— В Москву, — отвечал Павел совершенно покойно и, усевшись на свое место, как бы ничего особенного в
начавшемся разговоре не заключалось, обратился к ключнице, разливавшей тут же в комнате чай, и сказал: — Дай мне, пожалуйста, чаю, но только покрепче и погорячей!
— Голова болит! — говорила Елена. Намерение ее разбранить князя, при одном виде его, окончательно в ней пропало, и она даже не помнила хорошенько, в каких именно выражениях хотела ему объяснить поступок его. Князь, в свою очередь, тоже, кажется, немножко предчувствовал, что его будут бранить. Вошедшая, впрочем, Марфуша прервала на несколько минут их
начавшийся разговор.
Мужчины, по-английски, остались за столом и за портвейном. В середине
начавшегося разговора об испанских делах Наполеона, одобряя которые, все были одного и того же мнения, князь Андрей стал противоречить им. Сперанский улыбнулся и, очевидно желая отклонить разговор от принятого направления, рассказал анекдот, не имеющий отношения к разговору. На несколько мгновений все замолкли.
Неточные совпадения
— Ну, это-то как понять? Ради Христа, объясните мне, Сергей Иванович, куда едут все эти добровольцы, с кем они воюют? — спросил старый князь, очевидно продолжая
разговор,
начавшийся еще без Левина.
Барон догадался, что
разговор между ними будет происходить о предстоящей свадьбе, а потому тихими шагами тоже пошел за ними. Комнаты в доме Анны Юрьевны были расположены таким образом: прямо из залы большая гостиная, где остались вдвоем Жуквич и Елена; затем малая гостиная, куда войдя, барон остановился и стал прислушиваться к
начавшемуся в будуаре
разговору между князем и Анной Юрьевной.
Бегушев ни слова ей не ответил и, когда Домна Осиповна, Олухов и Грохов ушли, он стал с понуренной головой и мрачным выражением в лице прислушиваться к довольно оживленному
разговору,
начавшемуся между ними в соседней комнате.
Начавшийся затем
разговор опять перешел на Хмурина.
Прерывать свое упитыванье, лишь
начавшееся при столь счастливых обстоятельствах, и прерывать его, быть может, на неопределенное время для каких-нибудь деловых
разговоров, это значило бы лишить себя одного из высших наслаждений благами жизни и погрузиться на весь остальной день в самое неприятное расположение духа.