В один из холоднейших и ненастнейших московских дней к дому
князя подходила молодая, стройная девушка, брюнетка, с очень красивыми, выразительными, умными чертами лица. Она очень аккуратно и несколько на мужской лад была одета и, как видно, привыкла ходить пешком. Несмотря на слепящую вьюгу и холод, она шла смело и твердо, и только подойдя к подъезду княжеского дома, как бы несколько смутилась.
Неточные совпадения
Князь в это время шагал по Невскому. Карету он обыкновенно всегда отпускал и ездил в ней только туда, куда ему надобно было очень чистым и незагрязненным явиться. Чем ближе он
подходил к своей гостинице, тем быстрее шел и, придя к себе в номер, сейчас же принялся писать, как бы спеша передать волновавшие его чувствования.
В зале
князя встретила улыбающаяся своей доброй улыбкой и очень, по-видимому, обрадованная приездом мужа княгиня. Впрочем, она только
подошла к нему и как-то механически поцеловала его в щеку.
Не прошло еще и десяти минут после того, как кучер уехал, а
князь уже начал прислушиваться к малейшему шуму в коридоре, и потом, как бы потеряв всякую надежду,
подошел к револьверу, вынул его, осмотрел и зарядил.
— Да так уж, извини!.. — сказал
князь, беря и целуя обе ее руки. — Мы, впрочем, здесь совершенно безопасны, — прибавил он,
подходя и запирая дверь.
— Ваши страдания, поверьте вы мне, слишком для меня тяжелы! — начал
князь, и от душевного волнения у него даже пересохло во рту и голос прервался, так что он принужден был
подойти к стоявшему на столе графину с водой, налил из него целый стакан и залпом выпил его.
Далее
князь не в состоянии был выслушивать их разговора; он порывисто встал и снова вернулся в залу,
подошел к буфету, налил себе стакан сельтерской воды и залпом его выпил. Елпидифор Мартыныч, все еще продолжавший стоять около ваз с конфетами, только искоса посмотрел на него. Вскоре после того в залу возвратилась княгиня в сопровождении всех своих гостей.
Князь в радости своей не спросил даже Елпидифора Мартыныча, что такое, собственно, он сделал с Еленой, а между тем почтенный доктор совершил над нею довольно смелую и рискованную вещь: он, когда Елена
подошла к нему, толкнул ее, что есть силы, в грудь, так что сна упала на пол, и тем поспособствовал ее природе!..
Князь не осмелился даже
подойти к ней и пробрался было в соседнюю комнату, чтобы взглянуть на сына; но и того ему акушерка на одно мгновение показала, так что он рассмотрел только красненький носик малютки.
— Не буду, не буду больше! — отвечала Елизавета Петровна, заметно струхнув, и затем,
подойдя к Елене, поцеловала ее, перекрестила и проговорила: — Ну, прощай, я поеду… До свиданья! — присовокупила она почти дружественным голосом
князю.
Наконец, пробил звонок. Все проворно пошли к выходу, и княгиня, только уже
подойдя к решетке, отделяющей дебаркадер от вагонов, остановилась на минуту и, подав
князю руку, проговорила скороговоркой...
— Телеграмма, ясновельможный пан! — крикнул поляк и, почти маршем
подойдя к
князю, подал ему телеграмму, а потом, тем же маршем отступя назад, стал в дверях.
— Оттого, что я довольно им давал и документ даже насчет этого нарочно сохранил, — проговорил
князь и, проворно встав с своего места, вынул из бюро пачку писем, взял одно из них и развернул перед глазами Елены. — На, прочти!.. — присовокупил он, показывая на две, на три строчки письма, в которых говорилось: «Вы, мой милый
князь, решительно наш второй Походяшев: вы так же нечаянно, как и он,
подошли и шепнули, что отдаете в пользу несчастных польских выходцев 400 тысяч франков. Виват вам!»
— Боже милостивый! — забормотал он, закрывая глаза и склоняя голову. — Благодарю тя за твои великие и несказанные милости, и ниспошли ты благодать и мир дому сему!.. Ну, поздравляю вас, поздравляю! — заключил Елпидифор Мартыныч,
подходя уже к
князю и вдруг целуя его.
Княгиня, войдя в кабинет, прямо и быстро
подошла к нему.
Князь протянул ей руку. Княгиня схватила эту руку и начала ее целовать.
Князь, с своей стороны, поцеловал ее в лоб Елпидифор Мартыныч, тоже стоя на ногах, с каким-то блаженством смотрел на эту встречу супругов. Наконец,
князь и княгиня сели. Последняя поместилась прямо против мужа и довольно близко около него. Елпидифор Мартыныч занял прежнее свое место.
— Ну,
подойдите и обещайте им денег — десять, пятнадцать тысяч! — подхватил
князь.
Когда молодой
князь подошел к ней, она сказала ему несколько слов, называя его вы, и взглянула на него с выражением такого пренебрежения, что, если бы я был на его месте, я растерялся бы совершенно; но Этьен был, как видно, мальчик не такого сложения: он не только не обратил никакого внимания на прием бабушки, но даже и на всю ее особу, а раскланялся всему обществу, если не ловко, то совершенно развязно.
Когда наконец они повернули с двух разных тротуаров в Гороховую и стали подходить к дому Рогожина, у князя стали опять подсекаться ноги, так что почти трудно было уж и идти. Было уже около десяти часов вечера. Окна на половине старушки стояли, как и давеча, отпертые, у Рогожина запертые, и в сумерках как бы еще заметнее становились на них белые спущенные сторы.
Князь подошел к дому с противоположного тротуара; Рогожин же с своего тротуара ступил на крыльцо и махал ему рукой. Князь перешел к нему на крыльцо.
Неточные совпадения
Княгиня
подошла к мужу, поцеловала его и хотела итти; но он удержал ее, обнял и нежно, как молодой влюбленный, несколько раз, улыбаясь, поцеловал ее. Старики, очевидно, спутались на минутку и не знали хорошенько, они ли опять влюблены или только дочь их. Когда
князь с княгиней вышли, Левин
подошел к своей невесте и взял ее за руку. Он теперь овладел собой и мог говорить, и ему многое нужно было сказать ей. Но он сказал совсем не то, что нужно было.
— Какой жалкий, и какое милое у него лицо! — сказал
князь. — Что же ты не
подошла? Он что-то хотел сказать тебе?
Левин не сел в коляску, а пошел сзади. Ему было немного досадно на то, что не приехал старый
князь, которого он чем больше знал, тем больше любил, и на то, что явился этот Васенька Весловский, человек совершенно чужой и лишний. Он показался ему еще тем более чуждым и лишним, что, когда Левин
подошел к крыльцу, у которого собралась вся оживленная толпа больших и детей, он увидал, что Васенька Весловский с особенно ласковым и галантным видом целует руку Кити.
Как только она заплакала,
князь тоже затих. Он
подошел к ней.
Приезжали
князь и княгиня с семейством:
князь, седой старик, с выцветшим пергаментным лицом, тусклыми навыкате глазами и большим плешивым лбом, с тремя звездами, с золотой табакеркой, с тростью с яхонтовым набалдашником, в бархатных сапогах; княгиня — величественная красотой, ростом и объемом женщина, к которой, кажется, никогда никто не
подходил близко, не обнял, не поцеловал ее, даже сам
князь, хотя у ней было пятеро детей.