Неточные совпадения
Глафира Фирсовна. Незаметно что-то. Сама прочь от родных, так и от нас ничего хорошего не жди, особенно от
меня. Женщина
я не злая, а ноготок есть, удружить могу. Ну,
вот и спасибо, только
мне и нужно: все
я от
тебя вызнала. Что это, Михевна, как две бабы сойдутся, так они наболтают столько, что в большую книгу не упишешь, и наговорят того, что, может быть, и не надо?
Глафира Фирсовна. Чем привязать, не знаешь? А ворожба-то на что! Чего другого, а этого добра в Москве не занимать стать. Такие снадобья знают, испробованные.
Я дамы четыре знаю, которые этим мастерством занимаются. Вон Манефа говорит: «
Я своим словом на краю света, в Америке, достану и там на человека тоску да сухоту нагоню. Давай двадцать пять рублей в руки, из Америки ворочу».
Вот ты бы съездила.
Глафира Фирсовна.
Я так, на счастье говорю, не пугайся: мои миллионы маленькие. А только много, очень много, страсть сколько деньжищев! Чужая душа — потемки: кто знает, кому он деньги-то оставит.
Вот все родные-то перед ним и раболепствуют. И
тебе тоже его огорчать-то бы не надо.
Глафира Фирсовна.
Вот мы к нему и пристроимся. Перекушу
я малым делом, да уж и пора
мне. Засиделась
я у
тебя, а
мне еще через всю Москву шествовать.
Дульчин. А
вот я застрелюсь завтра,
вот ты и знай.
Дульчин.
Вот я лучше
тебя:
ты меня не жалеешь, а
я тебя жалею и люблю, и докажу это.
Дульчин. А
вот, бог даст,
ты будешь в остроге сидеть,
я тебя навещу, и калачик подам.
Дульчин. Поди
ты прочь!
Я люблю игру,
вот и все.
Мне теперь нужно играть и рисковать… может быть,
я и выиграю. Где же
я возьму денег?
Ты, что ли,
мне дашь?
Дульчин.
Ты вот только с советами лезешь да денег просишь! И нашел время просить.
Я иду играть, а он денег просит.
Дульчин.
Вот что:
ты ночуешь, конечно, у
меня?
Глафира Фирсовна (берет билет).
Я его себе возьму на знак памяти. (Про себя.)
Вот на подвенечный его вуаль и положим. (Кладет в картон.) Он и
мне билет завез. Где это
ты такой бумаги взял? Уж такая деликатность, такая деликатность.
Глафира Фирсовна.
Вот спасибо. Только вели почаще подавать.
Ты отсюда домой, что ли? Так подвез бы
меня.
Дергачев. Ах, черт возьми!
Вот положение!
Вот она дружба-то! Кто
тебе говорит о съестном? Ничего
мне съестного не нужно, пойми
ты!
Мне надо говорить с Юлией Павловной.
Дульчин.
Вот тебе честное, благородное слово, что это последняя низость в моей жизни. И
я сдержу свое слово. Пора быть честным человеком!
Глафира Фирсовна. Пропажа у нас,
вот и послали
меня сыщиком. Да
ты говори прямо: у
тебя, что ли?
Глафира Фирсовна. Было, да сплыло. Разве
я виновата? Ишь
ты, отец-то у нее какой круговой! Дедушка было к ней со всем расположением… А его расположение как
ты ценишь? Меньше миллиона никак нельзя. Теперь на племянников так рассердился, — беда! «Никому, говорит, денег не дам, сам женюсь!»
Вот ты и поди с ним! И
ты хорош:
тебе только, видно, деньги нужны, а душу
ты ни во что считаешь. А
ты души ищи, а не денег! Деньги прах,
вот что
я тебе говорю.
Я старый человек, понимающий,
ты меня послушай.
Глафира Фирсовна. А
ты думаешь,
я не знала?
Вот новость сказал! Да, добрая, хорошая была женщина.
Дульчин (взяв револьвер). Прощай, жизнь! (Садится к столу.) Без сожаления оставляю
я тебя, и
меня никто не пожалеет; и
ты мне не нужна, и
я никому не нужен. (Осматривает револьвер.) Как скоро и удовлетворительно решает он всякие затруднения в жизни. (Открывает стол.) Написать несколько строк?.. Э! Зачем! (Взглянув в ящик.)
Вот еще денег немножко, остатки прежнего величия. Зачем они останутся? Не прокутить ли их, или уж не затягивать? (Подумав несколько, бьет себя по лбу.) Ба! Глафира Фирсовна!
— Когда же я задремал? — оправдывался Обломов, принимая Андрюшу в объятия. — Разве я не слыхал, как он ручонками карабкался ко мне? Я все слышу! Ах, шалун этакой: за нос поймал!
Вот я тебя! Вот постой, постой! — говорил он, нежа и лаская ребенка. Потом спустил его на пол и вздохнул на всю комнату.
Неточные совпадения
Аммос Федорович.
Вот тебе на! (Вслух).Господа,
я думаю, что письмо длинно. Да и черт ли в нем: дрянь этакую читать.
Анна Андреевна. После?
Вот новости — после!
Я не хочу после…
Мне только одно слово: что он, полковник? А? (С пренебрежением.)Уехал!
Я тебе вспомню это! А все эта: «Маменька, маменька, погодите, зашпилю сзади косынку;
я сейчас».
Вот тебе и сейчас!
Вот тебе ничего и не узнали! А все проклятое кокетство; услышала, что почтмейстер здесь, и давай пред зеркалом жеманиться: и с той стороны, и с этой стороны подойдет. Воображает, что он за ней волочится, а он просто
тебе делает гримасу, когда
ты отвернешься.
Купцы. Ей-ей! А попробуй прекословить, наведет к
тебе в дом целый полк на постой. А если что, велит запереть двери. «
Я тебя, — говорит, — не буду, — говорит, — подвергать телесному наказанию или пыткой пытать — это, говорит, запрещено законом, а
вот ты у
меня, любезный, поешь селедки!»
Хлестаков. Да что?
мне нет никакого дела до них. (В размышлении.)
Я не знаю, однако ж, зачем вы говорите о злодеях или о какой-то унтер-офицерской вдове… Унтер-офицерская жена совсем другое, а
меня вы не смеете высечь, до этого вам далеко…
Вот еще! смотри
ты какой!..
Я заплачу, заплачу деньги, но у
меня теперь нет.
Я потому и сижу здесь, что у
меня нет ни копейки.
Хлестаков.
Ты растолкуй ему сурьезно, что
мне нужно есть. Деньги сами собою… Он думает, что, как ему, мужику, ничего, если не поесть день, так и другим тоже.
Вот новости!