, правда; что ж такое? Занимается своим семейством, хозяйством, читает книги, пятьдесят душ чистого имения, а в доме-то чего нет? Одного серебра два пуда, да еще после тетки достанется душ восемьдесят. Кроме того, у Перепетуи Петровны и деньги
есть; я
это наверно знаю. Чем
не жених? По моему мнению, так всякую девушку
может осчастливить.
— Да какой черт ею жертвует?
Не в Сибирь ссылают, замуж выдают; она, я думаю, сама
этого желает. Жертвуют ею! В
этом деле скорей наш брат жертвует.
Будь у меня состояние, я,
может быть, в зятья-то пригнул бы и
не такого человека.
— Нет, необразован
быть он
не может; разве только неловок,
не шаркун; да ведь муж
не танцевальный учитель.
Это ведь в танцмейстеры да в паяцы выбирают ловких.
Герой мой как будто
был не совсем в своем уме, по крайней мере решительно
не имел ясного сознания и, только одевшись, немного опомнился: уселся на диван и объявил, что
не поедет, потому что Феоктиста Саввишна врунья и что,
может быть, все
это вздор.
— Бог ее знает; вчера приступила, чтобы я
не был знаком с Бахтиаровым. «
Это, говорит, неприлично; я молодая женщина, в обществе
могут перетолковать»; черт знает какая чушь пришла в голову! Очень мне нужно, что болтают там сороки.
Вот теперь он один. Ему даже
не с кем посоветоваться в столь важное для него время; но, размыслив, что
это почти необходимо для Лизаветы Васильевны, потому что только
этим одним
могли прекратиться городские толки насчет ее отношений к Бахтиарову, он
был рад ее отъезду.
«Прости меня, Поль, — писала она, — что я уехала,
не сказав тебе, оставила тебя в такое время. Я
не могла поступить иначе:
этого требуют от меня мой долг и мои бедные дети. О самой себе я расскажу тебе после, когда
буду сама в состоянии говорить об
этом, а теперь женись без меня; молись, чтобы тебе бог дал счастия, о чем молюсь и я; но ты, ты должен
быть счастлив с своею женою. Прощай».
Сами посудите, в какое она поставлена
была положение, точно проклятая какая-нибудь, ни к чему прикоснуться
не может;
не скоромиться же нарочно для
этого раза; кроме греха, тут некоторые знают, что она соблюдает посты.
Молодой человек с прическою a la diable m'emporte [черт меня побери (франц.).] сделал гримасу и, проговоря: «
Это все глупости!», залпом
выпил стакан красного вина. После ужина бальные гости все разъехались, остались одни только непосредственные участники свадьбы. Молодых проводили в спальню с известными церемониями. Видимым образом, кажется, все шло своим порядком. Впрочем, Перепетуя Петровна никак
не могла удержаться, чтобы
не высказать своего неудовольствия Владимиру Андреичу.
В домашней жизни он
мог бы
быть счастлив, но Юлия, жестокая Юлия, она решительно
не любит его, она
не может даже выслушать его, когда он начнет ей говорить о самом себе или даже о чем бы то ни
было,
не говоря уже о том счастье, которое
могло бы возникнуть из взаимной любви, дружеских вечерних бесед, из
этой обоюдной угодливости и проч. и проч.
В состоянии ли, например, она
не только полюбить другого мужчину, — но, боже мой! — даже подумать о другом, кроме него, тогда как он,
может быть, теперь, в
эту минуту, счастлив с другою, с которою смеется над нею и над ее любовью?
Я
не могу здесь умолчать о том, что единственной причиною
этой поездки
был рассказ горничной девки.
Не может же
быть, чтобы
это было одно кокетство; ну, а если
это проистекает из нравственного чувства, из какого-то прирожденного благородства?
— Нет, Александр, я
не могу скрываться, я сегодня же скажу ему, что я люблю тебя, и пусть он делает, что хочет, — пусть убьет меня, пусть прогонит. Я решительно
не могу без тебя жить. Друг мой, милый мой! Возьми меня к себе, спаси меня от
этого злодея; увези меня куда-нибудь, — я
буду служить тебе,
буду рабою твоею.
«Я
не могу принять вас к себе, потому что
это повлечет новое зло. Муж ваш узнал, — следовательно, наши отношения
не могут долее продолжаться. Увезти вас от него — значит погубить вас навек, —
это было бы глупо и бесчестно с моей стороны. Образумьтесь и помиритесь с вашим мужем. Если он считает себя обиженным, то я всегда готов, как благородный человек, удовлетворить его».
—
Не говори, брат, — все время. Ты прежде ее любил, теперь
не любишь, а после опять
будешь. Так же и она прежде тебя
не любила, а теперь полюбит. Поверь, мой друг, в браке связует нас бог, и
этими узами мы
не можем располагать по собственному произволу.
Дня три после
этого супруги
не видались. Юлия
не могла понять, что сделалось с мужем. Она прежде
была уверена, что он в нее влюблен, и поэтому она
может делать все, что ей угодно, и что ей достаточно ласково взглянуть на него, чтобы осчастливить на целую неделю; но что ж выходит теперь? Он осмеливается ей делать беспрестанные обиды. Откуда в нем
эта дерзость? Марфа разрешила ее сомнения.
Даже,
может быть, добрейшей госпоже Санич
не удалось бы исполнить ее христианского дела, познакомиться с Бешметевыми, если бы сама судьба
не распорядилась таким образом, что знакомство
это началось решительно без всякого ведома с той и другой стороны.
Катерина Михайловна, исполненная, как известно моему читателю, глубокой симпатии ко всем страданиям человеческим, пролила предварительно обильные слезы; но потом пришла в истинный восторг, услышав, что у Юлии нет денег и что она свои полторы тысячи
может употребить на такое христианское дело, то
есть отдать их m-me Бешметевой для того, чтоб
эта несчастная жертва
могла сейчас же уехать к папеньке и никак
не оставаться долее у злодея-мужа.
M-r Мишо так
был мил в
этой шутке, так уморительно гримасничал, что даже лакеи и горничные, выглядывавшие из-за дверей,
не могли удержаться от смеха, а сама хозяйка и Юлия смеялись почти до истерики.
—
Было, Феоктиста Саввишна, — отвечала со вздохом Перепетуя Петровна, — и порядочно
было, особенно под конец; в семейных неприятностях закатит за галстук, да и пойдет, говорят, ее писать — такая и этакая, все отпоет: мало ли что ему,
может быть, известно
было, чего мы и
не знаем. От
этого, говорят, она его и оставила.