Неточные совпадения
— Ну, ну, не
рассказывай! Изволь-ка мне лучше прочесть: мне приятнее от автора узнать, как и что
было, — перебивал Петр Михайлыч, и Настенька не
рассказывала.
Калинович слушал Петра Михайлыча полувнимательно, но зато очень пристально взглядывал на Настеньку, которая сидела с выражением скуки и досады в лице. Петр Михайлыч по крайней мере в миллионный раз
рассказывал при ней о Мерзлякове и о своем желании побывать в Москве. Стараясь, впрочем, скрыть это, она то начинала смотреть в окно, то опускала черные глаза на развернутые перед ней «Отечественные записки» и, надобно сказать, в эти минуты
была прехорошенькая.
Очень мило и в самом смешном виде
рассказала она, не щадя самое себя, единственный свой выезд на бал, как она
была там хуже всех, как заинтересовался ею самый ничтожный человек, столоначальник Медиокритский; наконец, представила, как генеральша сидит, как повертывает с медленною важностью головою и как трудно, сминая язык, говорит.
Экзархатова бросилась после этого к Петру Михайлычу и
рассказала ему все, как
было.
Петр Михайлыч от усталости и волнения не в состоянии
был говорить, но за него очень подробно и последовательно
рассказал Калинович. Старикашка городничий тоже вышел из себя, застучал своей клюкой и закричал...
Исправник пришел с испуганным лицом. Мы отчасти его уж знаем, и я только прибавлю, что это
был смирнейший человек в мире, страшный трус по службе и еще больше того боявшийся своей жены. Ему
рассказали, в чем дело.
Исправница, успевшая окончательно втереться к ним в дом,
рассказывала, что m-lle Полина
была в совершенном отчаянии.
— Тут ничего, может
быть, нет, но я не хочу. Князь останавливается у генеральши, а я этот дом ненавижу. Ты сам
рассказывал, как тебя там сухо приняли. Что ж тебе за удовольствие, с твоим самолюбием, чтоб тебя встретили опять с гримасою?
— Без сомнения, — подхватил князь, — но, что дороже всего
было в нем, — продолжал он, ударив себя по коленке, — так это его любовь к России: он, кажется, старался изучить всякую в ней мелочь: и когда я вот бывал в последние годы его жизни в Петербурге, заезжал к нему, он почти каждый раз говорил мне: «Помилуй, князь, ты столько лет живешь и таскаешься по провинциям:
расскажи что-нибудь, как у вас, и что там делается».
— Да я ж почем знаю? — отвечал сердито инвалид и пошел
было на печь; но Петр Михайлыч, так как уж
было часов шесть, воротил его и, отдав строжайшее приказание закладывать сейчас же лошадь, хотел
было тут же к слову побранить старого грубияна за непослушание Калиновичу, о котором тот
рассказал; но Терка и слушать не хотел: хлопнул, по обыкновению, дверьми и ушел.
— Лукин
был силач, — перебил его инвалидный начальник, гораздо более любивший сам
рассказывать, чем слушать.
— Это, значит, все-таки у Лукина сила в руках
была, — подхватил Кадников. Не имея удачи
рассказать что-нибудь о мошенниках или силачах, он решился по крайней мере похвастаться своей собственной силой и прибавил: — Я вот тоже стул за переднюю ножку поднимаю.
— Разве
есть возможность спать, когда тут
рассказывают какой-то вздор о мошенниках и летают стулья над головой? — проговорил Калинович и повернулся к стене.
— Где же, однако, ты
был, жил, что делал?
Рассказывай все! Видишь, мне говорить трудно! — продолжал больной.
— Что
рассказывать? — продолжал он. — История обыкновенная: урок кончился, надобно
было подумать, что
есть, и я пошел, наконец, объявил, что желал бы служить. Меня, конечно, с полгода проводили, а потом сказали, что если я желаю, так мне с удовольствием дадут место училищного смотрителя в Эн-ске; я и взял.
— Этого не смейте теперь и говорить. Теперь вы должны
быть счастливы и должны
быть таким же франтом, как я в первый раз вас увидела — я этого требую! — возразила Настенька и, напившись чаю, опять села около Калиновича. — Ну-с, извольте мне
рассказывать, как вы жили без меня в Петербурге: изменяли мне или нет?
Из прекрасных уст ваших, как известно, излетают одни только слова, исполненные высокого благородства и чести; однако в вашей великосветской гостиной, куда допускалась иногда и моя неуклюжая авторская фигура, вы при мне изволили, совершенно одобрительно,
рассказывать, что прекрасный ваш beau-frere [шурин (франц.).] сделал очень выгодную партию, хотя очень хорошо знали, что тут
был именно подобный случай.
Слышав похвалу членов новому вице-губернатору, он пришел даже в какое-то умиление и, не могши утерпеть от полноты чувств, тотчас
рассказал о том всей канцелярии, которая, в свою очередь, разнесла это по деревянным домишкам, где жила и питалась, а вечером по трактирам и погребкам, где
выпивала.
Губернаторша взглянула на инженерного поручика, который еще поутру только
рассказывал ей, как замечательный случай, что вице-губернаторша, выезжавшая везде, ни разу еще не
была ни у княгини, ни у дочери ее.
Все эти штуки могли еще
быть названы хоть сколько-нибудь извинительными шалостями; но
было больше того: обязанный, например, приказанием матери обедать у дяди каждый день, Козленев ездил потом по всему городу и
рассказывал, что тетка его, губернаторша, каждое после-обеда затевает с ним шутки вроде жены Пентефрия […жены Пентефрия.
Читатель, может
быть, знает тот монолог, где барон Мейнау, скрывавшийся под именем Неизвестного,
рассказывает майору, своему старому другу, повесть своих несчастий, монолог, в котором шепот покойного Мочалова до сих пор еще многим снится и слышится в ушах.
Затем… затем я, конечно, не мог, при маме, коснуться до главного пункта, то есть до встречи с нею и всего прочего, а главное, до ее вчерашнего письма к нему, и о нравственном «воскресении» его после письма; а это-то и было главным, так что все его вчерашние чувства, которыми я думал так обрадовать маму, естественно, остались непонятными, хотя, конечно, не по моей вине, потому что я все, что можно
было рассказать, рассказал прекрасно.
Неточные совпадения
Городничий (в сторону).Славно завязал узелок! Врет, врет — и нигде не оборвется! А ведь какой невзрачный, низенький, кажется, ногтем бы придавил его. Ну, да постой, ты у меня проговоришься. Я тебя уж заставлю побольше
рассказать! (Вслух.)Справедливо изволили заметить. Что можно сделать в глуши? Ведь вот хоть бы здесь: ночь не спишь, стараешься для отечества, не жалеешь ничего, а награда неизвестно еще когда
будет. (Окидывает глазами комнату.)Кажется, эта комната несколько сыра?
Случилось дело дивное: // Пастух ушел; Федотушка // При стаде
был один. // «Сижу я, — так
рассказывал // Сынок мой, — на пригорочке, // Откуда ни возьмись — // Волчица преогромная // И хвать овечку Марьину! // Пустился я за ней, // Кричу, кнутищем хлопаю, // Свищу, Валетку уськаю… // Я бегать молодец, // Да где бы окаянную // Нагнать, кабы не щенная: // У ней сосцы волочились, // Кровавым следом, матушка. // За нею я гнался!
Правдин. Каким же образом? Происшествии с человеком ваших качеств никому равнодушны
быть не могут. Вы меня крайне одолжите, если
расскажете…
— Много у нас всякого шуму
было! —
рассказывали старожилы, — и через солдат секли, и запросто секли… Многие даже в Сибирь через это самое дело ушли!
Рассказывали, например, что однажды кто-то застал его спящим на диване, причем будто бы тело его
было кругом обставлено мышеловками.