Неточные совпадения
Все это, освещенное довольно уж низко спустившимся солнцем, которое то прорезывалось местами в аллее и обозначалось светлыми на
дороге пятнами, то придавало всему какой-то фантастический вид, освещая
с одной стороны безглавую Венеру и бездланную Минерву, — все это, говорю я, вместе
с миниатюрной Настенькой, в ее черном платье,
с ее разбившимися волосами, вместе
с усевшимся на ступеньки беседки капитаном
с коротенькой трубкой в руках, у которого на вычищенных пуговицах вицмундира тоже играло солнце, — все это, кажется, понравилось Калиновичу, и он проговорил...
— Отстрадал, наконец, четыре года. Вот, думаю, теперь вышел кандидатом,
дорога всюду открыта… Но… чтоб успевать в жизни, видно, надобно не кандидатство, а искательство и подличанье, на которое, к несчастью, я не способен. Моих же товарищей, идиотов почти, послали и за границу и понаделили бог знает чем, потому что они забегали к профессорам
с заднего крыльца и целовали ручки у их супруг, немецких кухарок; а мне выпало на долю это смотрительство, в котором я окончательно должен погрязнуть и задохнуться.
Калинович поклонился поклоном, изъявлявшим совершенную готовность исполнить всякое приказание, и ушел, вынеся на этот раз из дома генеральши еще более приятное впечатление: всю
дорогу вместе
с комфортом в его воображении рисовался прекрасный, благоухающий образ княжны.
— Merci, mon cher, merci [Спасибо,
дорогой, спасибо (франц.).], — отвечал
с чувством князь.
Впереди были две
дороги: на одной невеста
с тысячью душами… однако, ведь
с тысячью! — повторял Калинович, как бы стараясь внушить самому себе могущественное значение этой цифры, но тут же, как бы наступив на какое-нибудь гадкое насекомое, делал гримасу.
На другой
дороге, продолжал он рассуждать, литература
с ее заманчивым успехом,
с независимой жизнью в Петербурге, где, что бы князь ни говорил, широкое поприще для искания счастия бедняку, который имеет уже некоторые права.
— Никак нет-с! — отвечал отрывисто капитан и, взяв фуражку, но позабыв трубку и кисет, пошел. Дианка тоже поднялась было за ним и, желая приласкаться, загородила ему
дорогу в дверях. Капитан вдруг толкнул ее ногою в бок
с такой силой, что она привскочила, завизжала и, поджав хвост, спряталась под стул.
— Не дам, сударь! — возразил запальчиво Петр Михайлыч, как бы теряя в этом случае половину своего состояния. — Сделайте милость, братец, — отнесся он к капитану и послал его к какому-то Дмитрию Григорьичу Хлестанову, который говорил ему о каком-то купце, едущем в Москву. Капитан сходил
с удовольствием и действительно приискал товарища купца, что сделало
дорогу гораздо дешевле, и Петр Михайлыч успокоился.
Два дня уже тащился на сдаточных знакомый нам тарантас по тракту к Москве. Калинович почти не подымал головы от подушки. Купец тоже больше молчал и
с каким-то упорством смотрел вдаль; но что его там занимало — богу известно. В Серповихе, станций за несколько от Москвы, у них ямщиком очутилась баба, в мужицких только рукавицах и шапке, чтоб не очень уж признавали и забижали на
дороге. Купец заметил было ей...
И на другой день часу в десятом он был уже в вокзале железной
дороги и в ожидании звонка сидел на диване; но и посреди великолепной залы, в которой ходила, хлопотала, смеялась и говорила оживленная толпа, в воображении его неотвязчиво рисовался маленький домик,
с оклеенною гостиной, и в ней скучающий старик, в очках, в демикотоновом сюртуке, а у окна угрюмый, но добродушный капитан,
с своей трубочкой, и, наконец, она
с выражением отчаяния и тоски в опухнувших от слез глазах.
— Доложи, что приехал господин, который ехал
с мамзель Амальхен по железной
дороге, — поспешно проговорил Калинович.
ушла в свою спаленку. Через минуту она возвратилась в
дорогом салопе и в шляпе
с черной блондовой вуалью.
— Что ж? — возразил Белавин
с ударением. — Это
дорога торная: толцыте, и отверзется всякому!
Да-с, не коммерция ваша, этот плут общечеловеческий, который пожинает теперь плоды, создала и изобрела железную
дорогу и винт: их создал романтизм в науке.
Не говоря уже там об оброках, пять крупчаток-мельниц, и если теперь положить minimum дохода по три тысячи серебром
с каждой, значит: одна эта статья — пятнадцать тысяч серебром годового дохода; да подмосковная еще есть… ну, и прежде вздором, пустяками считалась, а тут вдруг — богатым людям везде, видно, счастье, — вдруг прорезывается линия железной
дороги: какой-то господин выдумывает разбить тут огородные плантации и теперь за одну землю платит — это черт знает что такое! — десять тысяч чистоганом каждогодно.
— Совершенно другое дело этот господин, — продолжал князь, — мы его берем, как полунагого и голодного нищего на
дороге: он будет всем нам обязан. Не дав вам ничего, он поневоле должен будет взглянуть на многое
с закрытыми глазами; и если б даже захотел ограничить вас в чем-нибудь, так на вашей стороне отнять у него все.
Полицеймейстер
с казаком понесся вперед; губернатор
с умыслом, кажется, поддерживал всю
дорогу очень одушевленный и почти дружеский разговор
с вице-губернатором.
Князь был переведен и посажен в камору
с железными дверьми, где
с самой постройки острога содержался из дворян один только арестант, Василий Замятин, десять лет грабивший и разбойничавший на больших
дорогах.
— Хорошо играют, ваше превосходительство, — продолжал он, не зная от радости, что говорить, — труппа чистенькая,
с поведеньем! Ко мне тоже много артистов просилось, и артисты хорошие, да запивают либо в картишки зашибаются — и не беру. Я лучше
дороже заплачу, да по крайней мере знаю, что человек исправный.
К дополнению этой
дорогой и ни
с чем не сравнимой для Калиновича сцены у косяка стоял
с подносом в руках Михеич, нарочно отказавшийся суфлировать в последней пьесе и теперь даже снявший сапоги и надевший туфли из «Калифа Багдадского», чтобы не так хлопать и ловче подавать чай.
Неточные совпадения
Бобчинский. Сначала вы сказали, а потом и я сказал. «Э! — сказали мы
с Петром Ивановичем. — А
с какой стати сидеть ему здесь, когда
дорога ему лежит в Саратовскую губернию?» Да-с. А вот он-то и есть этот чиновник.
Артемий Филиппович. О! насчет врачеванья мы
с Христианом Ивановичем взяли свои меры: чем ближе к натуре, тем лучше, — лекарств
дорогих мы не употребляем. Человек простой: если умрет, то и так умрет; если выздоровеет, то и так выздоровеет. Да и Христиану Ивановичу затруднительно было б
с ними изъясняться: он по-русски ни слова не знает.
Городничий (в сторону,
с лицом, принимающим ироническое выражение).В Саратовскую губернию! А? и не покраснеет! О, да
с ним нужно ухо востро. (Вслух.)Благое дело изволили предпринять. Ведь вот относительно
дороги: говорят,
с одной стороны, неприятности насчет задержки лошадей, а ведь,
с другой стороны, развлеченье для ума. Ведь вы, чай, больше для собственного удовольствия едете?
Коли вы больше спросите, // И раз и два — исполнится // По вашему желанию, // А в третий быть беде!» // И улетела пеночка //
С своим родимым птенчиком, // А мужики гуськом // К
дороге потянулися // Искать столба тридцатого.
—
С кем встречи вы боитеся, // Идя путем-дорогою? // Чур! отвечать на спрос!