Когда известная особа любила сначала Постена, полюбила потом вас… ну, я думала, что в том она ошиблась и что вами ей не увлечься было трудно, но я все-таки всегда ей говорила: «Клеопаша, это последняя любовь, которую я тебе прощаю!» — и, положим, вы изменили ей, ну, умри тогда, умри, по крайней мере, для света, но мы еще, напротив,
жить хотим… у нас сейчас явился доктор, и мне всегда давали такой тон, что это будто бы возбудит вашу ревность; но вот наконец вы уехали, возбуждать ревность стало не в ком, а доктор все тут и оказывается, что давно уж был такой же amant [любовник (франц.).] ее, как и вы.
Неточные совпадения
— Это что такое еще он выдумал? — произнес полковник, и в старческом воображении его начала рисоваться картина, совершенно извращавшая все составленные им планы: сын теперь
хочет уехать в Москву, бог знает сколько там денег будет
проживать — сопьется, пожалуй, заболеет.
«Матушка барышня, — говорит она мне потихоньку, — что вы тут
живете: наш барин на другой
хочет жениться; у него ужо вечером в гостях будет невеста с матерью, чтоб посмотреть, как он
живет».
— А то, что вы прощаете ее, — потому что она без этого прощенья
жить не может, и сейчас наложила было на себя руки и
хотела утопиться.
— Во всяком случае, — продолжала она, — я ни сама не
хочу оставаться в этих номерах; ни вас здесь оставлять с вашими приятелями и приятельницами-девицами. Поедем сейчас и наймем себе особую квартиру. Я буду будто хозяйка, а ты у меня на хлебах будешь
жить.
— Ехать-то мне, — начал Павел, — вот ты хоть и не
хочешь быть мне отцом, но я все-таки тебе откроюсь: та госпожа, которая
жила здесь со мной, теперь — там, ухаживает за больным, умирающим мужем. Приеду я туда, и мы никак не утерпим, чтобы не свидеться.
— Куда же это! Посидите еще, — произнес Павел,
хотя, утомленный всеми ощущениями дня и самим чтением, он желал поскорее остаться если не один, то по крайней мере вдвоем с Неведомовым, который у него
жил.
— Тут о вашей способности или неспособности к службе никто и не заботится, но вы обязаны служить: как сосланный в Енисейскую губернию должен
жить в Енисейской губернии, или сосланный на каторгу должен работать на каторге, —
хотя, может быть, они и неспособны на то.
— То ужасно, — продолжал Вихров, — бог дал мне, говорят, талант, некоторый ум и образование, но я теперь пикнуть не смею печатно, потому что подавать читателям воду, как это делают другие господа, я не могу; а так писать, как я
хочу, мне не позволят всю жизнь; ну и прекрасно, — это, значит, убили во мне навсегда; но мне
жить даже не позволяют там, где я
хочу!..
Маленький доктор перешел, посредством протекции Захаревского, в эту губернию именно потому, что молодая жена его никак не
хотела, чтобы он
жил так близко к предмету прежней своей страсти.
— Да вот, барин,
хотя бы то, — отвечала Груша, немного покраснев, — вот как вы, пока в деревне
жили, заставите бывало меня что-нибудь делать — я и делаю, а думаю не про то; работа-то уж и не спорится от этого.
Вдруг она, не говоря ни слова, пишет обоим братьям, что наши семейные отношения стали таковы, что ей тяжело
жить не только что в одном доме со мной, но даже в одной стране, а потому она
хочет взять свой капитал и уехать с ним за границу.
Неточные совпадения
Хлестаков. Право, не знаю. Ведь мой отец упрям и глуп, старый хрен, как бревно. Я ему прямо скажу: как
хотите, я не могу
жить без Петербурга. За что ж, в самом деле, я должен погубить жизнь с мужиками? Теперь не те потребности; душа моя жаждет просвещения.
Скучно, брат, так
жить;
хочешь наконец пищи для души.
«Это, говорит, молодой человек, чиновник, — да-с, — едущий из Петербурга, а по фамилии, говорит, Иван Александрович Хлестаков-с, а едет, говорит, в Саратовскую губернию и, говорит, престранно себя аттестует: другую уж неделю
живет, из трактира не едет, забирает все на счет и ни копейки не
хочет платить».
—
Хочешь, молодка, со мною в любви
жить? — спросил бригадир.
Между тем дела в Глупове запутывались все больше и больше. Явилась третья претендентша, ревельская уроженка Амалия Карловна Штокфиш, которая основывала свои претензии единственно на том, что она два месяца
жила у какого-то градоначальника в помпадуршах. Опять шарахнулись глуповцы к колокольне, сбросили с раската Семку и только что
хотели спустить туда же пятого Ивашку, как были остановлены именитым гражданином Силой Терентьевым Пузановым.