Неточные совпадения
— Наши с ma tante [тетушка (франц.).] дела — как сажа бела! — отвечал, захохотав, Ченцов. — Она вчера ждала, что управляющий ее прибудет
к ней с тремя тысячами
денег, а он ей привез только сорок куриц и двадцать поросенков, но и то больше померших волею божией, а не поваром приколотых.
Разговор затем на несколько минут приостановился; в Ченцове тоже происходила борьба: взять
деньги ему казалось на этот раз подло, а не взять — значило лишить себя возможности существовать так, как он привык существовать. С ним, впрочем, постоянно встречалось в жизни нечто подобное. Всякий раз, делая что-нибудь, по его мнению, неладное, Ченцов чувствовал
к себе отвращение и в то же время всегда выбирал это неладное.
Говоря это, Катрин очень хорошо знала, что укорить отца в жадности
к деньгам — значило нанести ему весьма чувствительный удар, так как Крапчик, в самом деле дрожавший над каждою копейкой, по наружности всегда старался представить из себя человека щедрого и чуть-чуть только что не мота.
Чтобы не дать в себе застынуть своему доброму движению, Егор Егорыч немедленно позвал хозяина гостиницы и поручил ему отправить по почте две тысячи рублей
к племяннику с коротеньким письмецом, в котором он уведомлял Валерьяна, что имение его оставляет за собой и будет высылать ему
деньги по мере надобности.
Миропа Дмитриевна, прямо принявшая эти слова на свой счет, очень недолго посидела и ушла, дав себе слово больше не заходить
к своим постояльцам и за их грубый прием требовать с них квартирные
деньги вперед; но демон любопытства, терзавший Миропу Дмитриевну более, чем кого-либо, не дал ей покою, и она строго приказала двум своим крепостным рабам, горничной Агаше и кухарке Семеновне, разузнать, кто же будет готовить кушанье и прислуживать Рыжовым.
Бери Андреюшка
деньгами,
к нему бы стеклись богатства великие, но он этого не делал, а принимал подаяния только калачиками, которыми питался и которых у него хватало для него самого и для всех родных.
Предав с столь великим почетом тело своего патрона земле, молодой управляющий снова явился
к начальнику губернии и доложил тому, что единственная дочь Петра Григорьича, Катерина Петровна Ченцова, будучи удручена горем и поэтому не могшая сама приехать на похороны, поручила ему почтительнейше просить его превосходительство, чтобы все
деньги и бумаги ее покойного родителя он приказал распечатать и дозволил бы полиции, совместно с ним, управляющим, отправить их по почте
к госпоже его.
— Что ж из того, что не делалось! — возразил ему, в свою очередь, губернатор и обратился потом
к управляющему. — Завтрашний день я сам приеду в дом Петра Григорьича, распечатаю
деньги и бумаги и лично вместе с вами отправлю их Катерине Петровне!
—
К господину исправнику, и потом вот еще что осмелюсь доложить: в
деньгах Петра Григорьича находится мой именной билет, который Петр Григорьич держал у себя на случай какого-нибудь проступка с моей стороны и о котором есть здесь особое объявление…
Маланья, не получившая от родителя ни копейки из
денег, данных ему Ченцовым, и даже прибитая отцом, задумала за все это отомстить Аксинье и барину, ради чего она набрала целое лукошко красной морошки и отправилась продавать ее в Синьково, и так как Екатерина Петровна, мелочно-скупая, подобно покойному Петру Григорьичу, в хозяйстве, имела обыкновение сама покупать у приходящих крестьянок ягоды, то Маланья, вероятно, слышавшая об этом, смело и нагло вошла в девичью и потребовала, чтобы
к ней вызвали барыню.
Таким образом он зарабатывал много
денег, но все их проживал, потому что любил играть на бильярде и вдобавок
к тому имел возлюбленную в лице одной, тоже чистой, кухарки.
— На самом деле ничего этого не произойдет, а будет вот что-с: Аксинья, когда Валерьян Николаич будет владеть ею беспрепятственно, очень скоро надоест ему, он ее бросит и вместе с тем, видя вашу доброту и снисходительность, будет от вас требовать
денег, и когда ему покажется, что вы их мало даете ему, он, как муж, потребует вас
к себе: у него, как вы хорошо должны это знать, семь пятниц на неделе; тогда, не говоря уже о вас, в каком же положении я останусь?
— Вероятно, из мести
к вам и ко мне за племянника. Впрочем, об этих господах не стоит и говорить, — я найду себе деятельность, которая доставит мне и чины и
деньги.
— Не с неба, а со всего Колосовского переулка! — говорил Максинька, все более и более раскрывая свои глаза. — Идея у него в том была: как из подсолнечников посыпались зернышки, курицы все
к нему благим матом в сад, а он как которую поймает: «Ах, ты, говорит, в мой огород забралась!» — и отвернет ей голову. Значит, не ходя на рынок и не тратя
денег, нам ее в суп. Благородно это или нет?
— И много и нахально! — продолжал Тулузов. — Мало, что сам сорвал, да еще привез меня
к каким-то девицам; начал танцевать с ними; меня тоже, скотина, заставлял это делать, требуя, чтобы я угощал их и
деньгами награждал…
Пани ужасно конфузилась, говорила, что
деньги она получила от мужа; Аггей Никитич слышать, однако, ничего не хотел, и пани уступила его просьбе, а затем в продолжение следующей недели так распорядилась своим капиталом, что у нее не осталось копейки в кармане; зато в ближайший праздник она встретила пришедшего
к ней Аггея Никитича в таком восхитительном новом платье, что он, ахнув от восторга и удивления, воскликнул...
Кроме того, Марья Станиславовна попыталась было ту же Танюшу послать с письмом
к своему супругу, прося его дать ей еще
денег за месяц вперед.
Конечно, ближе бы всего ей было сказать Аггею Никитичу о своей нужде, но это до того казалось совестно Марье Станиславовне, что она проплакала всю ночь и утро, рассуждая так, что не ради же
денег она полюбила этого человека, и когда
к ней вечером пришел Аггей Никитич, она ему ни слова не сказала о себе и только была грустна, что заметив, Аггей Никитич стал было расспрашивать Марью Станиславовну, но она и тут не призналась, зато открыла Аггею Никитичу причину ее печали Танюша.
Откупщик после того недолго просидел и, попросив только Аггея Никитича непременно бывать на его балах, уехал, весьма довольный успехом своего посещения; а Аггей Никитич поспешил отправиться
к пани Вибель, чтобы передать ей неправильно стяжанные им с откупа
деньги, каковые он выложил перед пани полною суммою. Та, увидев столько
денег, пришла в удивление и восторг и, не помня, что делает, вскрикнула...
Марью Станиславовну больше всего обидели слова Аггея Никитича, что она его презирает. «Так для чего же я с ним сошлась? — пробежало в ее маленькой голове. — Не из-за
денег же его!.. Я для него разъехалась с мужем, надо мной вот тот же камер-юнкер и даже Рамзаев подсмеиваются за мою любовь
к нему, а он ничего этого не понимает и за какой-то вздор еще капризничает!»
Условившись таким образом, они на другой же день поехали в нанятой для большего шика камер-юнкером коляске
к даме, дающей
деньги под проценты, причем оказалось, что Максинька знал только, что эта дама живет на Гороховом поле в доме, бывшем госпожи Зудченко; но для сметливого камер-юнкера этого было достаточно.
— Итак, — заключил камер-юнкер, — когда же мне можно явиться
к вам за
деньгами?
В первые минуты Миропа Дмитриевна подумала, не
деньги ли заплатить пришел
к ней камергер, но оказалось не то.
Сколь ни скребли кошки на сердце у Миропы Дмитриевны, она молчала еще некоторое время; но, увидев, наконец, что камергер ничего с ней не заговаривает о
деньгах, а в то же время продолжает быть любезен и даже пламенен
к ней, так что Миропе Дмитриевне начало становиться это гадко.
— Страшно я нуждаюсь теперь в
деньгах: постояльцы некоторые не платят, запасы дорожают, номера
к осени надобно почистить. Не можешь ли ты мне уплатить твой долг?