Неточные совпадения
— Здравствуйте, батюшка Петр Михайлыч, —
отвечала та.
— Нешто-с… выламывается поманеньку, —
отвечал тот.
— Здравствуйте, —
отвечал тот густым басом.
— Деньги ваши. Деньги — вещь хорошая. Не угодно ли получить и расписаться? —
отвечал тот.
В противоположность разговорчивости и обходительности Петра Михайлыча, капитан был очень молчалив,
отвечал только на вопросы и
то весьма односложно.
— Да вон-с, Дианка спит, —
отвечал тот.
— Да-с, нужно побывать, —
отвечал тот.
— Славно, славно, дикарочка моя! —
отвечал тот (за резвость и за смуглый цвет лица Петр Михайлыч прозвал дочку дикарочкой).
— Не знаю, ваше превосходительство; это подарок мужа, —
отвечала та, покраснев от удовольствия, что обратили на нее внимание.
— Совершенно
тот же, Марья Ивановна, —
отвечал Петр Михайлыч, — и мне только очень жаль, что вы изволили принять на себя это обидное для нас поручение.
— Да-с, точно, —
отвечал тот глубокомысленно.
— Нет, я здесь буду служить, —
отвечал тот.
— Я даже не бывал там, —
отвечал тот.
— Семен, ваше превосходительство, —
отвечал тот.
— Я был не у многих, но… и о
том сожалею! —
отвечал Калинович.
— Нет, благодарю, —
отвечал тот.
— Да, ем, —
отвечал тот с несколько насмешливой улыбкой, но, попробовав, начал есть с большим аппетитом. — Это очень хорошо, — проговорил он, — прекрасно приготовлено!
— Не знаю-с, —
отвечал Петр Михайлыч, — я говорю, как понимаю. Вот как перебранка мне их не нравится, так не нравится! Помилуйте, что это такое? Вместо
того чтоб рассуждать о каком-нибудь вопросе, они ставят друг другу шпильки и стараются, как борцы какие-нибудь, подшибить друг друга под ногу.
— Почти, —
отвечал Калинович, — но дело в
том, что Пушкина нет уж в живых, — продолжал он с расстановкой, — хотя, судя по силе его таланта и по
тому направлению, которое принял он в последних своих произведениях, он бы должен был сделать многое.
— Гоголя, по-моему, чересчур уж захвалили, —
отвечал старик решительно. — Конечно, кто у него может это отнять: превеселый писатель! Все это у него выходит живо, точно видишь перед собой, все это от души смешно и в
то же время правдоподобно; но…
— Лермонтов тоже умер, —
отвечал Калинович, — но если б был и жив, я не знаю, что бы было. В
том, что он написал, видно только, что он, безусловно, подражал Пушкину, проводил байронизм несколько на военный лад и, наконец, целиком заимствовал у Шиллера в одухотворениях стихий.
— Нет, я посижу-с, —
отвечал тот.
— Очень бы желал освежиться, —
отвечал тот, — ваши наливки бесподобны, но уж очень скоро ведут к цели.
— Это один родственник надписывал, —
отвечал Калинович, торопливо беря
то и другое и раскланиваясь.
— Года полтора, —
отвечал тот.
— Решительно сегодня не могу читать, —
отвечал тот и, взяв портфель, шляпу и поклонившись всем общим поклоном, ушел.
— Я не могу судить-с! —
отвечал тот.
— Хорошо, кажется… —
отвечала та довольно сухо.
— Я братцу доложу-с, —
отвечал тот и пошел в дом.
— Нет, нет-с! —
отвечал тот.
Отвечаем: удовольствие это доставило нам чтение повести г. Калиновича, имя которого, сколько помнится, в первый раз еще встречаем мы в печати;
тем приятнее для нас признать в нем умного, образованного и талантливого беллетриста.
— Четыреста семьдесят пять, —
отвечала та.
— Да, сударь капитан, в монастыре были, —
отвечал тот. — Яков Васильич благодарственный молебен ходил служить угоднику. Его сочинение напечатано с большим успехом, и мы сегодня как бы вроде
того: победу торжествуем! Как бы этак по-вашему, по-военному, крепость взяли: у вас слава — и у нас слава!
— Очень рад, —
отвечал Калинович и, проворно налив себе и капитану шампанского, чокнулся с ним и потом, взяв его за руку, крепко сжал ее. Капитан, впрочем, не
ответил ему
тем же.
— Благодарю вас покорно, слава богу, живу еще, —
отвечал тот.
— Был, сударь, у меня, —
отвечал тот и почему-то вздохнул.
— Что ж, я почитываю и
те и другие, —
отвечал Петр Михайлыч, заметно сконфуженный этим замечанием, и потом, посеменив еще несколько времени ногами, раскланялся.
— Самой холодной, —
отвечал тот.
— Ничего. Я знала, что все пустяками кончится. Ей просто жаль мне приданого. Сначала на первое письмо она
отвечала ему очень хорошо, а потом, когда
тот намекнул насчет состояния, — боже мой! — вышла из себя, меня разбранила и написала ему какой только можешь ты себе вообразить дерзкий ответ.
— Сейчас-с, —
отвечал тот и пошел наверх.
— Да, —
отвечал тот и обратился к старухе: — Калинович ко мне, ma tante, приехал, один автор: можно ли его сюда принять?
— С течением времени чувствительность восстановится, ваше превосходительство; это пройдет, —
отвечал тот.
— Скоро, maman, —
отвечала та.
— Дарю, ma tante, дарю, но только не вам, а кузине, мы вас даже туда пускать не будем, —
отвечал тот.
— Что ж особенного? Был и беседовал, —
отвечал Калинович коротко, но, заметив, что Настенька, почти не ответившая на его поклон, сидит надувшись, стал, в досаду ей, хвалить князя и заключил
тем, что он очень рад знакомству с ним, потому что это решительно отрадный человек в провинции.
— Да я ж почем знаю? —
отвечал сердито инвалид и пошел было на печь; но Петр Михайлыч, так как уж было часов шесть, воротил его и, отдав строжайшее приказание закладывать сейчас же лошадь, хотел было тут же к слову побранить старого грубияна за непослушание Калиновичу, о котором
тот рассказал; но Терка и слушать не хотел: хлопнул, по обыкновению, дверьми и ушел.
Вчера она досидела до конца вечера в кабинете Татьяны Марковны: все были там, и Марфенька, и Тит Никонович. Марфенька работала, разливала чай, потом играла на фортепиано. Вера молчала, и если ее спросят о чем-нибудь,
то отвечала, но сама не заговаривала. Она чаю не пила, за ужином раскопала два-три блюда вилкой, взяла что-то в рот, потом съела ложку варенья и тотчас после стола ушла спать.
Неточные совпадения
Анна Андреевна, жена его, провинциальная кокетка, еще не совсем пожилых лет, воспитанная вполовину на романах и альбомах, вполовину на хлопотах в своей кладовой и девичьей. Очень любопытна и при случае выказывает тщеславие. Берет иногда власть над мужем потому только, что
тот не находится, что
отвечать ей; но власть эта распространяется только на мелочи и состоит в выговорах и насмешках. Она четыре раза переодевается в разные платья в продолжение пьесы.
Анна Андреевна. Перестань, ты ничего не знаешь и не в свое дело не мешайся! «Я, Анна Андреевна, изумляюсь…» В таких лестных рассыпался словах… И когда я хотела сказать: «Мы никак не смеем надеяться на такую честь», — он вдруг упал на колени и таким самым благороднейшим образом: «Анна Андреевна, не сделайте меня несчастнейшим! согласитесь
отвечать моим чувствам, не
то я смертью окончу жизнь свою».
Ты дай нам слово верное // На нашу речь мужицкую // Без смеху и без хитрости, // По совести, по разуму, // По правде
отвечать, // Не
то с своей заботушкой // К другому мы пойдем…»
На это
отвечу: цель издания законов двоякая: одни издаются для вящего народов и стран устроения, другие — для
того, чтобы законодатели не коснели в праздности…"
— Так и живем, что настоящей жизни не имеем, —
отвечали глуповцы и при этом не
то засмеялись, не
то заплакали.