Неточные совпадения
Марфин, как обыкновенно он это делал при свиданиях с
сильными мира сего, вошел
в кабинет топорщась. Сенатор, несмотря что остался им не совсем доволен при первом их знакомстве, принял его очень вежливо и даже с почтением. Он сам пододвинул ему поближе к себе кресло, на которое Егор Егорыч сейчас же и сел.
Он обо всех этих ужасных случаях слышал и на мой вопрос отвечал, что это, вероятно, дело рук одного раскольника-хлыста, Федота Ермолаева, богатого маляра из деревни Свистова, который, — как известно это было почтмейстеру по службе, — имеет на крестьян
сильное влияние, потому что, производя
в Петербурге по летам стотысячные подряды, он зимой обыкновенно съезжает сюда,
в деревню, и закабаливает здесь всякого рода рабочих, выдавая им на их нужды задатки, а с весной уводит их с собой
в Питер; сверх того,
в продолжение лета, высылает через почту домашним этих крестьян десятки тысяч, — воротило и кормилец, понимаете, всей округи…
Впереди прочих стояли: Сусанна
в ваточном платье, с лицом серьезным, и Муза, с лицом еще более, чем у сестры, нахмуренным; а за ними вся комнатная прислуга: две-три хорошенькие горничные, оборванный лакей, оборванный тоже повар, вдобавок еще небритый и распространявший от себя довольно
сильный запах жареного луку.
Тот сначала своими жестами усыпил его, и что потом было с офицером
в этом сне, — он не помнит; но когда очнулся, магнетизер велел ему взять ванну и дал ему при этом восковую свечку, полотенчико и небольшое зеркальце… «Свечку эту, говорит, вы зажгите и садитесь с нею и с зеркальцем
в ванну, а когда вы там почувствуете
сильную тоску под ложечкой, то окунитесь… свечка при этом — не бойтесь — не погаснет, а потом, не выходя из ванны, протрите полотенчиком зеркальце и, светя себе свечкою, взгляните
в него…
Миропа Дмитриевна решительно не могла отвести от него глаз; он никогда еще не производил на нее такого
сильного впечатления своей наружностью: густые эполеты майора живописно спускались на сукно рукавов; толстая золотая цепочка от часов извивалась около борта сюртука; по правилам летней формы, он был
в белых брюках; султан на его новой трехугольной шляпе красиво развевался от дуновения легкого ветерка; кресты и медали как-то более обыкновенного блистали и мелькали.
По-моему, они — органы, долженствующие передавать нашему физическому и душевному сознанию впечатления, которые мы получаем из мира внешнего и из мира личного, но сами они ни болеть, ни иметь каких-либо болезненных припадков не могут; доказать это я могу тем, что хотя
в молодые годы нервы у меня были гораздо чувствительнее, — я тогда живее радовался,
сильнее огорчался, — но между тем они мне не передавали телесных страданий.
— Решительно все это исполнили и со мной!.. Конечно, я чувствовала
сильное волнение и еще больше того — благоговейный страх; но ритору моему однако отвечала с твердостью, что я жена масона и должна быть масонкой, потому что муж и жена
в таком важном предмете не могут разно мыслить!
Вследствие таковых мер, принятых управляющим, похороны Петра Григорьича совершились с полной торжественностью; впереди шел камердинер его с образом
в руках; за ним следовали архиерейские певчие и духовенство, замыкаемое
в сообществе архимандритов самим преосвященным Евгением; за духовенством были несомы секретарем дворянского собрания,
в мундире, а также двумя — тремя чиновниками, на бархатных подушках, ордена Петра Григорьича, а там, как водится, тянулась погребальная колесница с гробом, за которым непосредственно шел
в золотом и блистающем камергерском мундире губернатор, а также и другие
сильные мира сего, облеченные
в мундиры; ехали
в каретах три — четыре немолодые дамы — дальние родственницы Петра Григорьича, — и, наконец, провожали барина все его дворовые люди, за которыми бежала и любимая моська Петра Григорьича, пребезобразная и презлая.
Случившийся у Ченцовых скандал возбудил
сильные толки
в губернском городе; рассказывалось об нем разно и с разных точек зрения; при этом, впрочем, можно было заметить одно, что либеральная часть публики, то есть молодые дамы, безусловно обвиняли Катрин, говоря, что она сама довела мужа до такого ужасного поступка с ней своей сумасшедшей ревностью, и что если бы, например, им, дамам, случилось узнать, что их супруги унизились до какой-нибудь крестьянки, так они постарались бы пренебречь этим, потому что это только гадко и больше ничего!
— Если это так, — заговорил он с
сильным волнением, — так вот к вам от меня не просьба, нет, а более того, мольба: когда вы приедете
в Петербург, то разузнайте адрес Ченцова и пришлите мне этот адрес; кроме того, лично повидайте Ченцова и скажите, что я ему простил и прощаю все, и пусть он требует от меня помощи,
в какой только нуждается!
Это было как раз
в пятнадцатом году, когда масонство было
в периоде своего
сильного процветания.
— И почему вы думаете, — заговорил он почти с азартом, — что Егор Егорыч такая старческая и слабая натура? Я видал его
в горях посильнее нынешнего; он, конечно, был поражаем, но потом снова ободрялся и становился еще
сильнее прежнего.
— Но как бы то ни было, я уверен, — возразил Тулузов, — что на баллотировке вы будете иметь
сильную партию, и партию, надобно сказать, состоящую из лучших лиц дворянства,
в которых вы легко можете рассеять предубеждения, если они будут иметь их против меня.
В собрании между тем происходил шум. Все уже успели узнать, что вместо Тулузова Егор Егорыч пожертвовал пятьдесят тысяч на пансион, и когда губернский предводитель подошел к своему столу и объявил, что господин Тулузов отказался от баллотировки, то почти все закричали: «Мы желаем выбрать
в попечители гимназии Марфина!» Но вслед за тем раздался еще более
сильный голос Егора Егорыча...
Чем дальше она вела своим голосом, тем
сильнее и
сильнее распалялся ее цыганский огонь, так что местами она вырывалась и хватала несколько
в сторону, но Лябьев, держа ее, так сказать, всю
в своем ухе, угадывал это сейчас же и подлаживался к ней.
— Тем, что тяжесть, перекинутая через блок, хоть и действует
сильнее, но
в то же время настолько же и медленнее.
— Ты ошибаешься! Без поощрений гораздо
сильнее влюбляются! — полувоскликнула Муза Николаевна, и так как
в это время занавес поднялся, то она снова обратилась на сцену, где
в продолжение всего второго акта ходил и говорил своим трепетным голосом небольшого роста и с чрезвычайна подвижным лицом курчавый Жорж де-Жермани, и от впечатления его с несколько приподнятыми плечами фигуры никто не мог избавиться.
На Сусанну Николаевну он произвел еще более
сильное впечатление, чем
в роли Жоржа де-Жермани: она, почти ни разу не отвернувшись, глядела на сцену, а когда занавес опускался, то на публику.
— Я архея не отвергаю и согласна, что он иногда
в нас говорит
сильнее, чем наша душа и наше сердце, — заметила gnadige Frau.
В лице Сергея Степаныча при этом пробежало уже заметное неудовольствие. Егор Егорыч сколько ни горячился, но подметил это и еще
сильнее закричал...
— Господь с ними, с этими
сильными мира сего! Им говоришь, а они подозревают тебя и думают, что лжешь, того не понимая, что разве легко это говорить! — воскликнул он и, не сев с Егором Егорычем
в сани, проворно ушел от него.
Отец Василий, все еще не могший оправиться от смущения, принял письмо от Егора Егорыча дрожащей рукой; когда же он стал пробегать его, то хотя рука еще
сильней задрожала, но
в то же время красноватое лицо его просияло радостью, и из воспаленных несколько глаз видимо потекли слезы умиления.
Гаускнехт, громадный и
сильный мужик, едва смог
в несколько приемов перетаскать из кареты
в номера многообильный багаж Марфиных и, заключив из этого, что приехавшие иностранцы были очень богатые господа, возвестил о том хозяину своему, обыкновенно сидевшему
в нижнем отделении отеля и с утра до ночи евшему там или пившему с кем-либо из друзей своих.
Понятно, что при таком разнообразии дорожных впечатлений мысль об Углакове
в воспоминании Сусанны Николаевны начинала все более и более бледнеть, и ее гораздо
сильнее грызло то, что Егор Егорыч на ее глазах с каждым днем вянул и таял, чему главной причиной Сусанна Николаевна считала свою сумасшедшую откровенность, которую она обнаружила, признавшись ему
в любви к Углакову.
Поручик
в эти минуты совершенно забыл,
в каких отношениях находился Аггей Никитич с аптекарем; но сей последний, получив такое приглашение, первоначально впал
в некоторое размышление и
в довольно
сильную борьбу с самим собою, но
в конце концов гуманный масон восторжествовал
в нем над оскорбленным мужем.
Аггей Никитич понял суть дела, и поступок гуманного масона так поразил его, что у него слезы выступили на глазах, что повторилось еще
в большей степени, когда гуманный масон
в двенадцать часов приехал к нему. Аггею Никитичу было стыдно и совестно против старика, но вместе с тем
в нем возродилось
сильное желание снова приступить к масонскому образованию себя.
Неточные совпадения
Пир кончился, расходится // Народ. Уснув, осталися // Под ивой наши странники, // И тут же спал Ионушка // Да несколько упившихся // Не
в меру мужиков. // Качаясь, Савва с Гришею // Вели домой родителя // И пели;
в чистом воздухе // Над Волгой, как набатные, // Согласные и
сильные // Гремели голоса:
— По времени Шалашников // Удумал штуку новую, // Приходит к нам приказ: // «Явиться!» Не явились мы, // Притихли, не шелохнемся //
В болотине своей. // Была засу́ха
сильная, // Наехала полиция,
Поймал его Пахомушка, // Поднес к огню, разглядывал // И молвил: «Пташка малая, // А ноготок востер! // Дыхну — с ладони скатишься, // Чихну —
в огонь укатишься, // Щелкну — мертва покатишься, // А все ж ты, пташка малая, //
Сильнее мужика! // Окрепнут скоро крылышки, // Тю-тю! куда ни вздумаешь, // Туда и полетишь! // Ой ты, пичуга малая! // Отдай свои нам крылышки, // Все царство облетим, // Посмотрим, поразведаем, // Поспросим — и дознаемся: // Кому живется счастливо, // Вольготно на Руси?»
Прилетела
в дом // Сизым голубем… // Поклонился мне // Свекор-батюшка, // Поклонилася // Мать-свекровушка, // Деверья, зятья // Поклонилися, // Поклонилися, // Повинилися! // Вы садитесь-ка, // Вы не кланяйтесь, // Вы послушайте. // Что скажу я вам: // Тому кланяться, // Кто
сильней меня, — // Кто добрей меня, // Тому славу петь. // Кому славу петь? // Губернаторше! // Доброй душеньке // Александровне!
Судья, который, не убояся ни мщения, ни угроз
сильного, отдал справедливость беспомощному,
в моих глазах герой.