Мнение соседей об нем было такое, что матушкин баловень, которая возилась с ним, как курица с яйцом, и,
ни много ни мало, проучила и прожила на него двести душ.
— А между тем этот господин притворяется, что страстно влюблен в нее, — и все это потому, что у ней есть двадцать пять тысяч серебром своих денег, которые были в оборотах у Виссариона и за которые тот
ни много ни мало платил нам по двадцать процентов, — где найдешь такое помещение денег?
Наконец, последняя и самая серьезная битва губернатора была с бывшим вице-губернатором, который вначале был очень удобен, как человек совершенно бессловесный, бездарный и выведенный в люди потому только, что женился на побочной внуке какого-то вельможи, но тут вдруг, точно белены объевшись, начал,
ни много ни мало, теснить откуп, крича и похваляясь везде, что он уничтожит губернатора с его целовальниками, так что некоторые слабые умы поколебались и почти готовы были верить ему, а несколько человек неблагонамеренных протестантов как-то уж очень смело и весело подняли голову — но ненадолго.
Майор через какой-нибудь час привез доктора и
ни много ни мало — тогдашнего главного врача воспитательного дома, который был в белом галстуке и во фраке, с несколько строгою и весьма важною физиономией.
— Это вот Анна Юрьевна-с, о которой я сейчас говорил, кузина моя, и, представьте себе, у нее
ни много ни мало, как около ста тысяч годового дохода.
— Деньги-то кровные! Конечно, что и говорить, за вами они не пропадут, как в банке, а все-таки пора бы… Кому и нужда, а кто… и погулять хочет. Вот вы вчера Поликарпа
ни много ни мало как на тот свет отправили, а за что? Монастырь какой-то завели… не понимай я вашей хитрости, давно б ушел, человек я вольный и способный.
Неточные совпадения
Хотя и взяточник, но ведет себя очень солидно; довольно сурьёзен; несколько даже резонёр; говорит
ни громко,
ни тихо,
ни много,
ни мало.
Один из них был важный: седовласый, вихрастый, с отвисшими щеками и все презирающим взглядом строго выпученных мутноватых глаз человека, утомленного славой. Он великолепно носил бархатную визитку, мягкие замшевые ботинки; под его подбородком бульдога завязан пышным бантом голубой галстух; страдая подагрой, он ходил так осторожно, как будто и землю презирал. Пил и ел он
много, говорил
мало, и, чье бы имя
ни называли при нем, он, отмахиваясь тяжелой, синеватой кистью руки, возглашал барским, рокочущим басом:
От него есть избавленье только в двух крайних сортах нравственного достоинства: или в том, когда человек уже трансцендентальный негодяй, восьмое чудо света плутовской виртуозности, вроде Aли-паши Янинского, Джеззар — паши Сирийского, Мегемет — Али Египетского, которые проводили европейских дипломатов и (Джеззар) самого Наполеона Великого так легко, как детей, когда мошенничество наросло на человеке такою абсолютно прочною бронею, сквозь которую нельзя пробраться
ни до какой человеческой слабости:
ни до амбиции,
ни до честолюбия,
ни до властолюбия,
ни до самолюбия,
ни до чего; но таких героев мошенничества чрезвычайно
мало, почти что не попадается в европейских землях, где виртуозность негодяйства уже портится
многими человеческими слабостями.
Что бы
ни было, отвечай; казначейство обокрадут — виноват; церковь сгорела — виноват; пьяных
много на улице — виноват; вина
мало пьют — тоже виноват (последнее замечание ему очень понравилось, и он продолжал более веселым тоном); хорошо, вы меня встретили, ну, встретили бы министра, да тоже бы эдак мимо; а тот спросил бы: «Как, политический арестант гуляет? — городничего под суд…»
Это уж окончательно понравилось солдату, и он несколько раз с особенным вниманием пересчитал все гроши, которых оказалось
ни мало,
ни много, а целых тринадцать рублей двадцать восемь копеек.