Неточные совпадения
Аграфена Кондратьевна.
Что,
что, беспутная! Кто вбил в
тебя такие скверности? Владыко милосердный! не могу с духом собраться! Ах
ты собачий огрызок!
Ну, нечего делать! Видно, придется отца позвать.
Устинья Наумовна.
Что говорить, матушка,
что говорить!
Ну, уж хлопотала, хлопотала я для
тебя, Аграфена Кондратьевна, гранила, гранила мостовую-то, да уж и выкопала жениха: ахнете, бралиянтовые, да и только!
Большов. А идет, так и пусть идет. (Помолчав.) А вот
ты бы, Лазарь, когда на досуге баланц для меня сделал, учел бы розничную по панской-то части,
ну и остальное,
что там еще. А то торгуем, торгуем, братец, а пользы ни на грош. Али сидельцы,
что ли, грешат, таскают родным да любовницам; их бы маленечко усовещивал.
Что так, без барыша-то, небо коптить? Аль сноровки не знают? Пора бы, кажется.
Рисположенский. Постой, постой! Эх, братец, какой
ты глупый! Видишь,
что хотят пить,
ты и подожди…
ты и подожди.
Ты еще мал,
ну так
ты будь учтив и снисходителен. Я, Лазарь Елизарыч, рюмочку выпью.
Устинья Наумовна. Известное дело.
Ну,
что же
ты знаешь-то?
Устинья Наумовна.
Ну,
ты сам рассуди, с каким я рылом покажусь к Самсону-то Силычу? Наговорила им с три короба,
что и богат-то, и красавец-то, и влюблен-то так,
что и жить не может: а теперь
что скажу? Ведь
ты сам знаешь, каково у вас чадочко Самсон-то Силыч; ведь он, не ровён час, и чепчик помнет.
Большов.
Ну ее, физиономию! А вот я на
тебя все имение переведу; так после кредиторы-то и пожалеют,
что по двадцати пяти копеек не взяли.
Олимпиада Самсоновна. Ах, какой
ты вздор городишь, Устинья Наумовна!
Ну с
чего это
ты взяла?
Рисположенский.
Ты думаешь, мне никто не поверит? Не поверит?
Ну, пускай обижают! Я… я вот
что сделаю: почтеннейшая публика!
Рисположенский.
Что, взял! а!
что, взял! Boт
тебе, собака!
Ну, теперь подавись моими деньгами, черт с
тобой! (Уходит.)
Анна Андреевна.
Ну что ты? к чему? зачем? Что за ветреность такая! Вдруг вбежала, как угорелая кошка. Ну что ты нашла такого удивительного? Ну что тебе вздумалось? Право, как дитя какое-нибудь трехлетнее. Не похоже, не похоже, совершенно не похоже на то, чтобы ей было восемнадцать лет. Я не знаю, когда ты будешь благоразумнее, когда ты будешь вести себя, как прилично благовоспитанной девице; когда ты будешь знать, что такое хорошие правила и солидность в поступках.
— И что тебе, что тебе в том, — вскричал он через мгновение с каким-то даже отчаянием, —
ну что тебе в том, если б я и сознался сейчас, что дурно сделал? Ну что тебе в этом глупом торжестве надо мною? Ах, Соня, для того ли я пришел к тебе теперь!
Неточные совпадения
Хлестаков (защищая рукою кушанье).
Ну,
ну,
ну… оставь, дурак!
Ты привык там обращаться с другими: я, брат, не такого рода! со мной не советую… (Ест.)Боже мой, какой суп! (Продолжает есть.)Я думаю, еще ни один человек в мире не едал такого супу: какие-то перья плавают вместо масла. (Режет курицу.)Ай, ай, ай, какая курица! Дай жаркое! Там супу немного осталось, Осип, возьми себе. (Режет жаркое.)
Что это за жаркое? Это не жаркое.
Городничий (жене и дочери).Полно, полно вам! (Осипу.)
Ну что, друг,
тебя накормили хорошо?
Городничий.
Что, Анна Андреевна? а? Думала ли
ты что-нибудь об этом? Экой богатый приз, канальство!
Ну, признайся откровенно:
тебе и во сне не виделось — просто из какой-нибудь городничихи и вдруг; фу-ты, канальство! с каким дьяволом породнилась!
Хлестаков. Да у меня много их всяких.
Ну, пожалуй, я вам хоть это: «О
ты,
что в горести напрасно на бога ропщешь, человек!..»
Ну и другие… теперь не могу припомнить; впрочем, это все ничего. Я вам лучше вместо этого представлю мою любовь, которая от вашего взгляда… (Придвигая стул.)
Городничий. И не рад,
что напоил.
Ну что, если хоть одна половина из того,
что он говорил, правда? (Задумывается.)Да как же и не быть правде? Подгулявши, человек все несет наружу:
что на сердце, то и на языке. Конечно, прилгнул немного; да ведь не прилгнувши не говорится никакая речь. С министрами играет и во дворец ездит… Так вот, право,
чем больше думаешь… черт его знает, не знаешь,
что и делается в голове; просто как будто или стоишь на какой-нибудь колокольне, или
тебя хотят повесить.
