Неточные совпадения
Постоянный костюм капитана
был форменный военный вицмундир. Курил он, и курил очень много, крепкий турецкий табак, который вместе с пенковой коротенькой трубочкой носил всегда с собой в бисерном кисете. Кисет этот вышила ему Настенька и, по желанию его, изобразила
на одной
стороне казака, убивающего турка, а
на другой — крепость Варну. Каждодневно, за полчаса да прихода Петра Михайлыча, капитан являлся, раскланивался с Настенькой, целовал у ней ручку и спрашивал о ее здоровье, а потом садился и молчал.
Вышед
на улицу, Флегонт Михайлыч приостановился, подумал немного и потом не пошел по обыкновению домой, а поворотил в совершенно другую
сторону. Ночь
была осенняя, темная, хоть глаз, как говорится, выколи; порывистый ветер опахивал холодными волнами и воймя завывал где-то в соседней трубе. В целом городе хотя бы в одном доме промелькнул огонек: все уже мирно спали, и только в гостином дворе протявкивали изредка собаки.
На оборотной
стороне билетика рукою князя
было написано: «Заезжал поблагодарить автора за доставленное мне удовольствие!» Прочитав фамилию и надпись, Калинович улыбнулся, и потом, подумав немного, сбросив с себя свой поношенный вицмундир, тщательно выбрился, напомадился, причесался и, надев черную фрачную пару, отправился сначала к Годневым.
— Я с своей
стороны, — подхватил князь, — имею
на этот счет некоторое предположение. Послезавтра мои приедут, и тогда мы составим маленький литературный вечер и
будем просить господина Калиновича прочесть свой роман.
В остальную часть вечера не случилось ничего особенного, кроме того, что Полина, по просьбе князя, очень много играла
на фортепьяно, и Калинович должен
был слушать ее, устремляя по временам взгляд
на княжну, которая с своей
стороны тоже несколько раз, хоть и бегло, но внимательно взглядывала
на него.
— Знаю, знаю. Но вы, как я слышал, все это поправляете, — отвечал князь, хотя очень хорошо знал, что прежний становой пристав
был человек действительно пьющий, но знающий и деятельный, а новый — дрянь и дурак; однако все-таки, по своей тактике, хотел
на первый раз обласкать его, и тот, с своей
стороны, очень довольный этим приветствием, заложил большой палец левой руки за последнюю застегнутую пуговицу фрака и, покачивая вправо и влево головою, начал расхаживать по зале.
Княжна, в каком-то уж совершенно воздушном, с бесчисленным числом оборок, кисейном платье, с милым и веселым выражением в лице, подошла к отцу, поцеловала у него руку и подала ему ценную черепаховую сигарочницу,
на одной
стороне которой
был сделан вышитый шелками по бумаге розан. Это она подарила свою работу, секретно сработанную и секретно обделанную в Москве.
— Насмешкой, — повторил Калинович, — потому что, если б я желал избрать подобный путь для своей будущности, то все-таки это
было бы гораздо более несбыточный замысел, чем мои надежды
на литературу, которые вы старались так ловко разбить со всех
сторон.
Молча прошел потом чайный завтрак, с окончанием которого Калинович церемонно раскланялся с дамами, присовокупив, что он уже прощается. Княгиня ласково и несколько раз кивнула ему головой, а княжна только слегка наклонила свою прекрасную головку и тотчас же отвернулась в другую
сторону.
На лице ее нельзя
было прочитать в эти минуты никакого выражения.
Мелкая торговля, бьющаяся изо всех сил вылезти в магазины, так и стала ему кидаться в глаза со всех
сторон; через каждые почти десять шагов ему попадался жид, и из большей части домов несло жареным луком и щукой; но еще более безобразное зрелище ожидало его
на Садовой: там из кабака вывалило по крайней мере человек двадцать мастеровых; никогда и нигде Калинович не видал народу более истощенного и безобразного: даже самое опьянение их
было какое-то мрачное, свирепое; тут же, у кабака, один из них, свалившись
на тротуар, колотился с ожесточением головой о тумбу, а другой, желая, вероятно, остановить его от таких самопроизвольных побоев, оттаскивал его за волосы от тумбы, приговаривая...
Спеша поскорее уйти от подобной сцены, Калинович попал
на Сенную, и здесь подмокшая и сгнившая в возах живность так его ошибла по носу, что он почти опрометью перебежал
на другую
сторону, где хоть и не совсем приятно благоухало перележавшею зеленью, но все-таки это не
был запах разлагающегося мяса. Из всех этих подробностей Калинович понял, что он находится в самой демократической части города.
Вслед за ней вышел и сам папаша. Это
был худой и высокий мужчина с выдавшеюся вперед, как у обезьян, нижнею челюстью, в щеголеватом вицмундире и со звездой
на правой
стороне. При появлении его все подтянулись.
Разносчик, идя по улице с лоханью
на голове и поворачиваясь во все
стороны, кричал: «Лососина, рыба живая!», а другой, шедший по тротуару, залился, как бы вперебой ему, звончайшим тенором: «Огурчики зеленые!» Все это
было так знакомо и так противно, что Калинович от досады плюнул и чуть не попал
на шляпу проходившему мимо чиновнику.
Благодаря свободе столичных нравов положение их не возбуждало ни с какой
стороны ни толков, ни порицаний, тем более, что жили они почти уединенно. У них только бывали Белавин и молодой студент Иволгин. Первого пригласил сам Калинович, сказав еще наперед Настеньке: «Я тебя, друг мой, познакомлю с одним очень умным человеком, Белавиным. Сегодня зайду к нему, и он, вероятно, как-нибудь вечерком завернет к нам». Настеньке
на первый раз
было это не совсем приятно.
По этому случаю разная, конечно, идет тут болтовня, хотя, разумеется, с ее
стороны ничего нельзя предположить серьезного: она слишком для этого молода и слишком большого света; но как бы то ни
было, сильное имеет
на него влияние, так что через нее всего удобнее
на него действовать, — а она довольно доступна для этого: помотать тоже любит, должишки делает; и если за эту струнку взяться, так многое можно разыграть.
— Совершенно другое дело этот господин, — продолжал князь, — мы его берем, как полунагого и голодного нищего
на дороге: он
будет всем нам обязан. Не дав вам ничего, он поневоле должен
будет взглянуть
на многое с закрытыми глазами; и если б даже захотел ограничить вас в чем-нибудь, так
на вашей
стороне отнять у него все.
Заместить эту вакансию губернатор, вследствие небольшого
стороной ходатайства, предположил его помощником и дал об этом предложение губернскому правлению; но вице-губернатор явился к нему и объяснил, что он желает определить
на это место своего чиновника — знакомого нам зверолова Лебедева, который и
был уж им вызван.
— Иду в ад и
буду вечно пленен! — воскликнул он, простирая руки кверху; но пол за ним задвинулся, и с противоположной
стороны вошел
на сцену Калинович, сопровождаемый содержателем театра, толстым и оборотливым малым, прежде поверенным по откупам, а теперь занимавшимся театром.
По всему
было заметно, что Калинович никак не ожидал удара с этой
стороны. Удивленный, взбешенный и в то же время испуганный мыслью об общественной огласке и другими соображениями, он
на первых порах как бы совершенно потерялся и, сам не зная, что предпринять, судорожно позвонил.
— Из всего, что я перечислил теперь, вероятно, сотой доли не существует в здешней губернии; но если б и
было что-нибудь подобное, так все мы, председательствующие лица, поставим, конечно, себе в святую обязанность истребить и уничтожить это с корнем, — заключил он более ядовитым, чем искренним, тоном и, раскланявшись потом
на все
стороны, поспешно ушел в кабинет.