Неточные совпадения
— Да к тому… — отвечал Елпидифор Мартыныч протяжно и соображая (он недоумевал
еще отчасти: все ли ему говорить княгине или
нет), — что жаловалась на дочь.
— Я играю, и недурно играю, — отвечала г-жа Петицкая
еще скромнее, — но у меня
нет средств, чтобы иметь такой дорогой рояль; мой муж был великий музыкант!
— Нет-с, для человека нужно
еще нечто третье!
— Для вашего-то — может быть, что так, но никак уже не для спокойствия княгини! — возразил Миклаков. — У нас до сих пор
еще черт знает как смотрят на разводок, будь она там права или
нет; и потом, сколько мне кажется, княгиня вас любит до сих пор!
—
Нет, она любит его! — повторил князь
еще раз настойчиво. Подслушав разговор Петицкой с Архангеловым, он нисколько не сомневался, что княгиня находится в самых близких даже отношениях к барону.
—
Нет, я любила, — повторила она и не стала больше говорить: она очень хорошо видела, что Елену нельзя вразумить, и только разве придется услышать от нее
еще несколько крупных дерзостей.
— И там-то, дома-то, не знают, где он, — толковала ей Марфуша, — в шесть часов утра
еще ушел и до сей поры
нет.
— Марфуша пришла, князя дома
нет, он в шесть часов
еще утра уехал из дому, — проговорила она неторопливо.
— Э,
нет!.. Этим ни одну женщину не заставишь разлюбить, а только заставишь больше ревновать, то есть больше
еще измучишь ее. Чтобы женщина разлюбила мужчину, лучше всего ей доказать, что он дурак!
—
Еще бы не прекрасно! — воскликнул князь. — Мало ли чего
нет у моей дорогой кузины; вы у ней многое можете найти, — присовокупил он как-то особенно внушительно.
—
Нет, что же за холодно; я
еще ни разу не надевал своего осеннего пальто! — возразил барон, желая, кажется, представить из себя здорового и крепкого мужчину.
— Дурная нравственность passe encore! [
еще может пройти! (франц.).] — начала она, делая ударение на каждом почти слове. — От дурной нравственности человек может поправиться; но когда кто дурак и занимает высокую должность, так тут ничем не поправишь, и такого дурака надобно выгнать… Так вы это и скажите вашим старичкам — понравится им это или
нет.
—
Нет, он очень, говорят, умен! — повторила
еще раз княгиня.
—
Нет, либеральней, — повторил
еще раз Миклаков.
«Она все
еще, кажется, изволит любить мужа, — думал он, играя в карты и взглядывая по временам на княгиню, — да и я-то хорош, — продолжал он, как-то злобно улыбаясь, — вообразил, что какая-нибудь барыня может заинтересоваться мною: из какого черта и из какого интереса делать ей это?.. Рожицы смазливой у меня
нет; богатства — тоже; ловкости военного человека не бывало; физики атлетической не имею. Есть некоторый умишко, — да на что он им?.. В сем предмете они вкуса настоящего не знают».
—
Нет, уж это — благодарю покорно! — возразила Елизавета Петровна грустно-насмешливым голосом. — Мне дочка вон напрямик сказала: „Если вы, говорит, маменька,
еще раз заикнетесь, говорит, с князем о деньгах, так я видеться с вами не буду“. Ну, так мне тут погибай лучше все, а видеть ее я желаю.
—
Нет, много
еще не написано.
— Никакой такой силы не существует! — произнесла Елена. — Ведь это странное дело — навязывать народу свободолюбие, когда в нем и намека
нет на то. Я вон на днях
еще как-то ехала на извозчике и разговаривала с ним. Он горьким образом оплакивает крепостное право, потому что теперь некому посечь его и поучить после того, как он пьян бывает!
—
Нет, я
еще до господина Жуквича знала это очень хорошо, и уж, конечно, поляки всегда были и будут свободолюбивее русских! — воскликнула Елена.
—
Нет, не меньше! — возразил ему князь. — И, вообразите, он ни разу
еще не был за границей и говорит, что это дорого для него!
— Я и не понимаю после этого ничего!.. — произнес князь. — А вот
еще один вопрос, — присовокупил он, помолчав немного. — Я буду с вами говорить вполне откровенно: Миклаков этот — человек очень умный, очень честный; но он в жизни перенес много неудач и потому, кажется, имеет несчастную привычку к вину… Как он теперь — предается этому или
нет?
—
Нет еще-с! — отвечала та. — Дожидается ответа: барин, говорит, так приказал!
— Но кроме ж того, — продолжал Жуквич тем же упрашивающим и как бы искренно участвующим тоном, — вы не знаете ж сами
еще, разлюбили ли вы князя или
нет.
— Что здоровье!.. Тело
еще можно лечить, а душу
нет, — душу не вылечишь! — отвечал Елпидифор Мартыныч грустным тоном.
—
Нет, monsieur Николя, у меня никакой больше истории не будет, потому что я никого не люблю и замуж ни за кого не пойду! — постаралась
еще раз успокоить его Елена.
— Но у меня
нет никакого старого хозяина, потому что я в первый раз
еще желаю жить в гувернантках, — возразила ей Елена.
— Но правда ли это,
нет ли тут какой-нибудь ошибки, не другая ли какая-нибудь это Жиглинская? — спросила княгиня, делая вместе с тем знак барону, чтобы он прекратил этот разговор: она очень хорошо заметила, что взгляд князя делался все более и более каким-то мутным и устрашенным; чуткое чувство женщины говорило ей, что муж до сих пор
еще любил Елену и что ему тяжело было выслушать подобное известие.
Во всей этой беседе г-жа Петицкая, как мы видим, не принимала никакого участия и сидела даже вдали от прочих, погруженная в свои собственные невеселые мысли: возвращаясь в Москву, она вряд ли не питала весьма сильной надежды встретить Николя Оглоблина, снова завлечь и женить на себе; но теперь, значит, надежды ее совершенно рушились, а между тем продолжать жить приживалкою, как ни добра была к ней княгиня, у г-жи Петицкой недоставало никакого терпения, во-первых, потому, что г-жа Петицкая жаждала
еще любви, но устроить для себя что-нибудь в этом роде, живя с княгинею в одном доме, она видела, что
нет никакой возможности, в силу того, что княгиня оказалась до такой степени в этом отношении пуристкою, что при ней неловко даже было просто пококетничать с мужчиной.
—
Нет, я могу и хочу
еще плыть! — воскликнула Елена.
Неточные совпадения
Хлестаков (пишет).
Нет, мне
еще хочется пожить здесь. Пусть завтра.
Аммос Федорович (в сторону).Вот выкинет штуку, когда в самом деле сделается генералом! Вот уж кому пристало генеральство, как корове седло! Ну, брат,
нет, до этого
еще далека песня. Тут и почище тебя есть, а до сих пор
еще не генералы.
Купцы. Ей-богу! такого никто не запомнит городничего. Так все и припрятываешь в лавке, когда его завидишь. То есть, не то уж говоря, чтоб какую деликатность, всякую дрянь берет: чернослив такой, что лет уже по семи лежит в бочке, что у меня сиделец не будет есть, а он целую горсть туда запустит. Именины его бывают на Антона, и уж, кажись, всего нанесешь, ни в чем не нуждается;
нет, ему
еще подавай: говорит, и на Онуфрия его именины. Что делать? и на Онуфрия несешь.
Хлестаков. Да что? мне
нет никакого дела до них. (В размышлении.)Я не знаю, однако ж, зачем вы говорите о злодеях или о какой-то унтер-офицерской вдове… Унтер-офицерская жена совсем другое, а меня вы не смеете высечь, до этого вам далеко… Вот
еще! смотри ты какой!.. Я заплачу, заплачу деньги, но у меня теперь
нет. Я потому и сижу здесь, что у меня
нет ни копейки.
Хлестаков.
Нет, я не хочу! Вот
еще! мне какое дело? Оттого, что у вас жена и дети, я должен идти в тюрьму, вот прекрасно!