Неточные совпадения
Гурмыжская. Комедия! Как
ты смеешь? Да хоть бы и комедия;
я тебя кормлю и одеваю и заставлю играть комедию.
Ты не имеешь права входить в мои намерения:
мне так нужно, и все тут. Он жених,
ты невеста — только
ты будешь сидеть в своей комнате под надзором.
Вот моя воля!
Гурмыжская. Послушай, Улита! Скажи
мне, только говори откровенно… когда случается
тебе видеть красивого молодого человека… не чувствуешь ли
ты чего, или не приходит ли
тебе в голову, что
вот приятно полюбить…
Несчастливцев. Характер, братец. Знаешь
ты меня: лев ведь
я. Подлости не люблю,
вот мое несчастие. Со всеми антрепренерами перессорился. Неуважение, братец, интриги; искусства не ценят, всё копеечники. Хочу у вас, на севере, счастья попробовать.
«
Я, говорит, Аркаша,
тебя вот как в окно выкину: этой рукой за ворот подниму, а этой поддержу, так и высажу.
Несчастливцев (выпускает его). Ну, не надо, убирайся! В другой раз… Так
вот положил он
мне руку на плечо. «
Ты, говорит… да
я, говорит… умрем, говорит»… (Закрывает лицо и плачет. Отирая слезы.) Лестно. (Совершенно равнодушно.) У
тебя табак есть?
«Ну, что ж, говорит,
вот тебе каморка, поживи у
меня, только прежде в баню сходи».
Несчастливцев.
Я бы и сам, братец, не пошел, да, признаться
тебе сказать, устал, а еще до Рыбинска с неделю пропутешествуешь, да и дело-то найдешь ли, неизвестно.
Вот, если бы нам найти актрису драматическую, молодую, хорошую…
Несчастливцев.
Ты у
меня не смей острить, когда
я серьезно разговариваю. У вас, водевильных актеров, только смех на уме, а чувства ни на грош. Бросится женщина в омут головой от любви —
вот актриса. Да чтоб
я сам видел, а то не поверю. Вытащу из омута, тогда поверю. Ну, видно, идти.
Гурмыжская. Довольно трудно объяснить; но с
тобой я могу говорить откровенно;
я вижу, что
ты мне предан.
Вот видишь: у
меня есть племянник.
Гурмыжская (с испугом). Ах, сохрани
тебя Бог! Береги себя, береги!
Вот что
я видела во сне: будто он приехал и убил
тебя из пистолета при моих глазах.
Несчастливцев. А
вот что: уйди, попробуй, так увидишь.
Мне, братец, только мигнуть, и пойдешь
ты по этапу на место жительства, как бродяга.
Я ведь знаю,
ты двенадцать лет без паспорта ходишь. Вместо паспорта у
тебя в кармане статья Курских губернских ведомостей, где напечатано, что приехал актер такой-то и играл очень скверно.
Вот и весь твой вид. Ну, что ж
ты замолчал? То-то же! А
ты сделай, братец, для
меня! Кто
тебя просит, подумай! Ну, по-товарищески, понимаешь, по-товарищески!
Несчастливцев.
Ты не подумай, братец, что
я гнушаюсь своим званием. А неловко, братец; дом такой: тишина, смирение. А ведь мы с
тобой почти черти, немного лучше. Сам знаешь: скоморох попу не товарищ. Только
ты насчет ссоры или драки, ну, и насчет чужого поостерегись, Аркаша! Хоть
тебе и трудно будет, а постарайся, братец, вести себя как следует порядочному лакею.
Вот, во-первых, сними, братец, картуз да отойди к стороне, кто-то идет.
Несчастливцев. Ну,
вот еще! Родных у
меня нет,
ты мне очень понравился. А еще какое несчастие у
тебя?
Гурмыжская. Ну,
вот еще! Разве
ты меня не знаешь?
Восмибратов. Нет уж, барин,
ты что хочешь говори, а чести не трошь; судиться буду. Как так у
меня чести нет? Коли
я свои документы оправдываю —
вот моя и честь. Да про
меня спроси на сто верст, все
тебе то же скажут. Мало
тебе,
я сам про себя скажу, что
я — честный человек. Уж насчет там чего другого
я не хвалюсь, а насчет чести
я вот что скажу, барин:
я не человек,
я — правило.
Восмибратов. Чего руку! (Подает руку.) Давно бы так.
Я какой человек?
Ты, должно быть, барин, знаешь мой характер? Коли
меня раздразнить,
я в задор войду — все отдам. Точно, что мы торговались за три, кажись, а наверное не скажу… Документов нет, моя воля. На
вот, отдай им тысячу рублей. А все-таки скажу: не порядок.
Вот что
я хотела
тебе сказать, Алексис!
Петр. Только
ты долго этого разговору не тяни; а так и так, мол, до зарезу
мне;
вот и конец. Либо пан, либо пропал.
Аксюша.
Я не могу
тебе сказать с чего,
я неученая. А пусто,
вот и все. По-своему
я так думаю, что с детства
меня грызет горе да тоска;
вот, должно быть, подле сердца-то у
меня и выело,
вот и пусто. Да все
я одна; у другой мать есть, бабушка, ну хоть нянька или подруга; все-таки есть с кем слово сказать о жизни своей, а
мне не с кем, —
вот у
меня все и копится. Плакать
я не плачу, слез у
меня нет, и тоски большой нет, а
вот, говорю
я тебе, пусто тут, у сердца. А в голове все дума. Думаю, думаю.
Аксюша. Да
вот что, милый
ты мой, все
меня в воду тянет.
Аксюша. Сама не знаю.
Вот как
ты говорил вчера, так это у
меня в уме-то и осталось. И дома-то
я сижу, так все
мне представляется, будто
я на дно иду, и все вокруг
меня зелено. И не то чтоб во
мне отчаянность была, чтоб
мне душу свою загубить хотелось — этого нет. Что ж, жить еще можно. Можно скрыться на время, обмануть как-нибудь; ведь не убьют же
меня, как приду; все-таки кормить станут и одевать, хоть плохо, станут.
Аксюша. Ах, милый мой! Да я-то про что ж говорю? Все про то же. Что жить-то так можно, да только не стоит. И как это случилось со
мной, не понимаю! Ведь уж
мне не шестнадцать лет! Да и тогда
я с рассудком была, а тут вдруг… Нужда да неволя уж очень душу сушили, ну и захотелось душе-то хоть немножко поиграть, хоть маленький праздничек себе дать.
Вот, дурачок
ты мой, сколько
я из-за
тебя горя терплю. (Обнимает его.)
Несчастливцев. Прости
меня, прости!
Я бедней
тебя,
я прошел пешком сотни верст, чтоб повидаться с родными;
я не берег себя, а берег это платье, чтоб одеться приличнее, чтоб
меня не выгнали.
Ты меня считаешь человеком, благодарю
тебя!
Ты у
меня просишь тысячи — нет у
меня их. Сестра, сестра! не
тебе у
меня денег просить! А
ты мне не откажи в пятачке медном, когда
я постучусь под твоим окном и попрошу опохмелиться.
Мне пятачок, пятачок!
Вот кто
я!
Буланов. Да-с…
Я и сам думал, да не смел-с. Давно бы вы-с… а то что
я здесь так сколько времени…
Вот так-то лучше, Раисынька! Давно бы
ты… (Обнимает Гурмыжскую и хочет поцеловать.)
Гурмыжская. Положим; но
я должна
тебе сказать — уж приятно ли
тебе будет, неприятно ли, это не мое дело, —
ты ему не нравишься. (Про себя.)
Вот тебе, милая.
Гурмыжская.
Вот ты сама говоришь. Послушай, милая! Ну, поди ко
мне поближе! (Обнимает ее.) Ну, сделай это для
меня!
Гурмыжская (поглядывая на пистолет). Напрасно вся эта комедия!
Я тебе должна тысячу рублей;
вот твои деньги! Но если
ты нуждаешься…
Пошли кого-нибудь поскорее в город нанять самую лучшую тройку до первой пароходной пристани. Да
вот, братец
ты мой,
я уезжаю, так барыня приказывает поскорее собрать хороший завтрак. Подай вина получше — шампанского.
Неточные совпадения
Аммос Федорович.
Вот тебе на! (Вслух).Господа,
я думаю, что письмо длинно. Да и черт ли в нем: дрянь этакую читать.
Анна Андреевна. После?
Вот новости — после!
Я не хочу после…
Мне только одно слово: что он, полковник? А? (С пренебрежением.)Уехал!
Я тебе вспомню это! А все эта: «Маменька, маменька, погодите, зашпилю сзади косынку;
я сейчас».
Вот тебе и сейчас!
Вот тебе ничего и не узнали! А все проклятое кокетство; услышала, что почтмейстер здесь, и давай пред зеркалом жеманиться: и с той стороны, и с этой стороны подойдет. Воображает, что он за ней волочится, а он просто
тебе делает гримасу, когда
ты отвернешься.
Купцы. Ей-ей! А попробуй прекословить, наведет к
тебе в дом целый полк на постой. А если что, велит запереть двери. «
Я тебя, — говорит, — не буду, — говорит, — подвергать телесному наказанию или пыткой пытать — это, говорит, запрещено законом, а
вот ты у
меня, любезный, поешь селедки!»
Хлестаков. Да что?
мне нет никакого дела до них. (В размышлении.)
Я не знаю, однако ж, зачем вы говорите о злодеях или о какой-то унтер-офицерской вдове… Унтер-офицерская жена совсем другое, а
меня вы не смеете высечь, до этого вам далеко…
Вот еще! смотри
ты какой!..
Я заплачу, заплачу деньги, но у
меня теперь нет.
Я потому и сижу здесь, что у
меня нет ни копейки.
Хлестаков.
Ты растолкуй ему сурьезно, что
мне нужно есть. Деньги сами собою… Он думает, что, как ему, мужику, ничего, если не поесть день, так и другим тоже.
Вот новости!